Белый танец

Музыкальные пальцы устало барабанили по поверхности руля в такт тихой песне, звучащей из радиоприемника. Певица открыла окно, впуская в салон свежесть позднего майского вечера со всей гаммой отголосков вечно неспящей Москвы. «В столице двадцать два часа» — оповестил слушателей бодрый голос ведущего. — Двадцать два… — облегченно вздохнула Земфира и едва заметно улыбнулась. Прошел уже целый час с момента окончания спектакля. Час. Так мало и так мучительно много. Час томительного ожидания, что подобно стеклянному шару в ладонях. Его никуда не деть, не найти ему места. Только держать, держать, перекладывая из руки в руку, но не сжимать слишком крепко. Потому что если переусердствовать, перегореть, шарик легко может разбиться, поранить не только ладони, но душу. Час. Двенадцать делений на циферблате. Несколько песен. Четыре сигареты. Так болезненно. И так сладко. Она пыталась сконцентрироваться на радиоэфире. Безуспешно. Считала квадраты на дверях служебного входа театра. Сбивалась со счета. Пыталась одернуть себя за курение. Рука сама тянулась к пачке. Несколько дней звонков, разговоров, которые толком не удавались. Несколько дней без тепла. И этот вечер, в который минуты тянутся, будто вечность. — Зе! Открой дверь, ради бога, я уже не могу все это держать! Родной до боли в сердце голос. Белокурая макушка над охапкой разносортных роз, гербер, лилий. Духи, аромат которых пропитывает воздух насквозь и тянется за хозяйкой на несколько метров. Едва услышав просьбу, певица выскочила из машины, не без труда обхватила руками пеструю кипу букетов и закинула их куда-то назад. — Вот теперь… — Рената смущенно улыбнулась. — Здравствуй. Мгновение, и ее руки уже вовсю прижимали к себе композитора час назад отгремевшего спектакля. Запустив пальцы в немного лохматую черную шевелюру, она уткнулась носиком в крохотный самолет на шее. — Я скучала. — Тихий, исступленный шепот. — Как же я скучала. И вечно шумный город как будто притих в этом одиноком переулке. Стеклянный шарик в заботливых руках нашел себе баланс. Две черные, как майская ночь, фигуры. Две души, нашедшие друг друга в безумии вечерних огней. И тихая, красивая мелодия, доносящаяся из радио вписывалась в эту атмосферу как никогда гармонично. — Ре, а как называется танец, когда приглашают женщины? Белый? — Да, — удивилась Литвинова, услышав вопрос вместо хоть какого-нибудь приветствия. — А танец, на который женщина приглашает женщину? — усмехнулась Земфира, немного отстранившись от Ренаты и заглянув в ее немного растерянные глаза. Однако, едва их взгляды встретились, актриса тихонько захихикала. — А вот этого я уже не знаю. Чего это ты вдруг? Пока Рената задавала встречный вопрос, певица мигом нырнула в машину, прибавила на магнитоле уровень громкости и до упора раскрыла водительское окно. — Рената Муратовна, — с нежной улыбкой Рамазанова протянула ей свою ладонь, — позвольте мне пригласить вас на танец? Они были знакомы уже больше десятка лет. Знали друг о друге все. Дышали друг другом. Пустили свои чувства по венам, не размениваясь на пустые слова. И все равно не переставали друг друга удивлять. Нежные фортепианные аккорды обволакивали темное пространство точно мантией. Проникали в каждую щелочку переулка, ненавязчиво закрадывались через душу в самое сердце, заводя в нем самые чувствительные механизмы, опьяняли. Мгновение, и ладонь Ренаты уже крепко сжимала музыкальные пальцы любимого человека. — Правда я танцевать не умела никогда, — улыбнулась актриса, но Земфира лишь притянула ее за талию поближе к себе. — Я тоже. Но танцевать надо не телом, — Уверенный взгляд прямо в глаза, — а душой. Плавные гармонические переходы, текст на английском, в который даже не хотелось вслушиваться. Шаг. Сначала медленно, немного робко. Но с каждым мгновением все ближе, все теплее. С каждой нотой уходила неуверенность, оставляя вместо себя только чувства. Нежные чувства, что были только острее после недолгой, но все же разлуки. Родное тепло, разученный наизусть аромат прохладной от вечера кожи, изгибы, которые узнаешь даже с закрытыми глазами. Белый танец на темной улице танцевали две темные души. Они кружились, не думая ни о счете, ни о правильности движений, ни о стиле — все это было пустым. Важно лишь то, что они сейчас вдвоем. И эта музыка, что разлеталась вокруг сейчас играла только для них. Только музыка. Танец. Они. И ничего другого просто не нужно. — Группа «R...» только что в нашем эфире! — Голос ведущего даже не сразу вырвал двух женщин из круговорота чувственных движений. Земфира вытянула ладонь Ренаты к темному небосводу. Та закружилась и угодила в цепкие объятия. Объятия, которые разрывать уже просто не было ни сил, ни желания. Усталое дыхание на коже. Улыбка, на безмолвных устах. Они вместе. Они рядом. — Ну что? Теперь поехали обмениваться новостями и разговаривать без умолку всю ночь? — по-доброму усмехнулась Рамазанова, медленно выпустив любимую из объятий и украв с ее губ короткий поцелуй. Рената одобрительно кивнула, ласково проведя пальцами по ее ладони. — Теперь да. Теперь можно.