***
бар — не кладбище. здесь многое можно. подсесть, например, на соседний стул так, чтобы столкнулись на секунду коленки, чтобы током разряд пробежался по всему телу. так можно. виски из граненого стакана, чужое плечо под боком — тоже можно. говорить — нельзя, а вот втолкнуть в пустую туалетную кабинку, вжаться губами в губы — можно. ну в конце-то концов, ну правда. взрослые серьезные люди. разве нужны слова, если можно их заменить действием? сжать, например, чужое запястье, чтобы остался синяк. приложить спиной о кафельную стену, или волосы дёрнуть в кулак, собрать, только чтобы удобнее было кусаться. или засос поставить — на самом видном месте, голодно, рвано, на шее до тихого вскрика и стона болезненного. разве после этого не понятно? и потом тоже — зализать синяк, расцеловать кровавую роспись, каждый шрам мягко подушечкой пальца обвести, выучить чужое тело лучше своего собственного, чтобы каждое прикосновение — ласка. разве и после этого — не понятно? всё должно быть предельно просто, понятно и объяснимо. это смешно, но ни мустанг, ни арчер объяснить ничего не могут., но прекращать почему-то не хочется.***
— зольф был красивым. — говорит фрэнк. — ну, знаешь… рой кивает. зольф дж. кимбли для него не был красивым никогда, сначала он боялся его дикости и необузданности, потом просто ненавидел, потом — боялся и ненавидел одновременно. зольф дж. кимбли был таким же чудовищем, как фрэнк арчер. зольф дж. кимбли умер. фрэнк арчер остался жить. маэс хьюз умер. рой мустанг остался жить. это почти смешно. почти — они всё ещё ненавидят друг друга. не так явно, как оно было раньше, но хватает с лихвой, чтобы — пустая квартира, бутылка виски и два стакана, кители, снятые аккуратно, сгорбленная стена и тихий свет ночника, слабо пробивающийся из соседней комнаты. у арчера блестят глаза — то ли от алкоголя, то ли от того, что они говорят впервые. мустангу вообще-то плевать. он говорит: — знаю. — и добавляет зачем-то. — маэс тоже. очень. фрэнк кивает ему в ответ. бутылка виски стоит в углу совершенно не тронутая.***
если честно, то фрэнк арчер в его постели — последнее, что мустангу хотелось бы видеть с утра. судя по непроницаемому выражению лица самого арчера, последнее, что ему хотелось бы делать с утра — просыпаться в постели мустанга. это какая-то ошибка, они думают, я не мог. мог? ч ё р т. да. по обоюдному несогласованному решению — утро отвратительное. кофе по дороге в штаб — точно такой же. взгляды подчинённых, преследующие весь день — того хуже. разве такое можно вытерпеть и не свихнуться, не сжимать руки в кулаки до ногтей, впивающихся в кожу, не ополаскивать лицо холодной водой, не смотреть на всех зверем? можно?***
в квартиру у арчера светлее, всё словно стерилизованное, вышколенное и чистое. квартира арчера похожа не на квартиру, а на карцер одиночного содержания — оставляя ботинки у стены в прихожей, рой мустанг старается не смотреть по сторонам, только вперёд, когда сам хозяин провожает его на кухню и скрывается в коридоре, поглощенный ночной тьмой за пределами помещения. на чистый стол, застеленный белой скатертью, опускается бутылка виски. она пустая ровно наполовину, или полная — настолько же, и рой смотрит, как плещется в ёмкости янтарная жидкость. такого цвета, говорит ему фрэнк, были глаза у зольфа. чистые и пылающие. я не боялся его, говорит фрэнк, и, самое странное, никогда не боялся за него. кажется, фрэнк невесело улыбается, напрасно. арчер почти домашний, когда вновь появляется на кухне. на нём — обычные штаны, футболка и сверху — бордовый пиджак. мустанг на секунду задыхается, отводит взгляд и не может заставить себя посмотреть. фрэнк смеётся. объясняется: — я не могу по-другому. — и смотрит испытующе. — а ты — что? лучше, думаешь? рой качает головой. в нагрудном кармане кителя у него всего одна фотография и, к в вящему недовольству ризы, это даже не девушка. и не она сама. все в штабе знают, что маэс хьюз и рой мустанг были лучшими друзьями, верными и преданными. фрэнк арчер знает, что рой мустанг бесконечно любил маэса хьюза. очень по-дружески. — тебе повезло больше. — говорит рой. — в чём-то. ну, знаешь, там… ты признавался не холодной могиле. арчер кивает. виски льётся в стакан, мустанг смотрит куда-то в сторону. это почти ритуал: вечер пятницы, букет белых роз. в квартире фрэнка никак не может идти дождь. щёки у мустанга — мокрые.***
у всего есть логический конец. любовь ли, ненависть, дружба или даже то, что происходило с ними эти долгие недели — обрывается. не внезапно, конечно, разве это было не понятно с самого начала? просто грань, между которой неправильно и правильно, стирается слишком быстро, а чьё-то присутствие под боком — вредная привычка, въевшаяся в памяти. они оба знают, как оно бывает. в какой-то момент наступает затишье, состояние коматозное, сердце в грудине пережимает, словно стальным обручем, а оно качает кровь из последних сил, слабо-слабо стучит. всё завершается. просто становится немного жаль, что — так, что — можно было по-другому, наверное, шанс-то был. фрэнк арчер ублюдок, говорит себе рой мустанг. рой мустанг должен умереть, говорит себе фрэнк арчер. это глупо — пытаться убить друг друга после всего, что они прошли. наверное, только наверное, именно поэтому фрэнка арчера убивает всё-таки риза хоукай. на кладбище аместриса у роя мустанга появляется ещё одна почти-не-своя могила.