Прекрасное новое начало

      Хэнк Андерсон стоял на остановке и переминался с ноги на ногу. Руки так и тянулись к отвратительному, неудобному и как-то слишком туго завязанному галстуку, но он напряг всю силу воли, чтобы руки остались в карманах. Хэнк ненавидел галстуки, особенно этот, подаренный давным-давно какой-то дальней тётушкой, но Коннор, скотина, настоял на официозе.       «Вам нужно прилично выглядеть, Хэнк, вас ведь покажут по телевидению».       Ну и кто тут говорит о приличиях? Куда он делся? Всё, как всё устаканилось, можно стать лентяем и опаздывать на своё же интервью? Он ведь физически не мог проспать! Сложно было вернуться домой раньше, чтобы вместе уйти? Нашёлся ответственный. И как он мир-то спас?       А мир между людьми и андроидами настал. В Детройте принялись отмывать улицы от несправедливо пролитой крови. Небо очистилось, а стены переставали пестреть лозунгами. Компании с диодами на висках можно было встретить где угодно — больше не было порицания, подчинения. Да, можно было увидеть андроида-продавца или воспитателя, но сейчас это был полностью осознанный выбор разумным существом новой стези.       Маркус стал видным политическим деятелем, выступал на собраниях и советах, вёл переговоры о новых законах, а Коннор, несмотря на свою роль в восстании андроидов и предложение Маркуса присоединиться к их движению, счёл необходимым вернуться к Хэнку и заняться работой в полицейском участке.       И сейчас, когда всё вокруг уже вставало на свои места, а перспективы наконец-то прояснились, и люди поняли, что им больше ничего не грозит, по горячим следам направились журналисты, желающие как можно более полно пересказать историю, развернувшуюся в Детройте. Не то чтобы Хэнку ну очень хотелось в ящик, но все вокруг очень уж настаивали. Он был единственным человеком, работавшим с андроидом, несмотря на порицание и насмешки, всё это время. Вот уж кому-кому, а им с Коннором было, что рассказать.       Именно поэтому он сейчас топтался на остановке возле телебашни, вертел в кармане четвертак и всё больше и больше раздражался из-за дурацкого галстука. И плевать, что узоры на рубашке и галстуке не сочетались от слова совсем. Просто эта удавка бесила его сама по себе.       И вот, наконец, приехал автобус, и из передней двери навстречу Хэнку вышел Коннор, которого тот даже поначалу не узнал в идеально сидящем чёрном деловом костюме. Андерсон на секунду почувствовал себя нелепо.       — Ну, и что мы опаздываем? — он скрестил руки на груди и скептически вскинул бровь.       — Доброе утро, Хэнк, — кивнул Коннор. Всё-таки непривычно было не слышать от него постоянного «лейтенант», пусть они и договорились. К тому же, уже вполне себе капитан, а никакой не лейтенант. — Всё в порядке, я всё рассчитал. Мы будем на месте за полчаса до интервью. Простите, если заставил ждать.       И галстук ещё поправляет, весь такой из себя, зараза.       Хэнк закатил глаза и потянул Коннора за собой за плечо.       — Пошли уже.       Как всегда, весь вышколенный, идеальный, с иголочки. Ну, это Коннор, что с него взять.       На стойке регистрации долго торчать не пришлось, их быстро отметили и направили в нужную студию. Хэнк сверил часы, когда они зашли в лифт, и цокнул языком. Действительно ведь, ровно за полчаса до интервью они как раз доедут и дойдут.       А Коннор всё косился на него то через отражение в двери, то напрямую и как будто всё что-то хотел сказать. У Хэнка духу не хватило игнорировать его.       — Ну, чего тебе? — проворчал он.       — Вы позволите? — Коннор привычно склонил голову в сторону и неуверенно протянул руку.       — Валяй, — хмыкнул Хэнк. Ну неймётся ребёнку.       Одним чётким движением дурацкий галстук был развязан, и уже через пару секунд под воротником рубашки оказался аккуратный узел. Менее дурацким от этого галстук не стал, но однозначно оказался куда более удобным, чем Хэнку казалось. Коннор кивнул сам себе и, снова повернувшись к дверям лифта, деловито поправил запонки. Запонки, боже ты мой, экий ты франт. Хэнк усмехнулся под нос.       Нет, ну он не мог больше ворчать на Коннора. Можно ли вообще ворчать на Коннора? Парень старается. Смешной такой. Он с самого начала старался.       Хэнк сжал в кулаке монетку, которую всё ещё вертел в кармане. До цели оставалось несколько этажей.       — Эй, ну…       — Да? — тут же обернулся Коннор.       Хэнк даже не попытался подавить смешок. Нет, пацан всё-таки невозможно забавный. На щенка похож.       — Раз уж вы теперь с нами на равных правах, то тебе полагается зарплата.       И бросил ему монетку.       Коннор неловко пошатнулся, потянувшись за ней, но поймать успел. Он повертел её в руках, поднёс совсем близко к лицу и вдруг замер.       — Это ведь…       Хэнк буквально видел эти миллионы операций в секунду в глазах напарника.       Да, Коннор. Тот самый четвертак, который у тебя давным-давно отобрал сварливый лейтенант Андерсон в этом самом лифте. Круг замкнулся.       А Хэнк сколько этой монеткой ни кидался — так ничему и не научился.       Лифт остановился. Хэнк потрепал по волосам растерянного Коннора и направился прямо по коридору. В стеклянной двери перед собой он увидел, как тот открыто и искренне улыбнулся и, привычно прогнав монетку по пальцам, убрал её во внутренний карман пиджака. Хэнк улыбнулся отражению Коннора в ответ.       Всё-таки это было прекрасное новое начало. А монетка стала гештальтом, который надо было закрыть, чтобы шагнуть в новый мир. А сейчас они, как смогут, конечно, расскажут историю его пробуждения.