сказка о потерянном

      Под водой почти ничего не видно и слышно лишь слабое эхо настоящего мира. Алекс хотел бы остаться там навсегда.       Джастин медленно отвернулся, когда Алекс начал стягивать с себя одежду. Джинсы неприятно липли к телу, а в спальне у Брайса всё было белым, и не скажешь, что он играл роль злодея в их нелепой сказке про смерть Ханны Бейкер.       — Не веди себя странно, Алекс, — прошипел Джастин, услышав как тяжёлая мокрая одежда упала на пол. — Ты же не хочешь, чтобы кто-то узнал про кассеты.       Кассеты стали их постоянной темой для разговора, их одинокими истериками и удушающим страхом. Это единство пугало Алекса, но в то же время успокаивало.       — Может, и хочу, — сказал Алекс, быстро вытираясь белым полотенцем, которое ему дал Брайс. Его ужасно смущала вся эта ситуация. Ему не нравилось, что он голый в одной комнате с Джастином Фоули. Ему не нравилось, что Ханна Бейкер убила себя, заодно решив изуродовать их жизни. Ему много чего не нравилось, но со всем этим приходилось мириться.       Джастин резко повернулся в его сторону. Алекс весь сжался, прикрывшись полотенцем, но казалось, что Фоули не смущал вид его голого белого тела. Он сделал решительный шаг в сторону Алекса и до того, как тот успел что-то предпринять, схватил его за шею, приблизив своё лицо к чужому непозволительно близко.       — Может, я тоже хочу, Алекс, - прошептал он. Его пальцы медленно прошлись по шее Алекса, и тот, закусив губу, повёл плечами, словно пытаясь избавиться от этих прикосновений, в то же время чуть подавшись назад, навстречу им. Неправильно.       Алекс зажмурился, а затем медленно открыл глаза. Во взгляде Джастина было что-то электрическое.       — Так почему же ты ничего не делаешь? — спросил он.       Джастин неторопливо зарылся пальцами в светлые и ещё влажные волосы Алекса. Стэндалл на пару секунд разучился дышать.       — Ты знаешь почему.       Неправильно. Опять.       Алекс подался навстречу Джастину слишком резко и испуганно, но его это не оттолкнуло, и он сам в волнении прижался губами к чужим губам. Это был почти не поцелуй.       Они слились в один комок чувств всего лишь на мгновение, а потом Фоули мягко отпрянул.       — Я принесу тебе во что одеться, — сказал он, и пошёл в гардероб Брайса.       — Я не хочу надевать эту одежду, — прошептал Алекс, когда Джастин подал ему кофту и штаны Брайса Уокера.       — Могу предложить только свою, — Джастин усмехнулся и шутливо поддел пальцами края своей рубашки. — Ладно, дам тебе свои джинсы, только потом постирай и верни.       Он медленно стянул с себя одежду, оставив только футболку. Алекс рванул в его сторону, и они оба упал на пол. Джастин нервно и испуганно засмеялся. Стэндалл поймал его лицо в свои ладони и прикоснулся губами к его губам вновь. Короткие ногти Джастина мягко царапнули спину Алекса, и тот простонал в чужие губы, сложенные в одну из самых красивых улыбок, что видал этот свет. Поцелуй у них получился мокрый, долгий и с резким неожиданным концом — Джастин ударил Стэндалла по лицу ладонью.       — Нет, Алекс, это неправильно, не со мной, - сказал он так, будто разговаривал с непослушным псом, и Стэндалл готов был заскулить.       Неправильно. Не с ним.

***

      — Серьёзно? —спросил Алекс не потому, что он не мог представить Джастина Фоули ночующим у него дома, а потому что тот вёл себя последнюю неделю так, будто ничего между ними не произошло.       — Думаю, ты знаешь, почему, — ответил Джастин, когда Алекс сказал про Брайса. Не в этом доме, Стэндалл знал. Не у этого человека.       Джастин сидел у него на полу весь на нервах, взвинченный и напуганный. Он — красивый печальный принц со сбежавшей принцессой. А Алекс и хотел бы сотворить для него чудо, но он в этой сказке точно не был волшебником. Он ещё не знал, кто же он и было ли у него вообще своё место, право на своё место. Он думал об этом слишком часто.       Он был неправильным.       — Мне бы всё это забыть, — тихо сказал Алекс и посмотрел в глаза Джастина — в море невыплаканных слёз, и чужих, и своих; море любви, которое уже не в кого влить. Алекс бы выпил его целиком, но сосуд его души и так переполнен. Если у них сейчас что-то будет с Джастином, он треснет, и всё расплещется.       Алекс сказал "Мне бы всё забыть" и вспомнил о том, что он целовал Джастина Фоули. Только бы снова не почувствовать к нему этих противоречивых чувств, а то глупо получится, как в том кино с Джимом Керри.       Он был неправильным.       Но почему-то, ложась на кровать и цепляясь пальцами за одеяло, это казалось верным решением. Алекс жмурился, когда Джастин целовал его лицо. Так неправильно, он ведь парень твоей бывшей, Алекс; он ведь допустил то, что изнасиловали девушку, Алекс; он ведь негодяй, Алекс. Но разве могут плохие парни так грустно заглядывать в душу? И могут ли друзья насильников так бережно сжимать запястья и целовать пальцы, поочередно, щекоча кожу тёплым дыханием?       Могут ли плохие парни так долго не напоминать о себе, потому что ты не готов?       Вот чёрт.       Получилось как в том кино с Джимом Керри.