Любви негромкие слова

       Звездная ночь. Комната освещается исключительно мягким лунным светом. От открытого окна идёт лёгкий ветерок. Чудесное, казалось бы, мгновение, но не для него.        Рыбак стоит возле окна. Он явно опечален настолько, что ни с кем не хочет говорить. Александр никак не ожидал такого космического провала. Но теперь слишком поздно говорить об этом. Былая слава навсегда утрачена в тех далёких годах, вернуть которые при всём желании невозможно. Это печалит как ничто другое. Рыбаку не сыскать утешения в молоденьких красавицах, чей смех идентичен, а глаза стеклянны. Их было много. Одна за другой – они не приносили в жизнь того счастья, тех чувств, о которых мечтают всю жизнь. Утопая в их ласке и нежности, хотелось скорее сбежать. И удивительного в этом ничего не было.        Но так или иначе, смыкать утешение норвежец всё-таки смог. Уже две недели, что он находился тут, Рыбак был окружён вниманием голландца, что заставляло его вновь ощутить себя молодым и влюблённым. Они были такими разными, но это не мешало любить друг друга до потери пульса. Невинный, по-детски наивный скрипач и дерзкий, грубый, но обаятельный гитарист. Этот образ "плохо парня" с каждым днём нравился норвежцу все больше как минимум потому что Уэйлон и в самом деле был таким. Это не было постановкой, сценическим образом, это был настоящий Виллем. Тот самый, в чьих руках Рыбак таял словно очередная сладкая девушка в баре.        Александр так и стоит у окна, тяжело вздыхая и пытаясь разобраться в своих чувствах. Ему так горестно, так обидно, что хочется плакать. Но он не даст себе слабину, - не тот возраст. Да и зачем ему плакать, если ничего это изменить не сможет? Это будет выглядеть как минимум нелепо. Услышав шаги из другой комнаты норвежец даже несколько растерялся. Не ожидал того, что Бейкерк, что уже спал, заметит его исчезновение, да к тому же так быстро.        — Всё ещё увлечён самокопаниями? — Сонно поинтересовался Виллем, подходя к норвежцу. — Ты спать вообще собираешься?        — Да. — Выпалил Рыбак, скорее чтобы не оставить реплику голландца без ответа, а не потому что хотел хоть что-то выразить этими словами.        — Ну и когда? — Хриплым голосом поинтересовался Бейкерк.        — Я не маленький. Разберусь сам. — Фыркнул норвежец.        — Это уже не смешно. Ночь до этого ты не спал, потому что переживал перед финалом, а сейчас ты переживаешь от его результатов? Пошли, тебе правда стоит отдохнуть. — Настаивал Виллем, отчего Александр грустно улыбнулся. Голландец волновался за нерадивого скрипача, что радовало второго как ничто другое.        — Я правда не хочу. — Вздохнул норвежец, так и смотря в окно.        — Зато я хочу спать с тобой, а не в гордом одиночестве. — Настаивал мужчина, всё ещё пытаясь привлечь скрипача ко сну.        — Я вернусь к тебе позже. — Так и фыркал Александр, даже не зная, на что он надеется; на то, что Виллем всё-таки уйдёт, или на то, что он так и будет стоять на своём.        — Рыбак, всякое случается. То, что ты занял не самое желаемое место – не повод бранить себя. — Несколько строго проговорил Уэйлон, а после обнял возлюбленного со спины. — Лучше думай о том, что было бы, если бы ты не выиграл отбор и не приехал сюда, в Португалию.        — Я бы... — Александр на мгновение задумался, но смысл слов голландца дошёл до него быстро. — Я бы не встретился с тобой.        — Вот именно. — Виллем уткнулся в опечаленного норвежца, улыбаясь уголками губ.        По комнате всё ещё прогуливался холодный ветер. Рыбак больше не чувствовал той печали, но явно был не весел. Всё-таки, пусть ему и не хватало внимания со стороны, признание Виллема для него явно было самым важным. Слова, сказанные голландцем сейчас пусть и не несли в себе особой нежности, всё же заставили Александра невольно улыбнутся. Рыбаку слишком нравился как минимум факт того, что Бейкерк был тем самым "плохим парнем" во всех пониманиях, но обращался с ним, как садовник с цветами. Берег, заботился и ценил. Виллем не любит большинство людей, которых знает, но норвежский скрипач – исключение из всех правил.        Виллем освободил Рыбака от своих объятий и поцеловал в затылок. Такие приятные мелочи довольно много значили для Александра, отчего тот довольно зажмурился и стал что-то ласково бормотать себе под нос. Бейкерк, видя это, тоже устало улыбнулся и взяв юношу за руку развернул к себе. Норвежец был таким искренним, светлым. Будто ребёнок, а ведь ему уже за тридцать. Вся эта умильная светлость скрипача заставила голландца не просто почувствовать интерес к его персоне, а влюбиться, как в юности.        Виллем во истину был счастлив в такие моменты. Да, он опять не выспится, зато будет засыпать с улыбкой на лице. Мало что нужно было ему для счастья. Исключительно наличие поблизости норвежского сказочника. Большего не требовалось. И пусть Уэйлон был далеко не тихоней, он не позволял его отношениям с Рыбаком стать грязными, непристойными до безобразия. Не находил мужчина прелести даже в глубоких поцелуях, будь они на людях. Любовь - это нечто личное. То, что не стоит показывать и осквернять. То, что нужно всеми силами беречь.        Бейкерк любил Рыбака до потери пульса.        Смотреть на столь полюбившегося скрипача Виллем мог долго. Но от осознания того факта, что Александр весь, без остатка принадлежал ему, Бейкерк резко одолевал желанием показать норвежцу все те чувства, о которых никогда не говорят громко. О любви.        — Я люблю тебя. — Негромко, но искренне говорит голландец, после чего целует скрипача, даже не дожидаясь ответа. Речь о том, чтобы уложить его спать уже давно не шла и скорее всего сейчас бы даже была неуместна. Виллем нежен в своих действиях: он не может позволить себе обидеть Рыбака, сделать ему больно, даже если речь шла о мелочах. Обняв юношу за талию Бейкерк и вовсе забыл о том, что время позднее и пора бы спать, а не ластиться с возлюбленным норвежцем. Но разве сон сейчас важен? Вовсе нет.        Ночь нежна. Никто из них не решается прерывать поцелуй, пусть тот уже далеко не первый. Но всё-таки приходится. Виллем отстраняется от Рыбака и только сейчас вспоминает о том, зачем вообще пришёл сюда в такой поздний час.        — Уговариваю тебя идти спать будто ты ребёнок. — Улыбнулся уголками губ Бейкерк.        — Ну, я же моложе. — Усмехнулся Александр.        — В любом случае, стоило бы отоспаться, верно? — Так и настаивал на своём мужчина.        — Ладно. — Усмехнулся Рыбак и цьомкнув голландца в щеку отправился спать. Вместе с ним.