Город призраков

Будто во сне, Лекса движется вперёд, летит, словно призрак из прошлого. Хотя, она и есть призрак из прошлого, если уже мертва. Так легко, воздушно, просто, пустота. Легко ходить, легко говорить, легко сердцу, на плечах более нет ответственности за народ, поступки, слова, законы, за выбор. Шагов не слышно, но это неважно более. Где-то глубоко внутри играет четырнадцатая соната Бетховена — то, что любила Бекка ПромХеда, что закодировала в Город света 2.0. Здесь нет боли, здесь нет разочарований, здесь нет усталости. Здесь лёгкость, и возможность вздохнуть полной грудью. Это не рай и не ад. Это чистилище для командующих и их воспоминании. Всё, что важно. Всё что цепляло. Всё, что оставалось в памяти. Всё, что оставляло след в сердце. Большая база данных в маленьком чипе, которая с каждым годом за целый век разрослась в целый город. Город Света. Город Любимых. Город Воспоминаний. Город Призраков. Город — Утопия. Город — Чистилище. Лекса шагает вперед по разросшемуся городу, вдоль красивых небоскрёбов, и встречает других командующих. Одни ей улыбаются, трогают за плечи, говорят «Наконец-то, теперь ты с нами», а другие проходят мимо, сквозь, через, наперекор, стороной, вопреки. Здесь нет правых, а на Земле она отчитываться не стала. Здесь не зададут лишних вопросов, а на Земле потребуют ответов. Здесь все в автономном режиме спят, а на Земле всё ещё голодают. Но это не её уже проблемы, она скинула со своих плеч тяжёлый груз и теперь может сделать полный грудью вздох. Поднять голову к небу. Улыбнуться. Пойти вперёд, полететь. Ветер тормошит листья деревьев, и них засматриваются Любимые Командующих. Пахнет черёмухой. За витринами, согнувшись, сидит человек, пытающийся не привлекать к себе внимание. Это один из тех, кто хотел принять Пламя, несмотря на то, что у него красная кровь. Пламя поглотило его на Земле, но забрало в Город Света. Программа помнит всё и каждого. Медленно, эхом проливается голос Любимой: — Булочка? Лекса поворачивается и больно улыбается. Костия. Ломкая медная косичка слегка колышется на ветру. Её то самое нежное бежевое платье. Её белые, хрупкие ручки, сквозь которые видно вены и сухожилия. Есть вещи невыносимо прекрасные. Эти слегка видимые веснушки и бледно—розовые губы, что складываются в узелочек и дают череду звуков: — Бул-у-у-у-лочка! Ну, вот я тебя и дождалась. Иди ко мне! Иди. Лёгкий тихий шаг, и Лексу обвивают тёплые руки. Пальцы проходятся по шее, трогая мягкие волосы, напряжённые позвонки, нервные окончания, мышцы, связки, сердце, душу. — Я не успела тебе сказать. Не успела… — Осиплым голосом произносит Хеда куда-то в плечо своему воспоминанию. — Многое мы не успеваем сделать в жизни, а? Лекса чуть отодвигается от Костии и произносит: — Я не успела сказать, что Люблю тебя. Не успела попросить прощения за ту ссору. Не успела так много тебе рассказать. . . — Человеку так много мало, — удручённо говорит Костия, безропотно улыбается и волнительно берёт её за руку, ведёт куда-то вдоль трассы. Лёгкий ветер, как и лёгкий город. Стройные солнечные небоскрёбы, голубое небо и где-то вдалеке всего одно облачко. Такая хорошая погода, чтобы умереть. Высокие фонари с тёплым оттенком и бесшумные машины, снующие назад и вперёд — просто код, помогающий создать видимость жизни в этом городе. Цветные клумбы, неуловимые птицы, рекламные щиты с красивыми людьми, изогнутые мосты. Так много нужно рассказать, так много нужно промолчать. Лекса бы написала Костии письмо, но оно бы перешло в двухтомный роман. — Какой у тебя адрес, мм? Ей не нужно, конечно, ничего писать и рассказывать. Костия всегда была рядом и всегда знала, что происходит с её любимой мягкой, воздушной и ароматной булочкой. Но важен сам процесс. На город опускается золотистый закат, и город преображается в незабываемых красках, как в самых красивых фильмах, что видела Бекка. Бархатные лучи ласкают лица девушек, когда те болтают за чашкой травяного чая в опустошенном кафе. Южный ветер и ощущение сна. Рядом Любимые и ощущение пустоты. Это всё, конечно, не правда, но так приятно окончить путь, окончить бой и оказаться здесь. Время не движется — и это сущность города. Сменяются краски, виды из окна, но главное всегда рядом. Костия ждала Лексу столько, сколько нужно. Костия жила в этом Городе Призраков и сама искала выходы в этом лабиринте, встречая других людей и другие воспоминания. Лекса жила дальше, превозмогая всё и вся, пытаясь сохранить в себе остатки разума, сердечности, храбрости, милости, доблести, мудрости, честности. Остатки воспоминаний. Они сидят напротив друг друга, держаться за руки, грустно улыбаются, упиваются воспоминаниями, молчат часами. Костия жила своим чередом, Лекса выживала сотни раз, несмотря на множество преград. Обе прекрасно понимали, что жить друг без друга — возможно, но был ли в этом смысл? Смысл, конечно, был, и он крылся в том самом вопросе, который Лекса и Кларк задавали друг другу — «Может, жизнь должна быть чем-то больше, чем выживание?» — Ну, и что ты планируешь теперь делать, Булочка? — Я буду её ждать, — грустные глаза Лексы устремились на закат, а мысли куда-то улетели прочь. У Костии поплыли уголки губ вверх. Хеда вздохнула, а после решительно глянула на свою собеседницу, — рано или поздно, навсегда или на минуту, но Кларк сюда придёт. Кларк увидит Город Света, точно так же, как и ты. Я встречу её. Я дождусь её. Я скажу ей, что люблю её. — Ты обязательно дождёшься. — Костия чуть подается вперёд и мягко дополняет: Я рада, что ты встретила Кларк. Что ты её любишь. Что ты будешь вносить в этот город воспоминания о ней. Я бы хотела её увидеть воочию, увидеть твои светящиеся глаза. Костия сжала руку Лексе, и по-доброму, так нежно стала гладить тыльную сторону ладони своим большим пальцем. Ощущение комы не заканчивается, но на сердце тихо. По усталым плечам, так по родному, неторопливо движется Любимая рука. Лекса не поворачивается, чтоб посмотреть, кто стоит сзади, она лишь склоняет голову набок, дабы коснуться щекой дорогой кисти. Мерно, недвижно, гладко, размеренно рядом садится Анья и все молча сидят в пустом кафе, смотрят в окно, наблюдают за закатом минуту, час, день, год, вечность. Хеда прислоняется головой к плечу Анье, а сама сжимает руку Костии. Девушки улыбаются и знают, что разговоры ничего не решат. Здесь нет боли и сожаления, здесь легко, воздушно и пусто. Это не рай, это чистилище, и все ощущают такую нитевидную грусть. Может здесь и счастья нет, но да — да, всё будет хорошо. Когда уже всё прошло, уже теперь всё будет хорошо. Анья — первая для своих вторых, для своей второй Лексы, для своей второй Костии, начинает разговор, ведёт всех неспешно по дороге беседы, а та неторопливо не задрожит, и затронет самые больные уголки души, но здесь нет боли. Картинка за окном сменяется, как и время, что не движется в этом городе. Лекса зацепится взглядом за сплетённые руки Аньи и Костии, которые так нежно друг на друга смотрят, и меланхолично улыбаются. — Анья, Вы счастливы? — задала тихо вопрос Лекса. — Для счастья нужно немного, — отвечает ей наставница, — выспаться, хорошая погода, чашка травяного чая и варган. Но есть секрет — просыпаться ты должен с любимыми людьми. Можно ли в этом городе с ровным временем заснуть и выспаться, когда ты давно уже мёртв, и можно ли проснуться, пробудиться, проявиться, ожить, возникнуть, воскреснуть? И есть можно, то есть ли смысл? Когда можно вечно ждать, и не чувствовать когнитивный диссонанс, а лишь каплю меланхолии. Внезапно город преображается, наполняется другими людьми, новыми застройками, всё в разы оживает, и Лекса видит много своих людей, которым здесь не место. Люди, которые так же в её сердце. — Кларк… — подрывается Хеда и вглядывается в окно. Губы дёргаются, глаза бегают по горизонту. Город Света 1.3 и Город Света 2.0 сливаются. Скоро Бекка ПромХеда встретит Алли, а Лекса должна увидеть Кларк, та обязательно должна быть здесь. Лекса дёргается, но останавливается, вглядывается в глаза Аньи и, будто, спрашивает разрешения. — Иди, — отвечает учитель, — ты нужна ей. — А вы? — А мы с Костией будем здесь. С нами уже ничего не может случиться, верно? — Анья подмигивает, а Лекса переводит взгляд на Костию. — Булочка, мы любим друг друга с Аньей. Я люблю её, а она любит меня. Здесь наш вечный рай, и здесь нам хорошо. А тебе нужно бежать к Кларк. Она ведь тот человек, ради которого жизнь должна быть чем—то большим, чем выживание, верно? — Я так счастлива за Вас, — Лекса выходит из—за стола и направляется к выходу, на миг задерживается и поворачивается к своим любимым. К своей Первой любви. К своей Первой, к наставнице. — Будь сильной и храброй, как я и тебя учила, — даёт напутствие Анья. Лекса крутит головой, но улыбается своим девочкам: — Может, мы встретимся снова. — Встретимся, Булочка! — кидает последнюю фразу Костия.