You're not alone

Последний день августа не одарил жителей лагеря хорошей погодой. Листва уже начала опадать, кое-где даже проявились первые пожелтевшие листья: напоминание о том, что весёлые деньки подошли к концу. Да и климат дал о себе знать. Кэмперы, которые не привезли с собой ничего кроме легкой одежды, скучковались в столовой, где до сих пор исходил жар от кухни. Настроение у всех было, мягко говоря, скверное. Каждый из детей провёл друг с другом почти всё лето. Они дружили, любили, ненавидели и переживали вместе все те чувства, которые вскоре пригодятся им во взрослой жизни, за пределами лагеря. Но сейчас, некоторые из них понимали, что больше никогда не увидятся, хоть и давали лживые обещания. Вожатые стояли в стороне и с какой-то навеянной материнской любовью наблюдали за детьми, которые чудили столько неприятностей, за которыми приходилось ухаживать, когда они болеют, учить чему-то новому, развлекать, кормить, укладывать спать, и как можно, чтобы так просто, дети покинули их? Дэвид больше всех чувствовал себя птицей, которая высидела птенцов, вырастила и теперь они машут ей крыльями, в знак прощания. Некоторые родители приехали за кэмперами и забрали их ещё в обед. Родители оставшейся половины, благополучно отказались приезжать, сославшись на дела поважнее и дети безнадёжно ждали, когда приедет автобус. Час пробил и, собрав свои чемоданчики, ребята поплелись к автобусу. Последним тащился Макс с дряблой спортивной сумкой в левой руке. Мальчик шёл медленно, понурив голову книзу и разглядывая свои ботинки. Внезапно, его окликнул знакомый голос, который сейчас звучал невыносимо родным, нежели три месяца назад. - Макс? – Голос приближался, стараясь перевести дыхание от лёгкого бега. - Что тебе нужно, Дэвид? – Паренек обернулся вполоборота. Его лицо изображало повседневное безразличие, но вот глаза говорили о другом. Перед ним стоял тот, кто подарил мальчику первое счастливое детство. Он до сих пор улыбался, натянуто, притворно, но улыбался. Вожатый был будто при исполнении своей последней миссии, без которой работу нельзя было считать завершённой. Дэвид опустился на одно колено. Со стороны могло показаться, что он собрался делать предложение, но вместо кольца он протягивал жёлтую повязку, которая не покидала его шею всё лето. Парень уставился на мальчика с надеждой, сверкающей в глазах танцем пламени. Будто всё его существо переместилось в этот трофей и он достанется лишь избранному. - Это ещё что за хуйня? – Макс тупо уставился на протянутую вещь, сдвинув брови к переносице. Дэвид на секунду подумал, что мальчик откажется, но в мгновение ока, словно рысь, Макс выхватил повязку и притянул к себе. - Знаешь, Макс, - Дэвид засиял лучезарной улыбкой, способной осветить даже этот хмурый день. – Иногда бывает такое, что люди, которые должны оберегать тебя, проявлять заботу, любить – не делают этого, и ты можешь думать, что остался совсем один. Возможно, почувствуешь страх, закроешься в ненависти, выработаешь защитный слой в виде апатии и будешь думать, будто по-другому уже никак нельзя. – Сумка упала грузом на землю, её хозяин потерял прежнюю решительность и перекладывал из рук в руку желтую повязку. – В такие моменты, важно помнить, что ты никогда не одинок, потому что всегда найдется тот, кому не плевать на тебя. - Так ты отдаешь мне свою сраную повязку? – Плечи опустились, маска безразличия стянулась и мальчик стал походить на того, кем является – ребенком. - Ну да, мне она порядком надоела, да и больше не понадобиться, но если ты не хочешь, то… Вожатый не успел закончить фразу, как вдруг к нему прижалось маленькое тельце, которое оказалось не таким крепким, в отличие от характера его обладателя. Короткие ручонки обвились вокруг длинной шеи Дэвида и сцепились в замок. Предательские слёзы полились по плечу вожатого и Макс стыдливо отпрянул. - Нет, отвянь, она моя. Найди себе другую. – Проронив последнюю фразу, мальчик вытер рукавом слезы, поднял с земли сумку и побежал к автобусу, не оглядываясь. Дэвид продолжал стоять на одном колене и, улыбаясь, смотрел вслед уезжающему автобусу, в котором сидел мальчик, перевернувший весь его внутренний мир.