Всего лишь одна ночь

Он никогда не думал, что желания могут сбываться настолько извращённым образом. А теперь Тони сидит перед Стивом и оба не могут уже даже ругаться, тем более все поводы рассыпались пеплом. Стив, так похожий на огромного канадского лесоруба, выглядит усталым и осунувшимся. И, да, до сих пор старается не смотреть Тони в глаза. Самым забавным в этой ситуации оказывается то, что Мстители вновь собрались в первоначальном составе. Растерянные, жалкие и поверженные… Тони хмурится, пытаясь изгнать из головы дурацкие мысли. Они — единственный шанс этой долбанной вселенной. Хотя, вполне возможно та женщина была права, и они же — её проклятие. Ведь не трогал же никто их несчастный голубой шарик, пока Тони не сделал свой первый костюм. Только вот сейчас не время для подобного, сейчас они должны выдумать очередной чертовски идеальный план, который обеспечит им хоть призрачную надежду на успех. Вообще, когда Тор только появился на Титане, чтобы забрать тех кто там остался, Тони почувствовал огромное облегчение, вернувшись на Землю. Почему-то на секунду ему показалось, что странные испарения людей — проблема умершей планеты свихнувшегося маньяка, но всё оказалось куда хуже. И теперь у любого из них сотни причин прикончить жалкого отморозка с комплексом Бога. Тони намеревался вернуть Питера, слишком мелкого, чтобы был хотя бы шанс позволить ему сражаться, что означало, впрочем, лишь то, насколько сильно проебался сам Тони. Он действительно не поверил, поняв, что Пеппер не отвечает ему. Возможно, проблема была именно в полетевших к чертям линиях связи, но почему-то это не казалось правдоподобным объяснением. Не для Тони Старка. В конце концов, он сорвался с места, и полетел искать её, потому что как-то резко, в один момент стало плевать на всё остальное. Она была всем для него, хоть он и не слишком часто это показывал. Только вот Пеппер действительно не было нигде. Тони всё-таки нашёл кого-то, кто видел, как ген. Директор разлетелась чёрной пылью и, услышав это, Старк едва подавил отчаянный крик. Её уже пытались забрать у него, и тогда он поклялся, что сделает всё, чтобы она больше не пострадала, только не она… И теперь Мстители, состав 1.0, в очередной раз пытаются спасти мир. В их ряды затесался ещё мелкий агрессивный енот, да человек-муравей, странный чувак, вызывающий у Тони желание убивать. Только вот с гениальный планом сплошной пшик, все они слишком скорбящие для того, чтобы выдумывать планы. Выдохнув, Тони распускает всех по комнатам (временно, они все живут в одном месте, только лишь для того, чтобы всех спасти, Тони не собирается платить за столько голодных ртов больше времени, чем это будет действительно необходимо). И совершенно точно не ожидает увидеть хмуро топчущегося Стива у своей двери. Тот вскидывает на него глаза, заставляя сердце Тони болезненно перевернуться. Стоило бы послать Роджерса на хуй, может быть, ещё куда-нибудь подальше, но Старк не выдерживает. Открывает дверь, пропуская неожиданного гостя перед собой. — Мне очень жаль, — было бы странно, если бы кэп не начал с никому не нужных сожалений. Тем не менее, Тони просто кивает, он давно уже смирился с чужим характером. — Мне тоже, — он знает про Барнса, как не знать, но всё ещё не готов нормально к тому относиться, даже после всего произошедшего. Ему действительно жаль, но жаль Стива, который теряет свое долбанное сердце раз за разом, но всё ещё должен вести вперёд команду, которая обязана спасти мир. Вернуть всё на положенные места. — Я не справился, — Тони хочется заорать, что Стив — идиот, а он сам ни капельки не психотерапевт, но он точно знает, что это не поможет, так что он в очередной раз отмалчивается, удивляясь с самого себя. Когда он, бля, ухитрился стать таким тактичным? — Не один ты, — говорит вместо всего, что сказать действительно хочется, и на секундочку закрывает глаза. Он помнит сколько раз они все облажались. Сколько у них было шансов. И помнит, как Стрендж сказал, что благоприятный исход всего один. Впрочем, после этого маг рассыпался, и кто знает, было ли это в его сценарии. Стив всё ещё смотрит больными глазами, потому что — это полнейший идиотизм — комплекс героя. Тони, ну так говорит Пеппер, тоже иногда им страдает, но это всегда заканчивается чем-то вроде Альтрона. И он правда не может сказать, кто из них первым подался вперёд. Они были вместе раньше, когда Тони думал, что потерял Пеппер навсегда, а Стив ещё не знал, что жив Баки. Тони всё ещё любит Стива, как бы больно признавать это не было, и чувствует, что эта любовь взаимна, что возносит идиотизм всего происходящего на какой-то недосягаемый уровень, но … у Тони есть Пеппер, а у Стива — Баки, и это уже не изменить, они сами никогда не смогут поменять это. Потому что сейчас, когда они внезапно вновь оказались вместе, только вдвоём, на секунду им невыносимо хорошо, но Тони знает, как плохо будет, когда они закончат. Он знает, но даже не думает сопротивляться, углубляя поцелуй. Стив едва слышно всхлипывает, и Тони чувствует, как от этого звука разрывается его многострадальное сердце. Роджерс должен быть счастливым, даже если Тони на него обижен, даже если они больше не могут касаться друг друга, даже если Стив теперь целует парня с металлической рукой, а сам Тони проектирует самую восхитительную в мире детскую. — Я так люблю тебя, — Тони жмурится, он не готов ещё раз слышать это, не от человека, с которым быть не сможет больше никогда. Стив подхватывает его под бёдра, перекладывает на кровать и Тони вновь не может сопротивляться, лишь притискивая его поближе. — Я тоже люблю тебя, — не может промолчать, даже если это будет означать, что теперь страдать они будут оба. Стив улыбается ему нежно и очень-очень грустно, вновь целует, гладит по щеке. — Я думал, ты больше никогда не заговоришь со мной, — сообщает. У обоих больше нет сил сопротивляться, но футболку Стива всё же тянет вверх именно Тони, одновременно пытаясь объяснить. — Он убил моих родителей, понимаешь? А ты знал, и даже не подумал, что смог бы рассказать мне об этом, — Тони смаргивает слёзы, возможно, после Таноса он абсолютно расклеился. — Я подумал, что так будет лучше. Если ты всё равно предпочел его, — знает, насколько обиженно звучат его слова, но ему на это плевать. — Я не, — щёки Стива заливает мучительной краской, потому что они оба знают, он — да. — Послушай, я просто не мог. Я люблю его, понимаешь, и знаю, что ты любишь Пеппер, — и это тоже, правда, возможно, самая горькая из всех. Если бы только они не любили, всё было бы куда проще. — Люблю, — покладисто кивает, не сопротивляясь, когда Стив расстёгивает его рубашку. — И должен вернуть её, и Питера, и вообще половину этого мира, — он умалчивает, что как раз Барнса возвращать абсолютно не хочется. Он не настолько добр, чтобы желать себе новых страданий. Потому что, как только всё вернётся в свою колею, они со Стивом вновь разойдутся, не встречаясь, чтобы не сделать чего-то, за что в конце будет мучительно стыдно. Когда оба оказываются без штанов, разговоры теряют своё значение, они рядом, хотя бы сейчас и вольны делать что угодно. Они и делают… Вновь целуются, доводят друг друга до разрядки руками, потому что по другому оказывается нельзя, потому что, несмотря на то, что они наедине, оба не могут переступить каких-то мелом очерченных границ. — У нас всё получится, — Тони говорит, ему теперь совсем нельзя молчать. Он должен убедить в положительном исходе хотя бы Стива. — Я знаю, — Стив серьёзен, чувствуется, что он всё для себя решил. — Спасибо, — целует Тони в последний раз и садится. Тони чувствует себя так, как будто бы его в очередной раз пнули по рёбрам. Стив, он просто, почему это всё выглядело так, как будто Стив просто воспользовался им и собирается сбежать? — Ну чего ты? — Тони даже не заметил, что Роджерс вернулся, кажется тот просто сходил в ванную и принёс влажное полотенце. — Всё круто, спасибо, — криво улыбнулся, забирая полотенце. Понимая, что сегодня, кажется, Стив будет спать с ним. У них будет целая ночь, быть счастливыми друг с другом. И Тони не собирался терять ни секунды. — Мы всё вернём на свои места, — шепчет ему Стив напоследок, а Тони чувствует себя совершенно ужасным, потому что, ну да, сейчас ему хочется, чтобы Стив остался рядом с ним навсегда.