Phantom pain.

      Тэ­хён си­дит на кры­ше, ус­та­вив­шись в ноч­ное не­бо и фри­воль­ный мо­тив нас­висты­вая. Ста­ра­ет­ся не ду­мать ни о чём, прос­то мо­мен­том нас­лажда­ет­ся. Ему нра­вит­ся, что хо­лод­ный ве­тер под фут­болку за­бира­ет­ся, зас­тавля­ет ёжить­ся и же­лание вер­нуть­ся в дом вы­зыва­ет, но па­рень уп­ря­мо про­дол­жа­ет си­деть, до­жида­ясь то­го, ра­ди ко­го каж­дый раз на кры­шу вы­леза­ет. Знает, что поступает эгоистично, но продолжает, потому что иначе не может и не хочет. Он ти­хие ша­ги по­зади слы­шит, но не обо­рачи­ва­ет­ся, зная, что по­дой­дут, об­ни­мут и теп­лом по­делят­ся. При­чиной его ноч­ных по­сиде­лок на кры­ше яв­ля­ют­ся та­кие мо­мен­ты еди­нения: бо­соно­гий Чимин, сон­ный и с взъерошенной копной белой, вы­бира­ет­ся из-под — но чаще всего с ним вместе — оде­яла, что­бы выс­во­бодить Тэхёна из хо­лод­но­го пле­на, в ко­торый тот сам се­бя за­точа­ет сно­ва и сно­ва. Для него это уже игра любимая: оставлять парня одиноким в кровати, убегать на крышу и ждать, пока за ним придут. Мужчина го­ворит всег­да, что бо­ит­ся, ког­да про­сыпа­ет­ся глу­бокой ночью один, ду­ма­ет, что его бро­сили как не­нуж­ную иг­рушку. Но Тэ­хён всё рав­но выходит на кры­шу из ра­за в раз. Иро­нич­но, но он се­бя жи­вым чувс­тво­вать на­чина­ет в мо­мен­ты, ког­да под­хо­дит к краю, а под но­гами ноч­ной Се­ул жи­вёт, в нём сот­ни лю­дей ежед­невно уми­ра­ют и рож­да­ют­ся, а у юноши голова пухнет от попыток понять и принять всё это. Сто­ит сде­лать ему шаг, вниз сор­вать­ся — все му­чения, ме­тания и ра­дос­ти прек­ра­тят­ся, не будет ни Чимина, ни семьи, ни самого мальчишки. Все­го лишь шаг. Толь­ко Тэ­хён сла­бый, не мо­жет ис­полнить свою ма­ни­акаль­ную меч­ту. Рань­ше не мог, по­тому что за семью пе­режи­вал, сей­час — за Чимина, ко­торый тог­да точно один ос­та­нет­ся. Да только в первую очередь за себя переживает, смерти боится. Она — его спасение, но во спасении этом нет ни толики хорошего. Маль­чиш­ка к пси­хоте­рапев­ту хо­дит, на­де­ясь, что на­вяз­чи­вое же­лание уме­реть рас­тво­рит­ся ког­да-ни­будь. И это да­же по­мога­ет, хоть и чуть-чуть сов­сем.       — Ты се­бе всё са­мое важ­ное от­мо­розишь, — шеп­чут на ухо юно­ше, при­жимая его к се­бе, и на­киды­вают на пле­чи пу­шис­тый плед. Чимин про­водит но­сом по его во­лосам и це­лу­ет куда-то в затылок, вдыхая запах мятного шампуня, знает на­вер­ня­ка, как маль­чиш­ке это нра­вит­ся, а тот и не скры­ва­ет это­го: бли­же ль­нёт, лас­тится, слов­но кот, сог­реть про­сит. — Не ле­то ведь, пой­дём внутрь.       Мужчина хрип­ло смё­ет­ся, ког­да Тэхён на­иг­ранно воз­му­щать­ся на­чина­ет на его пред­ло­жение, а у парня всё внут­ри пе­рево­рачи­ва­ет­ся каж­дый раз, ког­да он смех этот слы­шит, он, ка­жет­ся, толь­ко ра­ди не­го и жи­вёт. Юно­ша до сих пор не по­нима­ет, как мож­но лю­бить ко­го-то нас­толь­ко силь­но, что го­тов ра­ди чу­жого при­сутс­твия ря­дом всем по­жер­тво­вать, в не­из­вес­тность, колючей проволокой и темнотой непроглядной окутанную, шаг­нуть. Что­бы в гла­за смот­реть и сод­ро­гать­ся каж­дый раз, ког­да имя шё­потом про­из­но­сят в моменты единения, что­бы чувс­тво­вать чу­жое сер­дце­би­ение в такт собс­твен­но­му. Муж­чи­на наг­ло влез в ду­шу его, раз­ре­шения не спра­шивая, он въ­ел­ся под ко­жу, цир­ку­лиру­ет те­перь вмес­те с кровью, од­новре­мен­но от­равляя со­бой и ис­це­ляя прош­лые ра­ны, за­лизы­вая ста­рые шра­мы, но зу­бами кус­ки пло­ти вы­рывая, по­жирая и с собой сплавливая. Млад­ший счи­та­ет, что их лю­бовь нез­до­ровая, её слиш­ком мно­го, до кра­ёв за­пол­ня­ет, но искренне рад всего себя предоставить, чувствует, что действительно нужен.       Стар­ший за ру­ки тя­нет внутрь, нас­та­ивая, что слиш­ком поз­дно для игр. Они ло­жат­ся на ста­рый ди­ван с нес­коль­ки­ми вы­пира­ющи­ми пру­жина­ми и гре­ют­ся друг о дру­га. Чимин к себе тянет, пухлыми потрескавшимися губами к чужому лбу прикасается и в поцелуй улыбается. Тэ­хён за­сыпать так прос­то не на­мерен: за­пус­ка­ет хо­лод­ные ла­дони под чу­жую тол­стов­ку и паль­ца­ми гладкие бо­ка ще­кочет, пос­ме­ива­ясь от ре­ак­ции блон­ди­на. Чимин всё ста­ра­ет­ся чу­жие прыт­кие ру­ки от се­бя отор­вать, да толь­ко маль­чиш­ка из­во­рот­ли­вый слиш­ком. Муж­чи­на на­конец вы­рыва­ет­ся и са­дит­ся вер­хом, гроз­но смот­ря на млад­ше­го. Мед­ленно ру­ки за го­лову за­водит и фик­си­ру­ет од­ной, нак­ло­ня­ясь и ос­тавляя меж­ду но­сами счи­тан­ные мил­ли­мет­ры.       — Хён? — не­уве­рен­но про­из­но­сит млад­ший, по­доз­ри­тель­но смот­ря и сопротивляться забывая. Чимин фыр­ка­ет лишь, своим носом о чужой трётся и ух­мы­лять­ся на­чина­ет, од­ной ру­кой всё ещё удер­жи­ва­ет за­пястья пар­ня, а дру­гой про­леза­ет под его фут­болку. Сту­чит по вы­пира­ющим рёб­рам, слов­но пе­рес­чи­тывая, сна­чала мед­ленно, а по­том бо­лее рез­во, не да­ёт млад­ше­му выр­вать­ся и ще­котать на­чина­ет, нас­лажда­ясь ма­лень­кой сво­ей местью.       — Чимин-а, хва­тит! — жа­лоб­но вып­ра­шива­ет сквозь смех Тэ­хён, на­де­ясь про­будить чужую со­весть. Но всё бестолку: сверху хитрая лиса сидит, взглядом красноречиво намекает, что совести нет и не будет. — Ну, по­жалуй­ста!       Тэхён бры­ка­ет­ся, ста­ра­ясь ос­во­бодить ру­ки, и в ка­кой-то мо­мент у не­го по­луча­ет­ся это сде­лать, и он ски­дыва­ет ми­гом с се­бя ра­зыг­равше­гося муж­чи­ну, пе­река­тыва­ет­ся на дру­гой край ди­вана, как мож­но боль­ше дис­танцию уве­личи­вая, язык по­казы­ва­ет и на всякий случай руками бока прикрывает, боится, что его атакуют снова. До­волен, что смог по­бедить в этом ма­лень­ком сра­жении, но вся ра­дость уле­тучи­ва­ет­ся, сто­ит стар­ше­му за­гово­рить, весь нас­трой од­ной прось­бой ис­портив.       — Рас­ска­жи мне что-ни­будь о сво­ей семье, — не­ожи­дан­но про­сит стар­ший, по­вора­чива­ясь ли­цом к маль­чиш­ке, на что тот лишь не­доволь­ную гри­масу кор­чит, у не­го ком в гор­ле об­ра­зу­ет­ся, ды­шать ме­ша­ет, но Чимин его ре­ак­ции или не за­меча­ет, или не хо­чет за­мечать. — Мне давно ин­те­рес­но, по­чему ты ока­зал­ся тут.       Они жи­вут вмес­те достаточно давно, и брю­нет ис­крен­не на­де­ял­ся до это­го мо­мен­та, что по­доб­ный воп­рос не проз­ву­чит ни­ког­да. Он рас­ска­зывать не хо­чет, по­тому что слиш­ком неп­ри­ят­но вспо­минать. Ста­рые рубцы снова гноиться начинают, пу­зырят­ся, сто­ит толь­ко о них вспом­нить; все прош­лые оби­ды ми­гом в го­лове всплы­ва­ют, зас­тавля­ют яростно же­лать с кры­ши шаг­нуть, лишь бы не уто­нуть под тол­щей эмо­ций из прош­ло­го. Чимин умуд­ря­ет­ся на­давить на са­мое боль­ное, на то, из-за че­го он ютит­ся в ма­лень­кой квар­ти­ре на от­ши­бе го­рода, пи­та­ясь фас­тфу­дом и про­дук­та­ми вто­рой све­жес­ти, не имея ни ма­лей­ше­го по­нятия о сос­то­янии семьи сво­ей. Тэхён злится и челюсти крепче сжимает. Ему ведь никто не запрещает проигнорировать вопрос, отмахнуться от него, но молодой человек не может, видит в глазах напротив обеспокоенность и любопытство и сдаётся. Рано или поздно всё равно эта тема всплывёт, и уклоняться от неё сейчас нет ни малейшего смысла.       — Я вырос с мачехой, отцом и сводным братом, — отвечает неуверенно парень, уставившись на трещину на потолке и хмурясь. Он не хочет делиться подробностями, говорить не хочет, что мать бросила его совсем маленьким, и никто больше не любил парня: брат избивал по поводу и без, мачеха терпеть не могла, проклятиями поливала, смерти желала. А папа не говорил ничего. Парень думает, что он боялся, что их снова бросят. Тэхён всё терпел ради отца, слова лишнего сказать не мог, лишь улыбался глупо и извинялся беспричинно. — Потом ушёл от них в определённый момент.       Меж­ду ни­ми по­виса­ет не­лов­кая па­уза. Тэ­хён ре­ак­ции не ожи­да­ет, не хо­чет, что­бы его жа­лели, по­тому что по­перёк гор­ла сто­ит взгляд со­чувс­тву­ющий ок­ру­жа­ющих, когда каждый норовит сказать, что всё наладится, но парень знает: ложь всё это, уже успел со своим положением смириться. Он от­во­рачи­ва­ет­ся к сте­не, не­доволь­но доб­рой но­чи пожелав, но спать не хочет со­вершенно, ногтем ковыряет дырку в обоях, губу закусив и брови сведя к переносице. Спус­тя какое-то время чувс­тву­ет, как ак­ку­рат­но блон­дин под­полза­ет бли­же и к се­бе при­жима­ет, в ви­сок це­лу­ет и го­рячим ды­хани­ем во­лосы треп­лет, на­шёп­ты­вая что-то, отвлекает на другую тему, рассказывает о делах и планах, и Тэхён рас­слаб­ля­ет­ся нем­но­го в объ­яти­ях, за­щищён­ным се­бя чувс­тву­ет и ра­ду­ет­ся, что Чимин не нуж­да­ет­ся в по­яс­не­ни­ях, по­нима­ет, что эту тему лишний раз трогать не стоит. Он разворачивается к мужчине лицом, чтобы быстрый смазанный поцелуй на сухих губах, пахнущих сигаретами, оставить и в ключицу острую носом уткнуться, запах вдыхая, который родным уже стать успел. Ребёнком маленьким чувствует себя в этих объятиях. Его Чимин за подбородок тянет, на него посмотреть просит и к губам припадает, оттягивая и посасывая, терзая. В этом поцелуе извинение и прощение, которые в виде слов полноту смысла не приобретут. Тэхён поцелуй разрывает, когда воздуха катастрофически мало остаётся, оставляет влажную дорожку из поцелуев на скуле, к шее спускаясь, кусает, метит, бусинку крови слизывает и ухмыляется, чиминову реакцию замечая. Тот ёрзать беспокойно начинает, дышит учащённо, но, себя пересилив, отстраняет возбудившегося парня.       — Если я завтра из-за тебя работу просплю, то будешь наказан, — с грозностью напускной предупреждает старший и в душ уходит, оставляя брюнета ненадолго, чтобы тот охладиться успел.       Млад­ший про­вали­ва­ет­ся в сон, вслу­шива­ясь в чу­жое ды­хание пре­рывис­тое. Ночь про­ходит бес­по­кой­но: Тэ­хёну кош­ма­ры снятся по­пере­мен­но с вос­по­мина­ни­ями неп­ри­ят­ны­ми из прош­лого, иног­да пу­та­ясь и сов­ме­ща­ясь. Он нес­коль­ко раз за ночь с ди­вана под­ска­кива­ет, сбе­жать хо­чет, но ви­дит ря­дом креп­ко спя­щего стар­ше­го и ус­по­ка­ива­ет­ся вмиг, об­ратно ло­жит­ся и к мужчине при­жима­ет­ся в на­деж­де, что его спа­сут да­же от сно­виде­ний страш­ных, если поближе лечь и за руку взять. Ве­рит ему бе­зого­вороч­но, се­бя все­го ему вру­ча­ет. Некоторое время на умиротворённое лицо напротив смотрит и понять не может, чем заслужил такого человека хорошего рядом. Не контролирует резкий прилив нежности и вперёд подаётся, нос целует и лбом в чужой лоб упирается. Чимин хмурится, но не просыпается, а Тэхён ещё долго лежит и в чужое лицо всматривается.

***

      Парень, теребя серёжку в ухе, пе­ред хол­стом за­мира­ет, оце­нивает ра­боту проделанную. Нес­коль­ко раз­ма­шис­тых маз­ков кистью за­вер­ша­ют ком­по­зицию, и брю­нет ста­вит крас­ки на спе­ци­аль­ный стол не­пода­лёку. Нес­мотря на рас­се­ян­ность и за­тор­мо­жен­ность из-за бес­по­кой­ной но­чи, брю­нет впер­вые за дол­гое вре­мя смог на­рисо­вать что-то дей­стви­тель­но ему нра­вяще­еся, и пе­ред ним кра­су­ет­ся пей­заж не­боль­шо­го ле­са с по­ляной по цен­тру и несколькими зверюшками мелкими.       Врач по­сове­товал ему по­сещать ка­кие-ни­будь кур­сы, за­нима­ющие ру­ки и го­лову, чем юно­ша с удо­воль­стви­ем и за­нял­ся, прак­ти­чес­ки еди­нов­ре­мен­но с пред­ло­жени­ем за­писав­шись на за­нятия, выб­рав для се­бя ри­сова­ние: ему всег­да нра­вилось ри­совать. В детс­тве он по­сещал ху­дожес­твен­ную шко­лу, од­на­ко быс­тро бро­сил из-за от­сутс­твия де­нег у ро­дите­лей, о чём в даль­ней­шем очень жа­лел: ка­кой-то та­лант у Тэ­хёна яв­но при­сутс­тву­ет, по всем па­рамет­рам юно­ша — лич­ность твор­ческая, которая без возможности самовыражения затухала. Теперь без кисти в руках он чувствует себя неполноценно, изголодавшееся вдохновение за все годы ожидания отыгрывается.       За­думав­шись о прош­лом, Тэхён не за­меча­ет, как его зо­вут, по­это­му при­кос­но­вение к лок­тю ока­зыва­ет­ся пол­ной не­ожи­дан­ностью. Дёр­га­ет­ся от ис­пу­га и пе­рево­рачи­ва­ет под­нос с крас­кой на ру­баш­ку бе­дола­ги Сок­джи­на, ко­торый толь­ко о вре­мени сда­чи их ра­бот поинтересоваться хо­тел. Тот сто­ит и рас­те­рян­но по сто­ронам ози­ра­ет­ся, не зная, как пос­ту­пить: нак­ри­чать или сдер­жать­ся. Он ос­матри­ва­ет свою ру­баш­ку и грус­тно взды­ха­ет, ра­зоча­рован­но на юно­шу пе­ред со­бой смот­ря. Сокджин по на­туре не кон­фликтный, по­это­му из­би­ра­ет путь дру­жес­ко­го при­мире­ния, потому что видит на лице сокурсника искреннее сожаление и глубоко залегающие тени — признак бессонной ночи.       — Айщ! — вос­кли­ца­ет парень, смот­ря ви­нова­то на стар­ше­го. Юноша дав­но поз­на­комить­ся с ним хо­чет и счи­та­ет стар­ше­го чуть ли не иде­аль­ным че­лове­ком, да всё не ре­ша­ет­ся, по­тому что муж­чи­на выг­ля­дит до­воль­но гроз­но, веч­но в ок­ру­жении сво­их дру­зей на­ходит­ся. Но судь­бе на­до­еда­ет ждать, по­ка Тэхён ре­шит­ся за­гово­рить, она са­ма всё ре­ша­ет. Па­рень мыс­ленно се­бя ру­га­ет за не­ос­то­рож­ность и хо­чет сквозь зем­лю про­валить­ся.— Я мо­гу зас­ти­рать до­ма! Хён, прос­ти-прос­ти-прос­ти ме­ня!       — Ни­чего страш­но­го, прав­да, — улы­ба­ет­ся доб­ро­душ­но мужчина, хоть и нем­но­го на­тяну­то, окон­ча­тель­но ре­шив­ший не ус­тра­ивать скан­дал из-за ра­бочей ру­баш­ки. Грустно отмечает про себя, что скоро её так и так выбрасывать придётся. — Я сам всё зас­ти­раю, не вол­нуй­ся.       Тэ­хён ме­чет­ся, пос­коль­ку не по­нима­ет, что ему де­лать. Он про­дол­жа­ет нас­та­ивать на сво­ей по­мощи, вни­мания не об­ра­щая на раз­дра­жён­ный взгляд стар­ше­го и его рез­кие от­ка­зы. Ког­да ко­личес­тво пред­ло­жений пе­рева­лива­ет за двад­цать, Сокджин сог­ла­ша­ет­ся и обе­щание да­ёт, что ни­куда не уй­дёт без сво­его «спа­сите­ля». Тот на­бира­ет со­об­ще­ние Чимину, про­сит его най­ти до­ма всё не­об­хо­димое для от­сти­рыва­ния пя­тен крас­ки и купить что-нибудь к чаю. Брю­нет не зна­ет, как пред­ста­вить сво­его пар­ня Сокджи­ну, и на­де­ет­ся, что он дос­та­точ­но умён, что­бы из до­ма уй­ти на вре­мя. Работу свою берёт в одну руку, в другую — Сокджина, и на выход направляется.       На про­тяже­нии всей до­роги Сок­джин и сло­ва не про­из­но­сит. Он, мед­ленно пе­реби­рая но­гами, смот­рит ку­да-то в об­ла­ка, пол­ностью пог­ру­жён в раз­ду­мья, из­редка пе­рево­ит взгляд на сво­его по­пут­чи­ка, но на его воп­ро­сы не от­ве­ча­ет: де­ла­ет вид, что не слы­шит, ли­бо и прав­да не слы­шит. Тэ­хён огор­чён та­ким по­воро­том со­бытий, ведь об­раз доблестного и добродушного рыцаря из его го­ловы со­вер­шенно не со­от­ветс­тву­ет ре­аль­нос­ти. Ре­ша­ет пе­рес­тать до­нимать пос­тра­дав­ше­го от его не­лов­кости и, сам то­го не за­мечая, пог­ру­жа­ет­ся в раз­ду­мья, молчит до самого дома.       — Мы пришли, — оповещает он, останавливаясь напротив облезлого трёхэтажного здания. Замечает на лице Сокджина проскользнувшее отвращение и ещё больше расстраивается. Неприятно, когда бережно выстроенный образ рушится как карточный домик. Они внутрь проходят, Тэхён оставляет гостя на кухне, а сам по квартире начинает носиться, злобно ворча, поскольку Чимин не выполнил ни одной из его просьб.       Сокджин от скуки рассматривает интерьер кухни. Обшарпанный кухонный гарнитур дурацкого жёлтого цвета ему совершенно не нравится, как и плитка — такого же дурацкого жёлтого цвета — под ним. Он обращает внимание на холст, стоящий к нему лицевой стороной, и напрягается. Рисунок Тэхёна выполнен в цветах неестественно-ярких, ветви деревьев больше походят на лапы скрюченные монстров, на животных — как и на картину в целом — Сокджин старается больше не смотреть, слишком уж они пугающе выглядят, кажется, задержи взгляд чуть дольше, и они выпрыгнут с картины, в глотку вгрызутся.       — Как тебе? Нравится? — неожиданно для Сокджина спрашивает Тэхён, появившийся в проёме со всем необходимым, хочет добавить, что Чимину всегда нравится, но вовремя язык прикусывает. Мужчина кивает еле заметно, говорит, что редко видит что-то столь необычное, а сам не смотреть старается на тэхёново творение ещё раз. — Ты извини за задержку, я никак не мог найти растворитель. Можешь снять рубашку? Я тебе футболку пока что дам, это самая большая, которую я нашёл. Должна быть как раз.       Юноша кладёт футболку на стол и отворачивается, чтобы не смущать человека. Он всё ещё зол на Чимина, который снова ушёл на работу без телефона, но старается этого не показывать. Надеется, что мужчина домой не явится в ближайшее время, чтобы ничего гостю внезапному не объяснять. Его окликают, и Тэхён поворачивается и берёт рубашку, удаляется в ванную на несколько минут.       — Придётся подождать немного, — виновато улыбаясь, оповещает парень, наливая себе и гостю чай. Роется в шкафу, надеясь найти печенье или конфеты, но там пусто. А Сокджин просто надеется, что его отпустят домой как можно раньше: ему не нравится ни дом, ни Тэхён, который ежеминутно поглядывает ему через плечо на входную дверь и нервно озирается по сторонам, что-то шепча себе под нос.       — Я дома! — доносится из прихожей, и парень совсем расстраивается, хочет сквозь землю провалиться. Он смотрит на Сокджина, который продолжает пить чай и сидеть в телефоне, не обращая внимание на происходящее. — О, ты не один. Представь нас, Тэ.       Парень тихо ругается и злобно смотрит на старшего, тяжело вздыхает и встаёт со своего места, шёпотом обещает серьёзный разговор после ухода гостя. К Чимину подходит, в бок его острым локтем пихает и внимание гостя на себя обращает:       — Познакомьтесь. Пак Чимин, мой арендодатель. А это — Ким Сокджин, мы ходим с ним вместе на курсы.       Чимин улыбается добродушно, так, что вместо глаз две щёлочки-полумесяца остаются, и руку Сокджину протягивает. А тот хмурится, на Тэхёна удивлённо смотрит. Говорит, что не понимает его шуток глупых и обратно в телефон утыкается, фыркнув. Юноша смотрит на погрустневшего вмиг блондина и на гостя, понять не может, где он шутит, переглядывается с Чимином, тот лишь отмахивается и в другую комнату уходит. А Тэхён не отстаёт от Сокджина, пытается у того узнать, где он шутку увидел. С одной стороны, старший жутко чувствует себя в сложившейся обстановке, у него мурашки по спине бегают, с другой — злится ужасно на ребячество Тэхёна.       — Ты вёл себя так, словно в комнате есть кто-то кроме нас, — фыркает мужчина, засовывая смартфон в карман. Он внимательно смотрит на лицо парня и замечает удивление и замешательство, замирает на мгновение. Что-то пугает Сокджина в реакции мальчишки, и он жалеет, что в доме этом оказался, влез туда, куда влезать не стоило никогда. Липкий страх окутывает в свои объятия с головы до пят, отпускать не намерен, и мужчина нервно сглатывает, смотря куда угодно, но не на Тэхёна. — Это ведь шутка?       — Он разыгрывает тебя, — доносится из-за спины, парень на голос поворачивается, внимательно на смеющегося Чимина смотрит, потом переводит взгляд на Сокджина. Холодок по спине пробегает от столь язвительно смеха, старший слова, как яд, выплёвывает:       — Мстит тебе за рубашку.       Тэхён ничего не понимает, а Сокджин хочет уйти как можно быстрее, спрашивает, стуча нервно ногтями по столу, не пора ли рубашку доставать, ему срочно дома необходимо оказаться. Тэхён ретируется быстро, коротко кивнув, чтобы проверить, а гость в это время заглядывает в комнату, чтобы убедиться, что они находятся вдвоём. Он либо актёр хороший, либо спятивший. И мужчина очень надеется на первое. Сокджин бросает ещё один быстрый взгляд на картину и ёжится, пнуть её хочет.       — Обязательно постирай её дома и после стирки не гладь, иначе будет жёлтое пятно, — доносится из ванной, потом появляется и сам парень, протягивает пакет с рубашкой. — И прости меня ещё раз. Тебе, видимо, дорога эта рубашка и твоё время, раз даже подшутил надо мной. Мне ужасно неловко.       Тэхён наигранно смеётся и затылок лохматит, пока Сокджин обувается. Чувствует, как сильно тот напряжён, но не может понять причину. Он виноватым себя чувствует, но бессилен, только и остаётся потупить взгляд и прощения просить.       — Так это ты тут шутник, а не я, — язвительно отвечает мужчина, взрывается, выхватывая пакет из чужих длинных пальцев. Тэхён видит, что он злится, и взгляд вниз опускает стыдливо, боится, что если посмотрит ещё раз, то на него ведро грязи выльют. — Мало того, что я просидел тут час, так ещё и с воздухом познакомился. Всего хорошего, Тэхён! Искреннее надеюсь, что это был первый и последний наш разговор.       Он выходит, хлопнув дверью, оставив парня в прострации. Ничего не понимая, он бредёт в комнату к Чимину, застаёт того за компьютером и, решая не мешать, берёт первую попавшуюся книгу с полки и садится на диван. Да только сосредоточиться не может: слова Сокджина голову не покидают. Тэхён не думал раньше, что можно настолько по-скотски себя вести из-за мелочи такой.       — Сладкий, — окликает его Чимин, настороженно в его сторону смотрящий. Тэхён на него взгляд поднимает, натыкается на добродушную улыбку и сам улыбается невольно. Он встаёт со своего места и к блондину идёт, на колени к нему садится и, точно кот, в шею ему утыкается, тяжело вздыхая. Чимин рукой по волосам лохматым проводит, успокаивая. — Если ты сейчас сидишь и убиваешься из-за этого идиота, то прекрати, пожалуйста.       Молча кивает и только крепче руками чужую шею обвивает, слова благодарности шепчет. Не хочет объятья крепкие никогда покидать, но что-то не даёт парню успокоиться, словно Сокджин зерно сомнения прорастил, а оно с каждой секундой всё больше становится, в полноценное недоверие превращается. Тэхён расслабиться пытается, но не может никак, на Чимина глаза поднимает и успевает усмешку заметить, прежде чем в глазах напротив озабоченность чужим состоянием появляется.       Семя превращается в цветок с бутоном кровавым, изнутри мальчика целиком заполняет. Он странности все вспоминает, но не верит в догадки, родившиеся где-то глубоко в душе и тлеющие, словно угольки.

Шесть месяцев назад.

      Тэхён сидит на коленях у Чимина, пока тот что-то печатает на ноутбуке. Чувствует себя невероятно маленьким в его крепких руках и тает. Замечает, что на телефоне загорается диод, оповещающий о сообщении, и юноша отгоняет наплывшую дремоту, за смартфон хватается:       «Эй, Ким, не хочешь с нами выпить сгонять сегодня? Я угощаю, ха-ха.»       Брюнет на экран смотрит и думает. Переводит взгляд на Чимина, в бок его тычет, внимание привлекая, спрашивает, не хочет ли он сходить развеяться. Тот лишь шею устало массирует, моргает часто-часто и кивает.       — Я настолько вымотался с этим отчётом, сладкий, что хоть куда готов уйти, лишь бы подальше от этого ужаса, — смеётся, лохматую макушку младшего треплет и дожидается ответной реакции от Тэхёна. Тот поспешно набирает сообщение, спрашивая, может ли он взять с собой друга.       «Кххх, и кого ты собираешься притащить на этот раз?»        Брюнет губу кусает и ухмыляться начинает, когда ему в голову приходит одна идея. Он Чимина за шею к себе притягивает и просит в камеру смотреть, улыбается. Раздаётся характерный звук, и Тэхён сразу же фотографию приятелю отправляет с подписью: «Этого красавчика!».       «Ким, я знаю, что ты самовлюблённый, но чтобы настолько, ха-ха. Да, мы уступим одно место твоей гордыни, хватай её с собой, ахах!» Парень обиженно на сообщение смотрит и отбрасывает телефон обратно на стол, надувшись. Его задевает, когда говорят про чрезмерный эгоизм или что чувство собственной важности завышенное. И в обычной ситуации он мог бы наплевать, пойти со всеми, однако задеты не только тэхёновы чувства, но и Чимина. Поэтому Тэхён и шага в сторону места сборов не сделает. Блондин лишь смеётся, за реакцией наблюдая, и в макушку целует, обещая, что они вдвоём куда-нибудь сходят.       — Он тебя пустым местом назвал, это не смешно! — упрямо гнёт своё парень и обиженно губы поджимает. — Ему это с рук не сойдёт!       Старший ноутбук выключает и пересаживает удобнее Тэхёна себе на бёдра. Внимательно в коньячного цвета глаза всматривается, ладонями по напрягшейся спине водит, успокаивает.       — Прекрати думать о всякой ерунде, сладкий, — он аккуратно целует своими сухими губами чужой уголок рта, привлекает внимание Тэхёна, который погрузиться в гневные планы успевает. — Тебе оно надо? Лучше удели это время мне. Я ведь лучше Чонгука, малыш?

Четыре месяца назад.

      Постукивая бутылками стеклянными в пакете, Тэхён из магазина домой возвращается. Быстрые шаги позади слышит, его кто-то зовёт, и парень останавливается, незнакомца дожидается, хотя настроение — отпинать кого-нибудь: они с Чимином поругались после очередного похода парня к врачу. Ему таблетки какие-то прописали, а Чимин настаивает, что его пичкают всякой гадостью и пустышками. Мужчина уже пару дней дома не появляется, волноваться заставляет.       — Добрый день, я Ваша соседка! — запыхавшаяся девушка рядом останавливается, отдышаться пытается. Тэхён отмечает про себя, что никогда ранее не видел её. — Вы не знаете, когда господин Квон вернётся? У меня бойлер потёк, чинить надо!       — Кто, простите? — парень хмурится и задумывается. Он прежде эту фамилию ни разу не слышал. — Моим арендодателем является господин Пак, извините. Вы живёте в этом доме?       Указывает пальцем на домик разваливающийся позади, а девушка кивает активно, что-то лепетать про аренду и бойлер продолжает. Тэхён лишь кивает да поддакивает в нужный момент, надеясь, что от него отцепятся в скором времени. Уверяет пострадавшую, что всё хорошо будет, и прощается.       — Мне и своих проблем хватает, — бурчит под нос, дверь входную распахивая. — Нужно рассказать этому дураку, что кто-то сам в аренду сдаёт его помещение, айщ! Это потому что обижается на херню, а не делом занимается! Тоже мне! Барышня кисейная!       Тэхён на пачку из-под таблеток смотрит и закипает. Мнёт её вместе с содержимым, шипит, когда острые края в ладонь впиваются, и выбрасывает всё в помойное ведро. Откручивает пробку и опрокидывает в себя дешевое вино, морщась от кислоты, по телу разливающейся. Парень хватается за телефон и замирает, обдумывает своё решение.       — Я выкинул их, больше ничего пить не буду! Возвращайся, Чимин-а! — на одном дыхании выдаёт в трубку и сбрасывает, к горлышку бутылки присасываясь. Его новые друзья — четыре бутылки соджу и братья, что их заменят в дальнейшем. Его новые враги — любые медикаменты. Если это цена жизни спокойной под боком у Чимина, то Тэхён заплатить готов. Он свою безграничную любовь понять не может, но не боится. Знает, что пойдёт следом за старшим хоть в Ад, хоть в Рай. Одного никуда его не отпустит.

Три месяца назад.

      — Минни? — Тэхён ковыряется вилкой в тарелке, однако аппетита нет совершенно. Он взгляд переводит на мужчину, в глаза его смотрит. Иногда он замечает в них что-то пугающее, заставляющее мурашки по спине табуном бегать. То ли взгляд меняется на мгновение на кровожадный и похотливый, то ли зрачки расширяются настолько сильно, что радужка становится незаметной практически. Но парень списывает всё на воображение разыгравшееся и игру света, на этом не зацикливается. — Можно задать тебе вопрос?       — Конечно, можно, сладкий, — Чимин улыбается и отодвигает от себя тарелку, локтями в стол упирается и смотрит вопросительно на юношу. Тэхён просит рассказать о месте, где мужчина вырос, о его семье, работе. Чимин, не задумываясь, всю необходимую информацию выдаёт, улыбаясь дружелюбно на протяжении всего рассказа:       — Родился в Киджондоне, прожил там с матерью и двумя братьями, отца у нас не было, я даже его имени не знаю. Когда мне было 14, переехали в Сеул к родственникам, потому что старший брат поступал в университет, и мы не хотели отпускать его одного в большой город. Мама умерла несколько лет назад, а братья разъехались по городам, мы с ними периодически связываемся. Старший, например, сейчас на Чеджу. Работаю я в FNC Entertainment на аппаратуре, ну, и сдаю этот дом в аренду нескольким семьям. Это всё, что тебе хотелось бы услышать от меня?       Младший кивает удовлетворённо и продолжает приём пищи, стараясь запомнить всю информацию, которую получил только что. Для него действительно важно знать и помнить всё о любимом человеке. И Тэхён благодарен Чимину за открытость и готовность биографией своей поделиться. Он корит себя порой, что не может с силами собраться и всё рассказать. Но за девятнадцать лет жизни не случилось с ним ничего, о чём хотелось бы рассказать. Юноша от своего прошло убежал, надеется, что навсегда.

Некоторое время назад.

      — В смысле никаких Пак Чиминов у вас нет? — Тэхён бровью вопросительно дёргает, уставившись на молодую девушку за стойкой. — Он должен следить за состоянием техники! Проверьте ещё раз, пожалуйста.       — Молодой человек, — заискивающе начинает администратор, улыбается, но в глазах злость не заметит разве что слепой. — Я Вам уже третий раз говорю, что у нас нет сотрудников с таким именем. Есть Пак Джемин, Ким Чимин, но не Пак Чимин.       — Вы ошибаетесь! — на своём настаивает парень, запускает руку в взъерошенное гнездо на голове, нервно губу прикусывает и хмурится. Тэхён не редко встречается с глупыми людьми, но с насколько — впервые. Парень пристально, со злобой, смотрит в глаза напротив и фыркает. — Двадцать семь лет, родом из Киджондона. Мне он срочно нужен, правда!       — Я вызову охрану, если Вы не покинете помещение добровольно. Все мастера, которые у нас работают, старше тридцати, — с той же улыбкой приветливой выдаёт девушка, и Тэхён от отчаянья по стойке ладонью хлопает, на каблуках туфель разворачивается и к выходу направляется, не понимая совершенно, почему ему не могли местоположение Чимина сообщить, он слышит: «Всего хорошего!» и хочет запустить чем-нибудь тяжелым в работника, но, осунувшись, тихо из здания выскальзывает.       С потерянным выражением лица бредёт домой, засунув в карманы руки, то сжимая, то разжимая бумажку с адресом компании, в которой должен был работать старший. Тэхён не знает, обманут он сотрудниками фирмы или же самим Чимином. И никакой из вариантов не устраивает. Неприятное ощущение заполняет целиком, парень не знает, куда от него спрятаться. Лжи гнилой привкус во рту чувствует, но Тэхён всё ещё верить не хочет, что его обманули.       — Эй, Тэ! — он слышит, как кто-то приближается со спины, разворачивается и в крепкие объятья попадает. Вдыхает через нос родной запах древесного парфюма с нотками кофейными. — Я опять телефон не взял? Извини-извини, правда, это в последний раз!        Тэхён кивает и из кольца рук вылезает, идёт в сторону остановки. Блондин его нагоняет, озабоченно самочувствием младшего интересуется, объяснить всё просит. Парень пересказывает историю, произошедшую парой минут ранее, и только под ноги себе смотрит, на мужчину взгляд поднимать не хочет. Он верит ему, но понять не в силах ситуацию сложившуюся. Чимин молчит и идёт следом. Тэхён лишь фыркает злобно и на лавочку садится, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что обижается.       — Я просто не хотел, чтобы ты волновался за меня, — наконец выдаёт старший, рядом присаживаясь и ласково коленку парня поглаживая. Он хмурится, поднимает взгляд на блондина и ожидает продолжения истории. — Я разгружаю машины с товаром в нескольких магазинах. Работа не самая приятная, зато платят неплохо.        Он пихает Тэхёна локтем в бок и улыбается, старается всё в шутку перевести, говорит, что именно из-за работы у него такое прекрасное телосложение. А младший продолжает хмуриться. Когда один обман перекрывают другим, хоть тот и во благо, чувствуешь себя хуже в разы. Чимин молчит понимающе, время на раздумья даёт. С одной стороны, юноша понимает стремление чиминово защитить его, но с другой — негодует, поскольку его маленьким мальчиком посчитали, не захотели расстроить.       — Если я куплю то странное кукурузное мороженое, которое тебе так нравится, ты перестанешь дуться, Тэ? — заговорщицким тоном произносит блондин, бровями смешно дёргая. Тэхён на него обижаться долго не может, кивает и несмело улыбается, просит не скрывать больше правды. — Конечно, сладкий, больше у меня секретов от тебя нет.

***

      — Тэхён, почему ты такой хмурый? — интересуется доктор, как только юноша на кушетку садится. Тэхён мрачнее тучи, не заметить это может разве что слепой. — Что-то произошло?        Обречённо смотрит на психолога, губу закусывает и морщится, видно сразу — раздумывает, рассказать ли правду. Решение юноше даётся с трудом, но он всё выкладывает, старается события последнего года досконально вспомнить:       — У меня есть очень близкий друг из Киджондона, — Тэхён мнёт футболки край и из-под густых бровей на мужчину поглядывает, боится, что выдаст их отношения с Чимином. — И все остальные друзья считают своим долгом подшутить надо мной, типа: «Ой, Тэ, не придумывай, тут нет никого». Так один раз получилось, когда мы хотели в кино все вместе пойти.        Парень молчит, глубоко вздыхает и ногтем нежную кожу запястья сдирает, нервничает слишком. Рассказывает об инциденте с Сокджином, со съёмщиком из дома, тараторит, часто запинается и импульсивно чересчур объясняет ситуацию, приключившуюся на чиминовой работе.        Замолкает Тэхён, когда чувствует чужую ладонь с кожей шершавой на своей, глаза трёт и моргает часто, будто от наваждения избавиться пытается. Психолог подбодрить старается, и юноша замечает проскользнувшее замешательство во взгляде. Ему не нравится то, что он видит. Выдёргивает свою ладонь и руки на груди скрещивает, защищается.       — Тэхён, а ты знаешь, что Киджондон — это город-призрак в Северной Корее? — врач вокруг да около ходить не собирается, вопросом в лоб Тэхёна в тупик загоняет, тот головой отрицательно качает, спрашивает, нет ли другого города с названием таким. — К сожалению, нет, Тэхён.       — Вы хотите сказать, что он снова меня обманул? — юноша ёрзает, в глаза специалисту не смотрит, лишь головой качает, от непрошенных мыслей отмахиваясь. — В этом нет смысла, Вы что-то путаете, сонсенним.       — Я могу прямо сейчас в интернете найти информацию, подтверждающую мои слова, но давай обойдёмся без этого? — психолог озабоченно выглядит. Он подозревать начинает, что с мальчиком не просто всё. Ему попадались люди с подобными расстройствами ранее, однако в более раннем возрасте. — Либо он обманывает тебя, либо ты обманываешь себя сам.       — Показывайте, — Тэхён встаёт со своего места, игнорируя последнюю фразу, фыркает, к компьютерному столу подходит и позади кресла становится, выжидающе на мужчину смотрит. Он закипает. Все вокруг за дурака держат, а Тэхён не дурак. Наивный, но не дурак. — Я верю фактам, а не глупым россказням.        Врач к своему столу подходит, ноутбук включает, чувствует на затылке взгляд испепеляющий и тяжело вздыхает: ему не хочется мальчишке назначать гештальт-терапии и когнитивно-поведенческие психотерапии, он надеется, что сможет всё разъяснить, достучаться до Тэхёна.        Трель телефона заставляет парня вздрогнуть, он к гаджету тянется, видит на экране любимую фотографию с Чимином и улыбается победно. Берёт трубку, на громкую связь ставит:       — Тэ, солнце, ты мне очень срочно нужен, можешь приехать? — по голосу можно сразу понять, что Чимин обеспокоен. И Тэхён переживать начинает, забывает о своей злобе и обиде, интересуется, что произошло.       — Тэхён, с кем ты говоришь? — психолог поворачивается, вопросительно на юношу смотрит, и тот отмечает, что впервые видит глаза мужчины широко раскрытыми. — Тебе тот самый друг звонит? И мы, если ты успел забыть, договаривались отключать всю технику на сеансах.       — Чимин, я закончу и приеду, подожди немного, — воодушевленно, но в то же время озабоченно, отвечает брюнет, быстро вызов сбрасывает и скалится, победно на врача смотрит. — Слышали? Он переживает, когда меня нет, у него нет причин меня обманывать! Мы близкие люди, а так с близкими не поступают.       — Тэхён, пожалуйста, послушай меня внимательно. Если не как психолога, то как друга, — мужчина очки снимает, переносицу устало трёт. Ему с мыслями не сразу собраться удаётся. — Я не слышал твоего собеседника. И начинаю подозревать, что никто его никогда и не слышал. Кроме тебя, конечно.       — Айщ! И вы туда же? — злость с новой силой обороты набирает, Тэхёну хочется развернуться и уйти немедленно. — Я пропустил какую-то акцию «выстави человека идиотом», где меня выбрали целью?!       — Тэхён, ты путаешься. Ты — мой пациент, мне нет смысла вестись на детские игры твоих друзей, ставя на кон репутацию, — мужчина холодно на юношу смотрит, со своего места встаёт, возвышается над ним, хочет заставить послушать. — Давай так. Вы приходите вместе в следующий раз. Например, послезавтра? Тогда мы всё выясним.       — Вот и ладно! До скорой встречи, сонсенним, — Тэхён из кабинета быстрым шагом выходит, на возражения со стороны врача не оборачиваясь. Косится на секретаршу злобно, когда она вопрос задаёт, игнорирует и из здания выходит. Желваки на скулах ходят, а ногти впиваются в кожу больно. — Нашли клоуна!        Дожидаясь автобуса, парень в голове слова психолога прокручивает, будто только сейчас их смысл доходит: как голос чиминов только он слышать и может? Не значит ли это, что его психом считают сейчас?       — Да быть не может! — Тэхён с места подрывается, расхаживает взад-вперёд, нервно губы кусает. — Кто тут псих, так это точно не я!        Краем глаза замечает, как на него люди косятся и пристыженно взгляд в пол опускает, поодаль становится и успокоить себя пытается. Он точно правильно слова врача понимает: Чимин — иллюзия, альтер эго материализовавшееся, друг воображаемый. У Тэхёна от потока мыслей голова кругом, ничего не понимает. Не помнит, как смог в автобус сесть и домой приехать. У него сирена тревожная в голове воет, сосредоточиться не даёт.        Брюнет в квартиру чуть ли не вбегает, разве что обувь снять успевает, прежде чем вопросами завалить. Хмурится, когда видит спокойно читающего мужчину, словно и не он вовсе некоторое время назад Тэхёну вызванивал. Наконец Чимин взгляд отрывает от книги, улыбается и вошедшему машет активно, к себе подзывает.       — Я не мог найти свои очки, но потом понял, что они уже на мне, — блондин смеётся, на необходимый предмет пальцем указывая. Но замолкает, замечая состояние перевозбуждённое и злость в глазах напротив. Старший со стула поднимается, к Тэхёну растерянному подходит и руку ему на щёку кладёт, большим пальцем мягкую кожу поглаживая. — Я надеюсь, что ты не слишком волновался, сладкий?        Юноша молчит. Носом в грудь утыкается и руками торс чужой оплетает. Он знает, что просить оставить вопросы на потом не нужно: Чимин сам прекрасно понимает, не давит, а лишь спину гладит, успокаивая.       — Хён, — решается наконец Тэхён диалог начать, хмурый взгляд на мужчину поднимает, смотрит в глаза внимательно, выжидает реакции. Блондин улыбается, всем своим видом подбадривает. — Где ты на самом деле родился?        Видит, как улыбка исчезает с чужого лица, а во взгляде читается непонимание и раздражение, Тэхёну кажется, что он видит страх, или же это его собственный в любимых глаза отражается. Оба хоть что-то сказать боятся, оба смотрят пристально. У младшего мурашки по спине пробегают, когда Чимин равнодушно отходит обратно к столу, книгу берёт. Всем видом своим показывает, что отвечать не намерен. А парень не знает, как ему поступить в сложившейся ситуации. Он растерян, напуган и зол. Эмоции внутри смешиваются, адреналин по крови разгоняют, заставляют действовать необдуманно. Тэхён не дерзил мужчине никогда, да и впредь не собирается.       «Отчаянные ситуации требуют отчаянных мер!» — мысленно утешает себя юноша, выдыхает резко и к старшему подходит, книгу из рук выхватывает и с грохотом на стол кладёт. Смотрит вопросительно, бровь вскидывает. Чимин нехотя со стула встаёт, над юношей возвышается и смотрит холодно. Если бы Тэхён не знал мужчину так хорошо, то посчитал бы его поведение вызовом, проявлением агрессии. Однако это — проявление испуга. Боязнь быть уличённым во лжи, боязнь рассказать правду, боязнь последствий. Что бы то ни было, младший отступать не собирается. Он вопрос свой повторяет, Чимина за предплечье хватает, дабы тот не ушёл вновь. Тэхён видит, как ходят желваки на остром лице, как судорожно дёргается кадык.       — Сладкий, не та информация, которую ты хотел бы знать, — севшим от напряжения голосом говорит мужчина. Старается успокоиться, контроль над собой взять. На несколько секунд, показавшимися вечностью Тэхёну, глаза закрывает, и, когда открывает, следа от прежнего волнения обнаружить не выходит. — Да, я назвал тебе первый город, который вспомнил. Более того, я даже не знаю, где он находится, просто слышал где-то.        Во взгляде Тэхёна недоумение. Он получает ответ, которого так жаждал, однако лучиком света в непроглядной тьме он не становится: не понятны юноше ни мотивы, ни цель Чимина. Видит, что тот собирается продолжить, и кивает, разрешение даёт. Немного себя урезонив, брюнет смягчает взгляд, расслабляется и о стол облокачивается, руками в крышку упираясь.       — Я вырос один. Без семьи, заботы и крова над головой, потому что мама умерла, когда мне было восемь, — младший чувствует, как тяжело рассказ даётся. Чимин качает головой, словно осуждает юношу за происходящее, будто во вранье чиминовом только он и виноват. — Мне нужно было сказать, что я беспризорник? Что вырос в детском доме? Тебе и без меня хватало проблем на тот момент, сладкий.        Парень не отвечает, молча из гостиной выходит, обувается и из гардероба куртку выуживает. Тэхёну нужно время, чтобы всю информацию усвоить. Захлопывает дверь и руки в карманы кладёт, медленно бредёт вдоль дороги. На одной чаше весов слова любимого человека, на другой — мнение окружающих. Юноша на секунду допускает, что правы все вокруг, и Чимин — это выдумка, по коже табуном мурашки пробегаются, и Тэхён мысль эту тут же отметает. Но почему же друзья продолжают твердить, что он один и никогда не видели высокого блондина рядом? Не слишком ли далеко зашедшая игра?       — Вот пойдём вместе к Ким-сонсенниму, и он убедится, что ошибается, — приходит к закономерному заключению младший, возвращаясь домой под утро. Он замёрз и устал. Не физически — морально. Так много событий наваливается, так много проблем решить необходимо, и никто Тэхёну в этом не поможет. Парень уверен, что «один в поле — не воин» — не про него. Всё преодолеет, со всем разберётся. Только бы Чимин рядом был, поддерживал.

***

       Тэхён удивляется, когда старший без отговорок с ним на приём идёт. Он даже костюм надевает, хочет на психолога хорошее впечатление произвести. Перед выходом из дома они долго обнимаются. Тэхён глаза прикрывает, тепло впитывает, будто Чимин с ним своей энергией делится, заряжает. Говорит, что любит. Блондин подбородком в макушку упирается и улыбается. Язвительно. Плотоядно.        В кабинете старший кланяется низко, руку врачу тянет, улыбается, но тот игнорирует, не видит словно, и младший снова злиться начинает, челюсти покрепче сжимает. Показательно стул, стоящий в дальнем углу помещения, берёт и рядом с собой ставит, Чимина к себе подзывает и мимолётом, так, чтобы специалист не заметил, по напряжённой спине ладонью пробегается, успокаивает, как может. Себя или Чимина — непонятно, но легче становится, когда он рядом садится, смотрит ободряюще, улыбается уголками губ.       — Благодарю, что пришли вдвоём, Тэхён, — заискивающе начинает мужчина, улыбаясь добродушно. Задаёт рядовые вопросы, на которые брюнет, хоть и без особого рвения, но всё же отвечает. Когда формальности соблюдены, и мужчина видит, что пациент расслаблен и готов на разговор, он к Тэхёну подходит, в метре останавливается и вмиг серьёзным становится. — Не мог бы ты сказать мне, где сидит твой друг? Я не уверен.       — Вы серьёзно? — фыркает брюнет, пальцем на соседний стул указывает и укоризненно на психолога смотрит, снова в себе замыкаясь. Блондин его локтем пихает слегка, просит быть повежливее. — Я плачу Вам за этот цирк?        Мужчина не отвечает, лишь ко стулу приближается, рукой к Чимину тянется. Ещё немного, и он Чимину ладонью в шею упрётся. Тэхён спрашивает, что он делает, но ответа не получает. Замирает, когда рука сквозь блондина проходит, за спинку стула хватается. Тэхён — оголённые провода под напряжением. Тэхён — ваза хрустальная: движение неловкое, и он разобьётся вдребезги. В горле ком, на глазах слёзы. Психолог шаг назад делает, хмурится, замечая реакцию парня.       — Теперь достаточно подтверждений? — словами, словно ножами, душу Тэхёна на части рубит. Он не понимает. Смотрит на Чимина, но тот застыл, куклу фарфоровую напоминает, только редко вздымающаяся грудь выдаёт в нём человека. А человека ли, ловит себя на мысли юноша и со стула подрывается, как можно дальше от двух мужчин отходит, пока плечами в угол не упирается.       — Это ложь, — шёпотом повторяет много раз и улыбается глупо. — Вы же меня разыграли, да? Ты поэтому, Чимин, так спокойно пошёл? У вас уже уговор был? Знатно вы меня напугали!        Доктор говорит что-то, объясняет Тэхёну, что ему делать дальше, как правильно поступить, но тот не слышит. В зеркале отражение Чимина видит. Он улыбается и взгляд младшего перехватывает, облизывается словно кот объевшийся.       — Тэхён, пожалуйста, послушай, — он внимание на психолога обращает, когда тот его за плечи трясти начинает, зрительный контакт с блондином разрывает и рот, как рыба, глупо открывает: сказать что-то хочет, но не может. — Да, я понимаю, насколько сложно принимать подобные вещи, но воображаемые друзья бывают у многих людей. Прими, пожалуйста, это как факт. Я назначу тебе терапию, и вскоре ты от него избавишься.        Последние слова в голове застревают, повторяются и повторяются. Тэхён головой машет, отогнать их пытается. Уши закрывает, чтобы не слышать. Глаза — тоже. Ему страшно, тело дрожь болезненная пробивает, еле стоячее положение удерживает.       — Если ты настолько тяжело принимаешь эту новость, я буду вынужден оставить тебя в клинике, чтобы не произошло ничего плохого, — психолог к столу своему отходит, и Тэхён уже согласиться готов, но:       — Всё хорошо, я с этим справлюсь, — говорит Чимин, но брюнет свой голос слышит. Блондин со стула встаёт, к парню подходит и под руку его берёт, улыбаться продолжая. У младшего тело не слушается, он сопротивляться не может. — Могу я уйти, сонсенним?        Доктор пристально на Тэхёна разбитого смотрит, но всё же кивает, разрешение даёт, просит прийти на следующий день обязательно. Парень еле ноги волочит, старший его насильно тащит, а всё, на что хватает Тэхёна — слабые возражения и скулёж, когда Чимин слишком сильно руку сжимает. Он словно пьян, сознание теряет. Слышит где-то вдалеке голос знакомый, но слов разобрать не может. Бормочет что-то о плохих шутках, но слова выходят неполными, в неправильном порядке стоят.       — Потерпи немного, сладкий, — шепчет, опаляя ухо горячим дыханием, мужчина, когда они к квартире приближаются. Тэхён слышит лязг ключей, чувствует, как его на руки берут и куда-то несут. — Совсем немного.        Тэхён открывает глаза и резко подскакивает. Он не может сердцебиение дикое в груди успокоить, дыхание выровнять. Понимает, что лежит в своей постели и немного успокаивается, обратно на подушку падает и в потолок смотрит. Когда глаза к темноте привыкают, замечает на стуле силуэт и моргает часто, глаза трёт, но силуэт не исчезает.       — С пробуждением, сладкий, — доносится из темноты, и Чимин, улыбаясь, ближе подходит, свет из незадёрнутого шторами окна ложится лишь на половину лица, отчего улыбка кажется искажённой, больше на гримасу похожей. — Тебе ведь уже лучше, Тэ?        Парень не сразу смысл вопроса улавливает, молчит. А когда вспоминает произошедшее недавно, вскакивает с дивана, как можно дальше отходит, не подходить к нему просит. У него сердце через раз бьётся, Тэхён опасность ощущает, от Чимина исходящую. Мысленно исчезнуть его умоляет. Или сказать, что это сон страшный был. Тэхёна трясёт, но не от холода у него зуб на зуб не попадает.       — Ну, куда же я уйду? — доброжелательно отзывается старший, аккуратный шаг вперёд делая, парня в стену ещё больше вжиматься заставляя. Он улыбается, говорит ласково, но глаза говорят лучше всяких слов: за расширившимися зрачками радужки не видно, Тэхёну даже кажется, что белок затянут чёрной дымкой. Он уши закрывает, кричать начинает, лишь бы слов не слышать. Лишь бы его в покое оставили. Но слова чужие в голове звучат, их никак не заглушить, от них не избавиться. Как едкий дым, они всего парня наполняют, отравляя. — Ты ведь никому кроме меня не нужен. Как я могу тебя оставить?        Чимин ещё ближе подходит, за подбородок брюнета хватает, приказывает на себя смотреть, а Тэхёну противопоставить нечего, его тело не слушается. Старший доволен, он всем своим видом это показывает. Призывно смотрит на брюнета, своей воле подчиняет. Тэхён чувствует, как по щекам скатываются несколько слезинок одиноких и носом шмыгает. Он себя котёнком чувствует, которого в угол свора дворовых псов загнала, ещё секунда — загрызут. В голове плотно заседает мысль, что быть разорванным на части псами — безопаснее, чем стоять перед Дьяволом в обличье любимого человека. Младший отстраниться пытается, а его одним взглядом к стене прибивают.       — Ты и без меня знаешь, насколько ты ничтожен, Тэхён-и, верно? — наклоняет близко, на ухо шепчет и мокрый поцелуй на скуле оставляет, не отстраняется, слезу со щеки слизывает и чуть не мурчит. — Матери ты был балластом, отцу на тебя плевать. Так как я могу уйти, сладкий?        Парень руку поднимает, старается от себя оттолкнуть. Ему противно чувствовать похотливый взгляд на своей коже. Ему противно ощущать прикосновения рук и языка к лицу. За непослушание Чимин отвешивает сильную пощёчину, головой о стену по инерции бьётся, и больно за плечо хватает, ногтями в кожу впивается. Тэхён взгляд поднимает, на улыбку мерзкую натыкается и хочет никогда больше её не видеть.       — Ну, Тэ, что же ты? Разве любимых людей игнорируют и отталкивают? — Чимин смеётся утробно, надсадно, поцелуй на лбу оставляет и отходит, на каблуках туфель разворачивается и из комнаты выходит. — Поспи немного, сладкий. Утром поговорим.        Тэхён спать не может. Он с места так и не сдвигается, пока солнечный луч мешать не начинает, глаза слепя. Растерянность, сломленность и одиночество — составляющие Тэхёна. Он никогда не чувствовал себя настолько одиноким, даже когда один стоял на перроне, взглядом провожая убегающую маму. Даже когда отец впервые накричал и наказал, потому что мачехе не понравился тон, которым он с ней поздоровался. Сейчас Тэхён действительно один. В ловушке, которую сам взрастил и приголубил. Понимает, что сбежать никуда не сможет: не дадут попросту. Отрывается от стенки и, покачиваясь из-за слабости, к ванной направляется. Водой холодной умывается и в зеркало смотрит. Глубокие тени под глазами, осунувшееся лицо и налившийся синяк на правой скуле. Тэхён за одну ночь старше на десяток лет выглядеть стал.       — Доброе утро, сладкий, — подаёт голос блондин, опирающийся плечом о косяк и улыбающийся. Юноша игнорирует его, мимо проходит, хочет поесть приготовить. Гремит кастрюлями, нарочито громко дверцей холодильника хлопает, надеется, что сможет чужой голос перебить звуками. Да только бесполезно: чем громче он шумит, тем громче эхом отдаётся едкая интонация в мыслях. — Эй, ты не можешь просто так уходить!       — Пожалуйста, исчезни, — сухо бросает, щёлкая зажигалкой и ставя на огонь сковороду. Чимин ближе подходит, прижимается и руки собственнически на талии тэхёновой устраивает. Оба знают, что он никуда не уйдёт. Оба знают, как прекратить мучения.       — Я не могу тебя бросить, сладкий, сколько мне раз это повторить? — лепечет мужчина, ладонью в чужие волосы зарываясь и оттягивая, заставляет Тэхёна голову на своё плечо положить, в висок целует. — Вдруг ты что-то без меня натворишь, подумай о близких. Ах, точно, горевать буду только я.        Юноша за одну ночь устал безмерно. Он не сопротивляется, когда пухлые губы на мочку уха опускаются, посасывают, а после зубы выпускают, до крови вгрызаются. Тэхёну больно нестерпимо, но он молчит, надеясь, что Чимину надоест. Тот на указательный палец кровь со слюной собирает, ко рту брюнета подносит, слизывать заставляет и смеётся звонко, словно ребёнок, который игрушку на ярмарке выиграть смог. Блондин чужую руку в свою бережно берёт, поглаживает, извиняется за своё поведение, вызывая резонанс в сознании Тэхёна.       — Мне так жаль, Тэхён-и, — юноша чувствует, как дрожит чужой голос, как мокнет футболка на плече, куда чужие слёзы капают. А потом его руку к огню прижимают, кричать от боли заставляют. Тэхён в чужих руках бьётся, отпустить просит, пытается руку от плиты оторвать. — Мне так больно смотреть на твои страдания.        Чимин отходит, и юноша на пол оседает, пустым взглядом на пузырящуюся кожу смотрит, на налившийся жидкостью волдырь. Волна боли снова накрывает, как только шок проходит, и брюнет кричать начинает. Истошно, безнадёжно. Знает, что никто не поможет, ни до кого не докричишься. Хлюпая носом, с пола себя отодрать пытается, до аптечки добраться.

***

      — Добрых снов, любовь моя, — мурлычет Чимин, по щеке Тэхёна шлёпая, и с дивана встаёт, к окну отходит. Тэхён не спит уже десять дней. Его будят, как только он в сон погружается. С дивана не встаёт пять дней, потому что стопы распороты, мужчина с них кожу живьём сдирал. Он попытался один раз доползти хотя бы до туалета, да только дальше комнаты Чимин не пускает, обратно в кровать несёт, по волосам бережно гладит и извиняется постоянно. Иногда Тэхёну кажется, что блондин искренен, но следом он натыкается на улыбку его плотоядную, и сомнения пропадают. — Ты знаешь, как это закончить.       Тэхён цепляется за свою жизнь из последних сил, почему — непонятно. Умирать страшно, жить ещё страшнее. Но Тэхён и не живёт. Пока думает, снова засыпает. На этот раз его за щёку треплют, кожу оттягивают и мебельный степлер приставляют.       — Доброе утро, сладкий! — смеётся Чимин, нажимая несколько раз на ручку, щёку в нескольких местах пронзая скобами. — На том свете отоспимся, обещаю.        И Тэхён ломается. Он больше не в силах терпеть. Взгляд безразличный на своего мучителя поднимает и еле заметно кивает. Тот в ладоши хлопает, по квартире бегать начинает, что-то напевает и изредка брюнета окликает. Младший слышит, как начинает журчать вода в ванной, и глаза прикрывает. Ему потерпеть немного осталось. «Хуже уже не будет, » — подмечает, когда Чимин возвращается в комнату, запыхавшийся и взъерошенный. Он бережно на руки юношу берёт, стараясь не потревожить сломанные кости и не задеть гематом.       — Помнишь ведь, что я исполняю именно твои желания? — Чимин его аккуратно в полную воды ванну садит, заливая кафель водой. Тэхён морщится, когда горячая вода с ранами соприкасается, и за происходящим наблюдает, словно и не с ним это вовсе происходит. Как кино. — Мне действительно жаль, что так вышло.        Младший поддаётся непонятному порыву эмоций, просит Чимина рядом посидеть немного, когда тот ему лезвие протягивает. Блондин кивает, на пол садится, чужие мокрые волосы перебирает и шепчет слова успокаивающие. Тэхён голову к нему поворачивает, своими губами чужие хочет найти. Они целуются медленно, нежно. Прощаясь друг с другом. Младший вкладывает в поцелуй всё своё горе и страдания, старший — извинения. Когда кислорода не остаётся совсем, Тэхён отстраняется, губы разбитые облизывает, с вновь открывшейся ранки кровь слизывает и грустно улыбается. Чимин ему слёзы утирает и волосы с лица вспотевшего назад откидывает.       Осталось совсем чуть-чуть, поддерживает он себя, поднося холодное лезвие к нежной коже запястья. Надавливает слегка, наблюдает, как первые бусинки крови расплываются, воду в бледно-розовый окрашивают. Давит сильнее, вверх по руке двигается. Мычит от боли, потому что на большее сил нет. Тэхён нож в другую руку перехватывает, то же самое проделывает, но резче, агрессивнее. Головой в кафель упирается и смеётся вместе с Чимином.       — Прощай, солнце.       — Прощай, сладкий.

***

       Парень веки распахивает, с кровати спрыгивает. Не понимает, почему в комнате снова оказывается, вертится на одном месте, себя ощупывая. Целый и невредимый. Чимин на него с дивана обеспокоенно смотрит и удивлённо брови вскидывает, замечая истерику, подступившую у Тэхёна. У него слёзы ручьём текут, он в голос воет от отчаянья. Столько пережить, чтобы вновь очнуться в руках Дьявола? Брюнет шарахается, когда старший ближе подходит и к себе прижимает. Тэхён плачет долго, пытается из чужих объятий выпутаться, ругается на блондина.       — Ты задремал, сладкий, страшный сон приснился? — старший успокоить старается, как можно ласковее говорит. Юноша кивает, соглашаясь, успокаивается постепенно и на лицо любимое взгляд поднимает. Верить хочет, что всё игрой воображения было. — Ну, успокойся, это всего лишь сон!        Чимин улыбается добродушно, а у Тэхёна от этой улыбки мурашки по коже.