Коротко о последствиях того, что слишком долго не находишься

На данный момент, я с лёгкостью могу сказать, что мой соулмейт скорее всего является полтергейстом. Ну серьёзно, какой ещё придурок так долго может не показываться на глаза? В общем, именно таким придурком является «Хайд». За те несколько лет, что это имя находится у меня на запястье, моё мнение от «это имя красивое», сместилось до «какая крыса вообще носит эту кличку?» Та самая крыса, которую я не могу найти. Как бы не пытался. Когда мне исполнилось двенадцать лет, это имя появилось на моём запястье. В тот момент, я готов был плакать и пищать от счастья. Всё внутри словно стало огромным котом и мурлыкало, лишь об одной мысли о, пока что неизвестном мне, Хайде. Было очень сложно не поддаться эмоциям в тот же момент. Просто, именно тогда я сидел среди кучи гостей, которых пригласили родители, в честь моего дня рождения. При посторонних мне не хотелось показывать своей радости. Да и родителям, почему-то, тоже… Хотелось оставить имя своего соулмейта, только для себя. Только самому хотелось произносить его. Сейчас я понимаю, что это желание было весьма глупым. А ещё по детски наивным. Даже вспоминать не хочу, сколько ночей я не спал и как в лихорадке повторял и шептал это имя, в надежде, что от этого мы можем встретится как можно раньше. Кажется, именно таким образом родители и узнали о появлении метки. Обычно у всех это происходит индивидуально. У кого-то имя может проявится ещё в младенчестве, а у кого-то, когда человеку уже далеко за сорок, и в это время он уже не грезит ни о каких соулмейтах, а живёт либо сам для себя, либо с кем-то другим. Так что, новость о том, что у меня есть метка, очень обрадовало родителей. Правда, имя всё же их смутило. По всей сути, они никак не ожидали, что растя сына, в конечном итоге в дом к ним явится не невестка, а зять. Такие пары не редкость, в особенности сейчас. Поэтому в этом я не видел не единой проблемы. Чуть ли не каждый день я грезил мыслью о встрече. Даже когда началась моя карьера пианиста и нужно было выматывать себя концертами, я всегда находил в себе силы с теплотой шептать в подушку, чтобы ещё больше заглушить свой голос, столь привычное и столь родное Хайд. Но с каждым годом всё это забывалось. Я утопал в перелётах из одной страны в другую, из города в город, чьи огни просто смешались в одну кучу и казались одинаковыми, из зала в зал, где моя игра утопала безвозвратно. Стали редкостью даже мои шептания в подушку. Казалось, что я просто иссяк. Всего-то шесть лет ожидания, а я так расклеился. Ну не слабак ли? Моей единственной и последней попыткой найти соулмейта стала мелодия, что я сочинил. Её название было напрямую связано с его именем. Скажу сразу, розовых замков выстроить не вышло. Хайд не нашёлся. Но тем не менее, я вложил в это произведение всё, из чего состояли мои эмоции, ощущения и чувства к этому мастеру пряток. Кранц как мог меня утешал. Говорил что не всегда всё так просто, и возможно пока не время нам встретиться. Как ни странно, но я поверил в эти слова. Вот только, внутри всё разрывалось от этого «не время». Словно маленький ребёнок постоянно твердил: «А я хочу чтобы время!», не слыша, что ему говорят. Я бы тоже очень хотел на эту тему покапризничать. Но не судьба, так сказать. Моя бедная подушка, и так достаточно успела выслушать, а чтобы кто-то другой, кроме моего соулмейта видел меня капризным, я не хотел. Сейчас я просто жду этого самого «время». И будьте уверены, я ударю этого идиота при первой встрече. Даже если таким Ангелам как я, не положено поступать так низко. Благое дело вообще-то. Ударить придурка, чтобы мозги включились. (Сам не понимаю, как во мне уживается желание обнять и убить своего же соулмейта, но эта противоречивость даже не пугает, а больше веселит). Итак. Если я сейчас опять свернул не туда и выйду куда угодно, но только не на цветочный магазин, я больше никогда не буду выполнять подобных поручений Кранца. Он, посчитав, что так будет «душевнее», заставил меня идти за цветами, для какой-то там Мари, известной скрипачке, которой сегодня стукнет девятнадцать. Или двадцать. Или может вообще тридцать, признаюсь, даже вслушиваться не пытался. Кажется, что Архангелы всё же решили принять мою сторону, и я наконец дошёл до этого злосчастного магазинчика. Что снаружи, что внутри, обычный цветочный магазин. Разве что, продавец удивил. Обычно это какая-нибудь улыбчивая старушка, которая по три часа готова рассказывать тебе лекцию о значении цветов, а тут… хмурый парень, с голубыми волосами, который ещё и на кассе разлёгся и по всей сути еле держится, чтобы не заснуть. Минус стереотип о продавцах цветов: это не только старушки. Только я собирался что-то сказать, как в магазин кто-то залетел и стал пытаться расшевелить продавца. — Куро, вставай, мне срочно нужно место где спрятаться, — голос у блондина вечно сбивался из-за того что тот, по всей видимости, бежал сюда. А ну улице, скажу я вам, точно не прохладно. Как раз наоборот. Ад во всей своей красе. — Если Гил найдёт меня, то считай что у тебя нет больше брата! Тот парень, которого по всей видимости звали Куро, медленно потянувшись, ответил: — Хайд… кроме тебя, у меня есть ещё братья, так что… — дальше я уже не особо не вслушивался, зацепившись за имя этого блондина. Его, звали, Хайд. Мне кажется или где-то сейчас, далеко в лесу, вся нечисть сдохла, раз я, встретил уже наконец этого придурка. Немного прокашлявшись, и продумав, как себя вести, я подошёл к ним обоим, и начал исполнять задуманное. — Здравствуйте, — от того что я просто дотронулся до плеча Хайда, по всей руке прошёлся табун мурашек. Но нет, я не позволю маске и спектаклю так быстро разрушится, — Вы же Хайд, верно? — Оу, не ожидал что тебя, братишка, начнут узнавать, — явно с издёвкой и по прежнему лениво протянул Куро. — Вот только ты не начинай… — зло зыркнув в сторону брата, пробубнил блондин, а после повернувшись ко мне улыбнулся со всей своей обворожительностью. Или мне это просто кажется. — Да, это я, Хайд Лоулесс. А вы что-то хотели? — спросив это, он наклонил голову набок. Чёрт, ну вот скажите мне, он специально?.. — Да, хотелось бы узнать, какое имя на вашем запястье, — я постарался вложить в голос не слишком много интереса. После такого заявления, Лоулесс как-то странно на меня глянул, словно сомневался, говорить или нет, но всё же решился. — Имя на моём запястье: Лихт… — он явно собирался сказать что-то ещё. Я же просто решил нагло его перебить: — Меня зовут Лихт Джекилланд Тодороки и кажется я сейчас наконец нашёл своего соулмейта. — отвернувшись от ошарашенного Хайда, я обратился уже к Куро — Можно взять вот эту вазу? Он лишь кивнул, что стало ответом на вопрос. И ведь наблюдал за ситуацией с таким интересом… словно и лени не было. Я, взяв вазу, поблагодарив обстоятельства за то, что в ней есть вода, со спокойной душой вылил эту самую воду на Хайда. А после «короновал» Лоулесса той же вазой. В этот момент, могу поклясться, я был самым счастливым человеком на планете. А Хайд же, кажется, до сих пор не особо осознавая ситуацию, просто пялился на меня, с немного приоткрытым ртом. — Это за то, что не находился — сейчас же, я позволил себе искреннюю улыбку. Внутри всё урчало от счастья, что наконец настало «время». Надеюсь, для него это стало хорошим уроком, что прятаться и не находится — опасно для его одежды и для него самого.