***
Лаванда Браун сидела в комнате для девочек, не сводя глаз с двери. Она все ждала, когда же Рон Уизли сорвет эту самую дверь с петель и заключит ее в свои объятия. Лаванде было абсолютно все равно, пусть даже это будет сделано под действием приворотного зелья, главное, чтобы Бонбончик снова был с ней, а эта зазнайка Грейнджер осталась с носом. Лаванда так погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, как в комнату зашла Джинни Уизли, в руках у которой было два шоколадных кекса. Джинни знала, что когда Лаванда нервничает, она ест все, что попадается ей на глаза и, особенно, сладкое. Когда малышка Уизли увидела, как расширились зрачки у Лаванды при виде сладостей, то чтобы подразнить ее, тут же аппетитно откусила кусочек и медленно начала его смаковать во рту. План сработал идеально, нервы у Лаванды были ни к черту, а сила воли и того хуже. И пришлось Джинни поделиться с Лавандой лакомством. Жаль, что Браун не заметила тот коварный блеск в глазах Уизли, который она спрятала под опущенными ресницами. У Гермионы задача была куда сложнее. Ромильда Вейн была совсем не так глупа, как Лаванда Браун, но не умнее Гермионы, которая просто дождалась обеда и подсунула «охмурительнице» ее же стряпню под видом простого шоколадного мусса. Свою победную улыбку, преуспевшая в трансфигурации Гермиона, скрыть так и не смогла. Амортенция действовала достаточно быстро. Поэтому обиженные гриффиндорки знали, что скоро будут отомщены. А их коварные соперницы — жестоко наказаны.***
Спустя буквально четверть часа Лаванда почувствовала, как внутри нее пробудились и запорхали своими маленькими мягкими крылышками розовые бабочки (почему-то она решила, что бабочки в ее животе непременно должны быть розовыми), а перед ее мысленным взором возникли роскошные черные волосы, обрамлявшие лицо ее соседки по комнате. «О! Какая она красивая, — мысленно восхитилась Лаванда, стискивая в своих объятиях подушку. — Какие красивые и умные у нее глаза, какие чувственные губы». Руки рыжеволосой, одурманенной зельем гриффиндорки сильнее вцепились в подушку и уже готовы были её растерзать, но вдруг Лаванда вовремя опомнилась и, отложив подушку, решилась сделать нечто более интересное. Она опустила полог на своей кровати, отгораживаясь от любопытных глаз, легла поудобнее и запустила свою руку в трусики. Когда ее пальчики нежно коснулись тайного местечка, она вся содрогнулась от силы своего возбуждения. Лаванда принялась медленно ласкать себя, представляя, что это не ее пальчики сейчас проказничают в ее трусиках, а пальчики Ромильды Вейн. За дверью комнаты послышались шаги, но Лаванда не собиралась останавливаться, она лишь прикусила губу, чтобы не так громко стонать. Но вдруг, кто-то совершенно бесцеремонным образом отдернул полог. Лаванда в ужасе аж подпрыгнула на кровати. Но подняв свои глаза, почувствовала, будто она очутилась в мире своих грез, ибо на нее смотрело то самое лицо, обрамленное черными волосами. Глаза Ромильды Вейн горели страстным огнем. Одна только поза, в которой она застала Лаванду Браун, вызвала в ней целый вихрь страстных эмоций и неприличных желаний. Не медля ни минуты, Ромильда залезла на кровать, придавливая Лаванду к матрацу и властно впилась в губы, так и не пришедшей в себя от шока, девушки. Губы Ромильды были именно такими, какими она себе и представляла: мягкие и властные. Она целовала ее отчаянно, почти грубо. И Лаванда поспешила ответить ей на поцелуй. Языки двух гриффиндорок сплелись в безумном танце. Но даже в этом состоянии страстная натура Ромильды не упускала из виду ни одной важной детали, ее руки тут же принялись шарить по плечам, рукам и груди Лаванды. Девушки так увлеклись своей страстной игрой, что не заметили, как дверь комнаты слегка приоткрылась и из-за нее высунулись две любопытные мордочки юных мстительниц. Они ожидали увидеть всякое, но совсем не то, что увидели. Расширенными от шока глазами Джинни и Гермиона наблюдали, как Лаванда и Ромильда буквально «поедали друг друга» своими голодными жаркими поцелуями, как руки обеих девушек обшаривали тела друг друга, в попытке как можно нежнее и незаметнее стянуть одежду. Понимая, что наблюдать за этим было еще неприличнее, чем даже заниматься, Джинни и Гермиона также незаметно, как появились, попытались исчезнуть из поля зрения. Однако звук закрывающейся двери привлек внимание не только внимательной Ромильды, но и увлеченной процессом Лаванды. Обе девушки встрепенулись и посмотрели на дверь. — О нет! Ты не задернула полог! А что, если нас кто-то увидел! А что если она расскажет другим! О! Что же теперь будет? — Начала истерить Лаванда. Но Ромильда одним взмахом волшебной палочки захлопнула на двери замок, и таким же легким движением задернула полог. — Оставь истерики, Браун, сейчас для них совсем не время, — беспрекословным тоном заявила Ромильда и ее глаза сверкнули опасным блеском. — Ну все, малышка, теперь нас точно никто не потревожит, заявила она, попутно срывая с Лаванды ее рубашку и припадая в поцелуе к ее пухленькой груди. — Какая у тебя большая мягкая грудь, — восхитилась Ромильда. Куда ей было со своим «еле-еле вторым» размером, до ее «почти четвертого»? Ромильда укусила Лаванду за сосок, выражая свои зависть и восхищение. Рыжеволосая вскрикнула от неожиданности и запустила пальцы в шелковистые черные пряди своей соблазнительницы. Проворными пальчиками Ромильда уже забралась к Лаванде в трусики и жестко теребила ее клитор, доводя рыжеволосую до исступления. Продолжая ласкать грудь Лаванды, попеременно то целуя то покусывая, то полизывая ее соски, Ромильда начала грубо вводить пальцы в ее влагалище. С губ Лаванды срывались страстные звуки: она то ли стонала, то ли скулила. Наконец, Ромильда почувствовала как внутренние мышцы плотно сжали ее пальцы, и Лаванду затрясло в конвульсиях оргазма. При этом Вейн с еще большим энтузиазмом принялась терзать соски кончающей Лаванды. Глядя на удовлетворенное лицо Браун, Ромильда понимала, что жар у нее между ног становится все сложнее контролировать, она чувствовала, что скоро уже взорвется, ее темперамент давал о себе знать, поэтому, ей нужно было спешить. Наконец, оторвавшись от груди сокурсницы, она резко выпрямилась и сама сорвала с себя рубашку и лифчик, выставляя на обозрение жадным голубым глазам свою смуглую кожу с рубиновыми жемчужинами сосков на двух аккуратненьких холмиках. Но не таких ласк требовало ее тело, поэтому, когда Лаванда потянулась к ее груди, Ромильда властным жестом направила девушку гораздо ниже, туда, где все еще болталась плиссированная юбка. Быстро стянув ее с себя вместе с трусиками, Ромильда выставила на показ свою мокрую, пышущую жаром, неудовлетворенную киску. Лаванде не нужно было более подробных намеков, она тут же склонилась ко влажному входу в главную женскую сокровищницу, погладила маленький пушок черненьких волос над ним и всунула один пальчик внутрь. Ромильда тут же нетерпеливо застонала, ее тело требовало дальнейших прикосновений и, причем, более жестких. Лаванда почувствовала нетерпение подруги и засунула в нее второй пальчик, начав медленные поступательные движения. Ромильда начала тихонечко извиваться на кровати, не переставая стонать. Рыжеволосую чертовку невероятно заводили стоны Ромильды и тогда она отважилась на решительный шаг: склонилась к ней, поцеловала своими губами ее половые губки и лизнула влагалище. — О! Ромильда! Ты такая вкусная, такая сладкая… — начала сюсюкать Лаванда. — Заткнись, Браун, и засунь уже в меня свой язык! — Не выдержала темпераментная брюнетка. Расценив ее повелительный тон, как команду, Лаванда тут же запустила внутрь нее свой язычок и с причмокиванием начала лизать и посасывать ее киску. Ромильда стонала еще громче и извивалась куда активнее, но этого ей было мало для того, чтобы кончить. Тогда она процедила сквозь зубы, сжатые от нарастающего напряжения: — Засунь в меня пальцы! Засунь в меня свои чертовы пальцы! И Лаванда повиновалась. Язычок рыжеволосой ласкал и теребил маленькую горошинку над входом во влагалище, тогда как внутри него начали свое жесткое поступательное движение два пухленьких пальца. В глазах Ромильды потемнело, ноги свело невероятно приятной судорогой, а все ее чувства, мысли, нервы, сосредоточились лишь в одной точке ее юного тела. Она чувствовала, как на нее начала надвигаться какая-то мощная страстная волна, готовая поглотить ее с головой, Ромильда в последний момент успела захватить ртом воздух, как перед погружением под воду, и тут же почувствовала, как все ее сознание сносит мощной взрывной волной невероятно сильного оргазма. Девушка с трудом сдержала рвущийся из горла крик, превратив его в эротичный стон. А пока Ромильда приходила в себя, неподвижно лежа на кровати, Лаванда начала покрывать поцелуями тело брюнетки: двигаясь от средоточия ее женственности вверх по плоскому животику, поднимаясь выше к груди, и дальше по ключицам к шее и, наконец, добралась до ее губ. Девушки снова слились в поцелуе. Ромильда сильнее притянула к себе Лаванду и в такой позе они задремали. Конечно, потом Гермиона сменит свой гнев на милость и все-таки подсунет им «противоядие», тем более, что оно не такое уж сложное в приготовлении. И, конечно, пришедшие в себя Лаванда и Ромильда будут густо краснеть при взгляде друг на друга, а при встрече отводить глаза в сторону. Конечно, они будут избегать общения друг с другом, потому что им будет стыдно. Но это будет потом. А сейчас они счастливые и удовлетворенные заснули в объятиях друг друга.***
(Пропущенная сцена)
В спешном порядке покинув комнату Лаванды и Ромильды, Джинни и Гермиона шли по одному из многочисленных коридоров Хогвартса и старались прийти в себя после увиденного. Девушки пытались это как-то обсудить, но разговор совсем не клеился, получалось что-то вроде: — Нет, ну ты видела! Ничего себе! — Да как они… Как могли! Как осмелились… Как им не противно… За таким сумбурным и нечленораздельным разговором они дошли до входа в выручай-комнату. И тут в голову Джинни в очередной раз пришла гениальная мысль, ее глаза загорелись каким-то коварным блеском: — Пойдем со мной, — с этими словами она потянула Гермиону в выручай-комнату. Зайдя туда, девочки даже не стали рассматривать обстановку, в которой оказались, кажется в этот раз она напоминала какую-то небольшую каморку для хранения хозяйственных принадлежностей. — Ты хочешь узнать, не противно ли это? Знаешь, я тоже хочу! — Внезапно без всякого стеснения выпалила младшая Уизли. Гермиона чуть ли не впервые потеряла дар речи от такой прямоты и решительности в голосе подруги. Что угодно она могла ожидать от сегодняшнего дня, но только не этого! Страх и смущение сковали ее, словно цепями. Однако любопытство «всезнайки Грейнджер», которая как раз об этом и не была осведомлена, возобладало над шоковым состоянием. И, заглянув в молящие глаза Джинни, неожиданно для себя, она согласно кивнула, даже не до конца еще осознавая, на что она, собственно, согласилась. Джинни радостно улыбнулась и медленно приблизилась губами к лицу подруги. Когда их губы сомкнулись в поцелуе, Гермиона почувствовала себя сначала очень неуютно, но Джинни не дала ей возможности отстраниться, сминая своими умелыми действиями все ее сомнения. И постепенно Грейнджер стала входить во вкус, отвечая на поцелуй Уизли. Этот поцелуй был не просто «дежурным чмоком», он был нежным, напористым и глубоким. Девочки даже не заметили, что одновременно встретились языками, и начали свой жаркий танец страстных переплетений. Поцелуй становился все более горячим и интимным, но когда Гермиона почувствовала, что ладошки Джинни уже легли на ее грудь, тут же среагировала и схватилась своими руками за упругую спортивную попку подруги. Однако же, именно взаимные «облапывания» и вернули девушек в реальность. Нет, так далеко ни одна из них еще не готова была заходить. Наконец, разомкнув свои губы, они слегка отстранились, чтобы посмотреть друг другу в глаза. Они обе еще тяжело дышали, будто только что пробежали марафон. Первая дар речи обрела Грейнджер: — Вау! Это было очень… Необычно. — Не то слово! — Но все же… Джинни, мы ведь с тобой не такие, — осторожно начала испуганная охватившей ее только что страстью Гермиона. — Нет, не такие, — поддакнула ей более опытная в поцелуях младшая Уизли. — Но все же, согласись, не так уж это и противно. — Пожалуй соглашусь, — тут же поддакнула Грейнджер, и смущенно улыбнулась. — Только давай мальчикам не будем рассказывать про наши с тобой эксперименты? — Само собой, не будем! Все, что случилось в выручай-комнате, пускай останется в комнате. Закрепив данное соглашение нежными смущенными улыбками, девочки покинули выручай-комнату и устремились на встречу к своим любимым мальчикам — Рону и Гарри.