Все, чего я хочу

«Неважно», — отвечаешь мне ты, когда я спрашиваю, о чем говорит демон, когда я спрашиваю, кто такая церковная Мышка. Ты даже не оборачиваешься ко мне, но я и так знаю, что за выражение застыло на твоем лице. Ты словно говоришь, что это не мое дело, ведь меня не должно касаться то, что происходило с тобой прежде. А помнишь, ты прочитал мои письма к Джессике и допытывался, кто она такая и что нас связывает? Помнишь, что ты мне тогда сказал? Что никогда не терял ничего прекрасного. Ты поставил точку и пошел прочь. И теперь, когда я точно знаю, что тогда ты солгал мне, ты говоришь, что это неважно. Но я же вижу... Демон нашел твое слабое место и давит на него. Почему на этот раз твое? Что успело произойти? Когда непрошибаемый Маркус Кин вдруг превратился в легкую добычу? Кто такая эта твоя церковная Мышка? Нам приходится прервать сеанс. Ты выглядишь измотанным, и я хочу помочь. Делаю кофе, приношу тебе, а ты все равно злишься и клянешь его. О, Маркус, поверь, этот кофе еще нормальный. Можно сказать, неплохой. И на вкус он совсем не как болотная жижа или свиная моча. Но я знаю, это всего лишь попытка защититься. Ты всем недоволен, ты всегда язвишь и злишься. Потому что тебе больно, а демон это знает лучше меня. И я снова пытаюсь. Я спрашиваю напрямую о Мышке, ты отвечаешь, что она — просто друг. И добавляешь, что не имеешь понятия, почему демон напомнил тебе о ней. Я говорю, что ты знаешь обо мне очень много, а я о тебе — совсем ничего. Ты утверждаешь, что твоя жизнь — череда комнат с заколоченными окнами, демонов, бессонных ночей и бессчетного количества кружек отвратительного кофе. Ничего более. Ты говоришь, надо возвращаться к работе, а я смотрю тебе вслед, как побитая собака. Вообще-то, Маркус, это чертовски больно. Больно, когда единственный человек, которому, кажется, ты можешь доверять, ничем с тобой не делится. Мы входим в комнату, ты настроен решительно, читаешь молитвы ожесточенно и зло. Я стою поодаль, не мешая тебе расхаживать перед кроватью взад и вперед, разбрызгивая святую воду. «Бедный Питер, — говорит демон, изображая сочувствие. — А могли бы жить счастливо и нормально». На этот раз ты почему-то оборачиваешься и смотришь на меня. Я бросаю ответный затравленный взор. Господи, Маркус, что еще за Питер? Ты вообще хоть когда-нибудь будешь рассказывать мне о том, что происходит в твоей жизни? Кто он, этот Питер? Неважно? Просто друг? А когда следующий напарник спросит у тебя, кто такой Томас Ортега, что ты ответишь? Неважно? Не имеет значения? Никто? К горлу подкатывает ком, я не могу смотреть на тебя, но и отвести взгляд тоже не в силах. Все жду, что ты объяснишься, скажешь хоть слово. Ты молчишь. Ты отворачиваешься и снова продолжаешь читать. И демон провоцирует тебя, говорит с тобой голосом Мышки. Ты поддаешься и бросаешься на него, и мне впервые за все время нашего знакомства приходится останавливать тебя, оттаскивать, удерживать. Ты кричишь, что с тобой все в порядке, а мне так больно смотреть на тебя такого. Уставшего, измотанного, разбитого. Мне так хочется помочь тебе. Позволь позаботиться о тебе, Маркус. Просто позволь мне... Я умоляю тебя пойти отдохнуть, и ты — о, Небо! — соглашаешься и спускаешься вниз. Не знаю, что со мной происходит, но мне тяжело слушать, как затихают твои шаги. Глубоко внутри зарождается ощущение, что ты больше не вернешься. Я почти уверен, что ты не пошел в гостиную, а вышел из дома и делся куда-нибудь с Питером, с Мышкой, с кем-то еще, о ком демон не успел рассказать мне и напомнить тебе. Когда за тобой закрывается дверь, я чувствую пустоту и свербящее в груди одиночество. Мне... страшно? Но я должен справиться. Я хочу, чтобы ты понял, что я тоже могу быть сильным, что я тоже имею право знать, имею право быть твоим другом, делить с тобой радость и боль. Ведь так поступают настоящие друзья, партнеры. Ты всегда просишь меня довериться тебе, рассказать, что я чувствую, а сам постоянно уходишь от ответов, молчишь или шутишь. Конечно, ты сильный, умный, лучший, тебе никто не нужен, ты со всем можешь справиться сам. Но, может, было бы легче, если бы мы помогали друг другу справляться с тем, что творится внутри? Знаешь, о чем я мечтаю? О том, что однажды ты расскажешь мне все, и я выполню данное тебе обещание. Демон притих, и даже не пытается меня ничем соблазнить, как намеревался с самого начала. Я читаю молитвы, но так или иначе мыслями возвращаюсь к тебе. Мне тревожно, я чувствую, что-то произойдет, но не могу справиться со своими сомнениями в одиночку. Я очень устал. Привалившись к стене, закрываю глаза на мгновение, а открываю их потому, что слышу скрип двери. Сколько прошло времени? Ты так быстро вернулся? Но ты выглядишь лучше, и я сообщаю тебе об этом. Ты улыбаешься — выходит смущенно — и говоришь, что это было так странно, что не ты позаботился обо мне, а наоборот. Ты благодаришь меня. Ты говоришь, что я больше не ученик, что я теперь самый настоящий экзорцист, а ты гордишься тем, что тебе довелось со мной работать. Ты говоришь, что я — твой брат. Не «неважно», не «не имеет значения», не «никто». Брат. И, знаешь, что? Это лучшее, что я слышал в своей жизни. Это придает мне сил и уверенности в том, что теперь-то мы точно справимся со всем злом на свете. Потому что мы вместе, потому что мы равны, потому что мы братья. Мы перестаем делиться на «тебя» и «меня», мы стоим плечом к плечу и читаем хором. Молись за нас. Молись за нас. Молись... ...за... ...нас.