Всегда был прав

      По замку неслись двое. Едва ли рыжеволосой удавалось отрываться, увеличивая скорость настолько, насколько хватало воздуха в легких, как ее снова достигал преследователь. Девушка влетела в широкий коридор. Она знала, что он последний, а дальше — тупик. Дальше спасения не будет. Мало ли, чего будет добиваться парень? Одна только мысль об этом вызывала едва ощутимую дрожь.       Пол, покрытый ковром, сменился на мозаичный. Бежать было тяжело — ноги предательски скользили. Оконных витражей становилось все меньше, они практически исчезли в этой заброшенной части Черновода. Стало холодно. Одно единственное окно оказалось разбито.       До тупика оставались считанные метры. Девушка вынужденно сбавила темп, теперь деваться было некуда. Тут парень, наконец, догнал беглянку. Схватив её за руку выше локтя, он грубо сжал и резко дернул. Огневой пришлось и вовсе остановиться. — Фэш, отпусти меня, — в испуге прошептала Василиса. — Пожалуйста, отпусти!       Дыхание после погони сбилось у обоих. Тяжелее дышала девушка, испуганно глядя на Фэшиара. Вернее, на его рубашку, так и не осмелившись поднять взор и посмотреть ему прямо в глаза. Она чувствовала бешеное биение своего сердца, которое, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. — Отпущу, — пообещал Драгоций, глядя в ее синие глаза, — если скажешь честно: ты любишь меня? Или этого подлеца?       Огнева не знала, что делать. Она не могла предугадать реакцию парня, он был непредсказуем в своих действиях. И его вспыльчивость… Она начинала раздражать всех окружающих. — Никого из вас, — соврала Василиса и нервно сглотнула, — не люблю…       Драгоций прищурился. Его лицо не выражало никаких эмоций, оно казалось равнодушным. А в душе была буря, отчего Фэш стоял в замешательстве, не зная, как отреагировать. Однако, если бы это было так, то рыжая сказала бы сразу: «Тебя, Фэш!»       Данный ею ответ категорически не устроил парня. — Значит, все-таки Ляхтич… — туманно пробормотал он. — Не думал я, что ты попадешься в его сети, Огнева. Ты оказалась такой же простушкой, как и все его бывшие! — процедил Фэш сквозь зубы. — Он тебя променяет при первом же удобном случае, уж поверь мне, дурочка!       Василиса не смогла стерпеть такого обращения с ней. К ней, казалось, вернулась её былая смелость, она больше не боялась парня, не чувствовала себя беспомощной. Так и должно быть, как говорил ее отец, ведь она — настоящая Огнева.       Или это обычная истерика от безысходности? — Заткнись, Драгоций! — выпалила она, разозлившись. — Ты уже показал истинное отношение ко мне! Я тебе верила, доверяла, пока ты развлекался с другой! И что теперь? Ты даже признать этого не в состоянии, вместо этого обвиняешь меня в своих похождениях! — Я люблю тебя, дура! — перебил тот в нетерпении, со злости стукнув ладонью по стене, прямо над ухом девушки. — Любил бы, не изменял бы с Резниковой! — выкрикнула она, оттолкнув от себя парня.       Фэшиар оказался обезоружен от такого резкого, прямого заявления. С несколько секунд они стояли молча, глядя друг другу прямо в глаза. Один — в растерянности и шокировано, другая — с вызовом и полная уверенности. — Откуда ты… — Маришка рассказала! — язвительно скорчилась та. — О том, где ты был в ту ночь на самом деле, что за «дела» у тебя были в Астрограде. И, о счастье! Как ты хорош в посте… — Соврала она всё! — вновь перебил тот, но уже менее уверенно. — Ну конечно, — продолжала добивать Огнева-младшая. — И мой отец с ней в сговоре! — Да как ты не понимаешь?! Твой папаша спит и видит, как мы с тобой в трёхстах милях друг от друга! Ему только дай повод, и он обязательно поставит все так, что я — редкостная тварь, а… — Ты и есть редкостная тварь, Драгоций! Такая сволочь! — Василиса сорвалась на крик. — Но как жаль, что мне всё равно!       Сделав шаг вперед, она отвесила ему крепкую пощечину. Так, что у самой нестерпимо разболелась ладонь. Фэш осел на колено от удара, покрывая девушку не особо приличными ругательствами. Огнева лишь процедила напоследок: — Отец всегда был прав! — и добавила чуть тише: — Во всем был прав…       Когда она уходила, ее достиг рык парня: — Ты еще… пожалеешь!

***

      Часовой браслет зазвенел — пришло короткое сообщение от отца. «Василиса, немедленно приди в Северную башню.             Н. Огнев» — Как всегда, — произнесла Огнева, мрачно уставившись на браслет. — Кратко и бесцеремонно… Наверняка будет отчитывать за произвольный уход с бала.       Делать нечего, — пришлось идти. Куда она денется? Лучше не злить его и прийти добровольно, чем быть опять схваченной за руку, или ухо, под рассерженный взгляд и бесконечные упреки.       Достигнув его кабинета, Василиса смело переступила порог, готовая к любой тираде отца. Тот стоял спиной к двери и перебирал книги на полках. Едва услышав, как закрылась за гостем дверь, он развернулся. Не церемонясь, Нортон-старший задал волнующий его вопрос: — Почему ты сбежала с бала? Маркус сказал, что искал, а тебя нигде нет, — он привычно пытливо уставился ей в глаза. — Мне нужно было вернуться в свою комнату, — выдала она уже подготовленный ответ и добавила: — Ненадолго.       Отец шумно вздохнул и кивком головы указал на диван, предлагая присесть. Василиса была только рада — стоять было затруднительно, ноги то и дело подкашивались. Нортон-старший выдерживал паузу, продолжая безотрывно глядеть на дочь. — Я не слеп, Василиса. Но наивно полагал, что от меня ты не станешь ничего скрывать. Почему ты прикрываешь Фэшиара? Он что-то не особо пёкся о тебе, когда кинул при первом же удобном ему случае… До чего он на этот раз докопался? Почему погнался за тобой?       Василиса задержала дыхание. Она подняла голову, сдерживая слезы, которые вдруг грозились вырваться наружу. Почему? Почему когда спрашивает о неприятном именно отец, перед которым она всегда хотела выглядеть сильной, то она мгновенно теряет самообладание? Уже готова зареветь в три ручья, будто вызывая жалость… Какое это противное чувство! И это повторяется снова и снова, из раза в раз.       Если раньше она могла хоть как-то контролировать свои чувства, то теперь эта способность исчезла, испарилась. Слезы нахлынули градом, и ей ничего не оставалось, кроме как прикрыть лицо руками и дать им волю.       Нортон мысленно упрекнул себя за несдержанность. Неожиданно смягчился — подошел и присел прямо перед рыдающей девушкой, осторожно взяв ее руки в свои. — Не стоит рыдать из-за идиотов, милая, — услышав такое ласковое обращение, Василиса дрогнула. Всё же, по лицу мужчины можно было заметить легкую растерянность, которую он пытался скрыть. — На всех не напасешься слезами! Тебе всего шестнадцать…       Огнев аккуратно вытер пальцами её слезы. Рыжеволосая всхлипнула, пытаясь взять себя в руки. Лёгкая улыбка, которую позволил себе Нортон-старший, чуть приободрила её. Не удержавшись, Василиса соскользнула на пол рядом с ним и обняла за шею, чувствуя, как сильные руки отца обняли ее в ответ.