***
— Вы хотите, чтобы я сделал это? — парень улыбнулся сияющей, будто голливудской улыбкой, и ребята вокруг дружно закричали «Да-а-а!». — Вы точно этого хотите? — снова повторил он, и толпа начала восторженно скандировать его имя. Николай Соболев учился на шестом курсе Гриффиндора, был блестящим игроком в квиддич и капитаном команды факультета, отличался успехами в учёбе, был главным объектом воздыхания учениц младших курсов, старостой школы и самым популярным учеником Хогвартса. Конечно, у такого славного парня была девушка, такая же идеальная, как и он сам, — Полина Чистякова. Она тоже училась на Гриффиндоре, получала «превосходно» по всем предметам, обладала толпой поклонников (на сей раз старшекурсников) и была охотницей в команде по квиддичу. Это были лучшие отношения, которые только можно представить: идеальный парень и идеальная девушка, и во всей этой идеальности они сами были какие-то чересчур…идеальные. Николай Соболев призвал свою «Молнию» с помощью заклинания, запрыгнул на неё и резко поднялся в воздух, оставляя на земле целый столб пыли. Он поднимался всё выше и выше, пока Хогвартс не стал похож на игрушечный замок, а друзья — на маленькие чёрные точки в пространстве. Он перевернулся в воздухе и сделал резкое пике, быстро приближаясь к земле. Его силуэт становился всё ближе и ближе, а толпа быстро расступалась, обращая друг к другу бледные лица. — Он разобьётся! — воскликнула в толпе какая-то девушка. — Разобьётся, разобьётся, разобьётся! — подхватили другие. Парень летел прямо к земле, в центр огромного круга, и ни у кого уже не возникало никаких сомнений: бедный Николай Соболев размозжит себе череп. Хованский поднял голову и прокричал другу: «Взлетай!», но гриффиндорец словно не слышал всех этих криков. И вот, он приближался к ним всё быстрее и быстрее, все восторженно задрали головы кверху, Чистякова закричала… И Николай Соболев взлетел, сопровождаемый гулом из голосов и громких аплодисментов. Затем он плавно подлетел к своей девушке и подхватил её на руки: — Я думала, ты разобьёшься, — пролепетала она. — Разобьюсь? — парень усмехнулся и сильнее прижал её к себе. — И на кого же тогда я оставлю такую красавицу? Их губы слились в жарком поцелуе, и толпа снова зааплодировала. Это была самая странная компания, пожалуй, за всю историю Хогвартса, и никто так и не мог понять, как же так вышло: гриффиндорцы — лучшие друзья слизеринцев. Но две привилегированные кучки Гриффиндора и Слизерина внезапно объединились в одну, став грозой всех остальных студентов. Правосудие в Хогвартсе теперь вершили они: кого не трогать, а кого, если тот очень сильно насолил, следует проучить. Постепенно в компанию влились и пуффендуйцы, в лице Юлия Онешко и Кузьмы Гридина, которых ценили за их чувство юмора и своеобразную «верность» команде. В этой странной группе не было только когтевранцев — конечно, кому захочется тусить с заучками, — а потому в лапы правосудия чаще всего попадали именно они. Компанию было решено окрестить «КЛИККЛАК».***
Рыжий парень напряжённо барабанил пальцами по столу в «Трёх метлах» и вздыхал. Откинув волосы назад, он в очередной раз взглянул на тощего Мишу Кшиштовского в канареечно-жёлтом с чёрными полосками галстуке и быстро заговорил: — Ты не врубаешься, Миш, в то, что я тебе говорю. Пуффендуец безразлично осмотрел его с ног до головы и спросил: — Ты будешь сливочное пиво? Данила в красном, с золотыми полосками, галстуке, кивнул, мол, лучше, конечно, огневиски, но и это тоже сойдёт. — Значит так, Продольный, — спустя минуту парень уже ставил кружки с пивом на стол. — Поперечный, — огрызнулся второй. — Без проблем, — Кшиштовский только пожал плечами, — я думаю, что нам не нужно лезть не в своё дело. Гонка факультетов, — он сделал небольшую паузу, — это неотъемлемая часть истории Хогвартса. Нельзя просто так взять и отменить её. Рыжий недовольно сморщился и глотнул пиво. В Хогсмиде сегодня много народу — оно и понятно, погода отличная. Вокруг куча студентов, которые смеются, болтают и веселятся. Конечно, похоже, им всем не надо сдавать СОВУ, как Даниле. — Миш, — он остановился ненадолго, словно смакуя имя, — ты подумай только, как было бы здорово. Ты весь год корпеешь над домашней работой, ведёшь себя хорошо, играешь загонщика в квиддиче, а потом, в конце года, МакГонагалл торжественно объявляет: «Михаил Кшиштовский — лучший ученик Хогвартса!». Представь, представь! Я же не говорю, что нужно отменить гонку факультетов, — Поперечный рассудительно покачал головой, — но такая мера бы только добавила в студентов мотивации. Кшиштовский только пожал плечами: — Не знаю, Дань, — он тяжёло вздохнул, — это же всё равно ничего не даёт. Гриффиндорец почесал затылок и как-то неоднозначно произнёс: — Ну, не знаю… Можно было бы дарить какое-нибудь путешествие, а ещё давать факультету победителя пятьдесят, нет, — он махнул рукой, — семьдесят очков. Парень слушал это всё со своим обычным безразлично-апатичным видом, но внезапно вскочил, хлопнул по столу пустой кружкой и начал почти кричать на Поперечного, чем не смог не привлечь внимание остальных посетителей кафе: — Да что ты понимаешь?! Ты ещё СОВУ не сдал, а будешь других поучать?! А я знаю, кто победит в твоём глупом соревновании. И это будет никто другой, как парень из твоего факультета — Коленька Соболев! Блестящий парень с блестящей улыбкой и блестящим будущим! Рыжий понурил голову и молча хлебал сливочное пиво. Друг тяжёло дышал, сжимал и разжимал кулаки, но в конце концов студенты, сидевшие в кафе, об этом забыли, и можно было говорить дальше. — Где Сыендук? И Руслан? — не отрывая взгляд от пола, спросил Данила. — Дима — с Дарьей, а Усачёв, — при звуке этого имени Миша нахмурил брови, — Усачёв, кажется, у МакГонагалл. Ему нужно было что-то там обсудить. Гриффиндорец вскочил и хлопнул в ладошки, немедля бросая деньги за пиво на столик, не забыв и про чаевые, схватил пуффендуйца и потащил к выходу: — Кшиштан, ты гений! — Ты сомневался? — Кшиштовский раздражённо перехватил руку друга и пошёл своим ходом. — Удивительно, почему Распределяющая Шляпа отправила меня в Пуффендуй, а не в Когтевран. Поперечный мотнул головой и радостно воскликнул: — Нет, ты только что предложил феноменальную идею! — он почти прыгал на месте. — Усачёв так близко общается с МакГонагалл, что сможет подкинуть ей мою идейку! Это же супер! Михаил только вздохнул и сказал что-то вроде: «Не говори о том, что я это предложил».