Рот в рот «Рот Фронт»

— Надо форточку закрыть, — сказала Коала. — Воняет. — Угу, — согласился Сабо. Никто из них не сдвинулся с места. — Это в частнике топят, — зачем-то объяснила Коала. — Бани там греют или просто дома. — Навозом они там, что ли, топят, — пробормотал Сабо. — Судя по запаху — не исключено, — согласилась Коала. Лёжа на кровати, Сабо не мог увидеть в окно начинавшийся прямо за домом частный сектор, зато перед ним открывался прекрасный вид на полыхающий через всё небо оранжевый закат. В сочетании с запахом гари отсветы напоминали о настоящем пожаре. Не хватало только треска и рёва пламени, но Сабо и так балансировал на грани, чтобы не рухнуть в воспоминания. Как тогда всё выгорело, под ноль… — Доиграются они однажды, — заметила Коала, — сгорит весь этот цыганский самострой к чертям… — Угу, — лаконично бросил Сабо. В голове медленно разворачивалась боль, выпускала жгучие щупальца, скреблась о стенки черепа изнутри. Коала прижалась к нему, убрала волосы с его лица, пальцы показались Сабо ледяными. — Замёрзла? — спросил он. — Нет, это ты какой-то горячий, — покачала головой Коала. — А то, я такой, — пошутил Сабо, но получилось как-то вяло, без задора. Коала дёрнулась от неожиданности, когда за стенкой внезапно и громко взвыл телевизор. Рассохшееся дерево не столько поглощало звук, сколько рассеивало его и искажало, так что несмотря на то, что от грохота тихонько позвякивала посуда на полке, отдельные слова невозможно было разобрать. Впрочем, Сабо и не пытался. Ни на секунду не прекращающийся нервный бубнёж нескольких голосов, периодически срывающийся на обвиняющие крики и совершенно базарные ссоры — явно что-то политическое. Или какие-нибудь дебаты, или очередные напыщенные аналитики пытаются неловко самоутвердиться со своими нелепыми прогнозами, которые мало того, что никогда не сбываются, так их через неделю ещё никто и не вспомнит. — Я однажды всё-таки схожу познакомиться с соседом, — выдохнул Сабо и поморщился от какого-то особо пронзительного пассажа. — Хочу знать в лицо этого любителя политических обозрений. И возможно, ударить в это лицо чем-нибудь тяжёлым. — Да там наверняка какая-нибудь глуховатая бабуля, у которой кроме телевизора и радостей-то в жизни нет, — Коала успокаивающе погладила его по голове. — Кошка, — твёрдо сказал Сабо, с благодарностью прижимаясь пылающим лбом к прохладной ладони. — У такой бабушки обязательно есть ещё и кошка. Которая обязательно будет нам на радость во всю глотку орать по весне, требуя кота. — Опять голова болит? — Коала положила на его лоб вторую руку. — Сейчас за таблеткой схожу. — Закончились таблетки, — Сабо мотнул головой, и боль такой вольности не простила, плеснулась волной от затылка ко лбу. — Да и не надо. Лучше просто полежим так. — Давай хотя бы чаю тебе сделаю, — предложила Коала. — Подожди минутку, я быстро, сейчас вернусь, только чайник поставлю. Коала отняла свои холодные руки, и Сабо снова рухнул в тягучую вязкость боли. Она словно обернулась пылающим кольцом вокруг левой глазницы, по следам старого ожога, и теперь пульсировала, застилая зрение тёмной пеленой. Сабо закрыл глаз, и боль самую малость, почти неощутимо, уменьшилась. Всё-таки лучше, чем ничего. Невидящим взглядом пялясь на переливающийся всеми оттенками пламени закат, Сабо вслушивался в происходящее в квартире, мысленно рисуя себе картинку. Вот Коала, сильно стуча пятками по полу, дошагала до кухни, проскрипели старые половицы, вот струя воды с гулким эхом ударила в раковину и тут же приглушилась, когда Коала сунула под неё чайник. Щёлкнул переключатель на плите, мерно загудела газовая колонка, но звук, с которым чайник опустился на конфорку, уже перекрылся воплями соседского телевизора. Шаги вернулись, и Сабо вовремя повернул голову, чтобы увидеть, как голая Коала ловко перепрыгивает через складку ковровой дорожки, сжимая в руке шоколадку. Коала перелезла через него, устроилась поперёк кровати, чтобы лечь, закинув ноги на стену, и Сабо успел на мгновение заметить край огромного ожога, неровной кляксой расползшегося по её спине. Они оба ещё до знакомства не стыдились своих увечий и связанных с ними историй, но понимали, что найти партнёра таких же широких взглядов будет не так-то просто. Сабо подозревал, что Коала и потянулась к нему сначала из-за заметного шрама на лице, знала заранее, что он не испытает отвращения при виде её спины — и угадала, конечно, Сабо снова и снова зацеловывал чудовищный рубец, похожий на выбрасывающее множество протуберанцев солнце. Боль немного отступила, рядом с Коалой она всегда стыдливо поджимала хвост, сворачивалась в клубок и ненадолго прятала когти. Сабо с наслаждением втянул пропахший гарью и ещё чем-то противным воздух. Коала поелозила пятками по висящему на стене выцветшему ковру, устраиваясь удобнее, и Сабо чуть сдвинулся, освобождая ей больше места. Словно заглушая их возню, неизвестный сосед за стенкой прибавил громкость, в телевизоре истошно заголосил чей-то неприятно визгливый голос. — И не надоедает же, — пробормотал Сабо. — Сутками, снова и снова, и именно про политику. — Может, это активная гражданская позиция, — пожала плечами Коала. — Хочет человек быть в курсе актуальных политических процессов, а то и участие в них принимать. — Серьёзно? Скажи ещё, изменить мир к лучшему, — Сабо хотел демонстративно фыркнуть, но не рискнул, чтобы не растревожить притухшую боль. — Не все такие трусы и пессимисты, как мы, — Коала разломила шоколадку на несколько кусков, не разворачивая обёртку. — Ты выйди в интернет: люди то на митинги ходят, то акции протеста устраивают, то… — Как будто это может на что-то повлиять, — перебил её горьким выдохом Сабо и неосознанно коснулся левого глаза. — Как будто мы можем что-то исправить. — Ай люли-люли, мы с тобой нули, — промурлыкала Коала и продолжила тише, словно крепко задумавшись о чём-то: — В ледяной пыли спят сады июля, молодой слезой раны не соли… С кухни раздался требовательный свист, сначала тихо, а потом всё громче и громче. — Надо чайник с плиты снять, — сказала Коала. — Выкипит. — Угу, — согласился Сабо. Никто из них не сдвинулся с места. Сабо обнял Коалу, насколько удалось дотянуться, не меняя позы. На некоторое время мир состоял только из свиста чайника, телевизора за стенкой, догорающего заката за окном и безмолвной нежности. — Зачем ходить на митинги, за что-то бороться, когда можно просто вот так лежать, — выдохнул Сабо. — Там снаружи ужасно, грязно, а дома… — он обвёл взглядом потёртые обои, — нормально. Хорошо. Коала зашелестела фольгой, разворачивая шоколадку. — «Рот Фронт»! — она шутливо вскинула кулак. — Ты знаешь, что это означает? «Красный фронт», борьба, вот это всё. — Лучше буду думать, что это просто шоколадка, — Сабо приподнялся на локтях, потянулся за угощением. Коала зажала кусочек шоколадки между зубами и то ли невнятно повторила, то ли специально исковеркала: — Рот в рот. Сабо неловко потянулся к ней, аккуратно ухватил губами шоколад и чуть не уронил его, не сумев сдержать улыбку. И почувствовал, как Коала, легко целуя его, улыбается в ответ.