— Это было в сентябре, погода тогда стояла ужасная, проливной дождь шел уже третий день. Ребята играли в карты и казалось, уже думать перестали о новом спасении. Я же, не терял на это надежды и тщательно записывал каждый свой шаг, делая блоги и может… даже иногда выбираясь из базы на поиск чего-нибудь «интересного», после несколько жалея о своих решениях, но тогда-то я и познакомился со всеми интересами зрителей, которые видя прямую трансляцию ночью, с интересом открывали вкладку и мигом строчили отзыв о том, как все же это интересно и увлекательно, сразу же задаваясь множествами вопросами и предложениями на мой счет. — Блоги чуть подправил свой свитер, немного изменившись в лице, которое теперь выражало грусть, тревогу и некий страх. Подняв голову и перестав рассматривать свою одежку, он снова взглянул на веб-камеру, поскольку шла прямая трансляция, натянул улыбку и далее продолжил свой рассказ.
— Мне всегда было несколько одиноко и… обидно? Другие революционеры смеялись, глядя на меня. Они больше предпочитали проводить время все «вместе», своей — «восьмеркой», как они себя назвали. Восьмеркой, не девяткой. Я был лишним, ненужным девятым кадром, которого напросто вырезали, вытоптали из всей истории и… — В его глазах виднелись слезы, которые так и норовили сдать своего хозяина, показав настоящие эмоции, тревогу. Блоги мигом вытер слезы своим рукавом, снова улыбаясь, на камеру, как и должен. — И из своей жизни. — молчание, оно продлилось недолго, но за эти секунды, никто, ни один из зрителей не расспросил подробностей, не написал все свои «добрые» пожелания, якобы — «нытику», «ребенку», наивному, но такому чертовски успешному блоггеру.
Запись была окончена. Четвертая порция какао была успешно выпита, проглочена, буквально застревая в горле, с таким уже давно доставшим Блоги, комком слез. Веб-камера была выключена сразу же после таких, уже привычных ему слов.
«- Всем спасибо, кто был со мной, за ваши вопросы… «допросы»? Это был — «Блог забытого революционера!» Если вам понравилось, то ставьте лайки, подписываетесь и жмите на колокольчик, если вы конечно же осмелились на такое решение, продолжив смотреть революционера!»
Каждый раз одна и та же фраза, те же воспоминания и те же грязные кружки, полные какао, но только с каждым разом эта фраза менялась, говорилась уже без энтузиазма, задора. Он просто не мог.
Реклама, ему говорили про подобное предложение, правда раньше он только и делал, что рекламировал всякий товар, впихивая его людям с заметно завышенными качествами, ожиданиями, которые, увы, не всегда оправдывались. В него «кидались тапками», надсмехались на улице, узнавали и даже монтировали с ним пранки. Каких только нервов стоил розыгрыш с зомби в бункере, после чего он чуть не подал в суд за такие авантюры, некоторых блоггеров. Они сумели избежать наказания, вот только Блоги после этого долго не мог не то что уснуть, он не открывал свой канал целую неделю, что заметно расстроило зрителей, которые с нетерпением ждали распаковки новой, только что выпустившийся модели компьютера — Bobsoc1 11, после закидав «никудышного» блогера всевозможными ругательствами за такое большое, как они говорили, опоздание.
Он никогда, кажется никому не говорил, что тоже на что-то способен. «Восьмерка» знала, чем он занимается и по всей сути же, он рекламировал Bobsoc и его товары. А чем ему было еще заняться? Вправду, он мог быть как Пустынный и носить оружие, приносить кофе, не мешаться под ногами, но разве это ему по душе? Нет.
Один раз, единственный, он пробовал поговорить с Лидером, который в это время, кажется, не был занят и только с интересом и некой отстраненностью наблюдал за ребятами в зале, но из этого мало что вышло. Тот сначала игнорировал, но после не выдержав напряжение холодно спросил — «Все ли хорошо?»
Блоги тогда лишь неуверенно закивал и уже хотел сказать свою мысль, как был нагло перебит Шрамом, который, сказав — «Отлично.» — Сразу же удалился, зовя за собой Джеймса.
После этого инцидента, на лице Блоги еще отражалась обида и непонимание. Он не знал как смириться с этой отстраненностью на лицах других, безразличием, холодом.
***
«- Последний раз взглянув печально,
На надпись ту, что не любил.
И сердце бьется так отчаянно,
Как будто что-то я забыл»
День революции, проигрыша, забвения. Блоги то и дело ходил по базе, часто озираясь и прикидывая, что было бы, будь он с ними. Проходя мимо одной комнаты, что была открыта, ради любопытства он решил заглянуть и может что-то узнать — «Но откуда… и из чего?» — - Он задавался этим вопросом столько, сколько бесцельно ходил по комнате кругами, не находя ничего стоящего. Пока наконец не решил перейти на крайности и заглянуть в шкаф, который привлек его внимание еще в самом начале. Чуть порывшись там, найдя вещи агента и Лидера, он слегка усомнился в правильности действий, но чтобы его не останавливало, он узнает, он найдет и может тогда… что тогда?
Красная обложка мелькнула перед его глазами, представляя взору потрепанную книгу, с подписью, именем — Шрам. Блоги чуть не выронил ее, представив как ему попадет, но все же, ради интереса, стоит открыть.
***
— Мне не попало тогда, они вообще… не вернулись. — Блоги сидел на кровати и тихо, почти не слышно бурчал себе под нос, иногда зачеркивая и что-то переписывая в своем дневнике, поглядывая на красную обложку рядом с собой.
Внезапно на него что-то находит и он просто падает в подушку лицом, начиная снова и снова словами винить в этом себя. Они оставили его, зачем? Единственное тому объяснение — запись в дневнике революционера.
«Вы знаете, что такое терять брата? Честно, я не знаю, кто может ответить на этот вопрос, ведь похоже, что никто не прочитает мои записи. Я, знаю, но, но мне трудно сохранить одного. Того, кто возможно останется один, того, кто думает, что и сейчас одинок. Он подходил ко мне только что, я делал вид, что не вижу его (как я глуп), но все-таки спросил, все ли у него хорошо, нормально? Он топтался на месте, видно что-то пытался сказать. После его кивка, я ушел. Ушел, даже не пожелав ни-че-го. Завтра, утром, будет переворот. Я, да, Блоги, прости, но все это ради тебя…
Шрам.»
— Они, тогда, вообще не вернулись… — фраза, которую он повторял все больше и дольше, с каждым разом произносилась как молитва, заставляя его вспоминать тот злосчастный день, обрекая себя признаки суицидального поведения.
— Не вернулись… вообще. — в горле застрял комок, душевная боль мучила его каждый чертов день, месяц, мгновение. — А ведь, прошел всего год, но их так и нет… нет.
Медленно встав с кровати, он направился на кухню, на которой, уже так привлекающе, висела петля, маня его с каждым днем все ближе и ближе.
«-Мне было грустно, но через силу,
Не делая словами рану.
Я наслаждался всем знакомым на мотивом,
Который слушал я когда-то с вами.»
Его стихи, мысли, все было изложено там, но Флеш записал последний, как только он вернулся, после сразу исчезнув, сказав такую обнадеживающую фразу.
«-Знаешь, что никто не простился и ты — в первую очередь.»
Он не знал значения и казалось, знать не хотел. Они не вернуться.
— Я вернусь…
Стул упал, хрип затих.
