Каменное сердце

Он бежал. В глазах рябило от бесчисленного количества темно-зеленого вокруг. Руки быстро раздвигали непослушные ветки деревьев, крапива нещадно хлестала ноги, оставляя множество маленьких ранок, зацветшие колючки стаями цеплялись за синие потрепанные штаны, прутья били по искривленной гримасой недовольства лицу, виски, словно перегретая машина, яростно стучали, отбивая дикий ритм где-то в черепной коробке. Семен пробирался к невидимой тропе спасения. На лице пионера выступали капли пота, он яростно колотил собой гнетущую чащу практически вслепую. Луна освещала только макушки раскидистых деревьев, да, это было плюсом летом, в жаркую погоду, но ночью без фонаря или опытного проводника не обойтись. Казалось, прошло только пять минут до заката, но небо уже освещала луна, находившаяся прямо по середине черного полотна, украшенного мириадами звезд. Полночь. Все предвещало прекрасную неспешную прогулку по лесу, птицы давно спали, лишь некоторые из них недовольно высовывались из своих гнезд и покрикивали на нежданного гостя, нарушающего спокойствие своей возней. Ночной пейзаж абсолютно безмятежен, но только не сегодня. Пока тело получало мучительные удары, а мысли в голове никак не собирались воедино, разлетаясь на мелкие кусочки непонятного пазла, который, как казалось Семену, он уже разгадал, отгадка, казавшиеся уже давно открытой, теперь вообще, возможно, никогда не существовала, с каждым шагом она отдаляется все сильнее, заставляя усомниться в своей правдоподобности. Надежда истлевала, последние ее лучики слабо освещали темную сторону отвратительных последствий этой несостоявшейся встречи со смертью. Вдруг, разгребая очередную охапку веточек, руку поразил болевой ожог, он рассек о тот можжевельник, когда в очередной раз шерстил весь куст в надежде найти это. Лунное серебро упало на непонятную красную массу, вытекающую из руки. Семен остановился, недоумевающе наблюдая покушение растения на человека. Как всегда и бывает, в особо нервные моменты жизни, мы не придаем внимания таким мелочам как: раны, боль и отсутствие логики. Пионер бродил в поисках той самой находки уже несчетное количество времени, пока не понял, что ходит кругами. Этот несчастный кустик можжевельника встречается уже третий раз, но только сейчас решил все-таки напомнить об этом знатным ударом, сравнимым с пощечиной. Раздосадовавшись на весь мир, Семен отошел от места преступления, зло ударив сапогом по беззащитной молодой елочке, кулаки сжались, не зная куда девать всю накопившуюся агрессию, пришедшую на место спешке, он решил сорваться на себя, единственного здесь человека. Молодой человек схватился за волосы и сильно потянул, желая оторвать вместе с ними еще и голову. Для полного восторга сжал зубы до нервной дрожи. Хорошо отблагодарив очередное тело, насладившись трофеем неудачника — подтверждением своего статуса, Семен, облокотился на колени. Редкие мысли потихоньку возвращались в одурманенный рассудок, не оставляя там ничего кроме горького остатка. Просидев так еще секунд двадцать, он рухнул наземь. Девственная трава недовольно зашуршала под тяжело дышащим человеком. Наконец остановка после этих долгих, мучительных и бесполезных часов потраченного времени! Думалось, будто прошло пару минут с момента заката, но уже полночь. Гнев и страх сильно сковали способность здраво рассуждать, слепо потраченное время не вернуть. Насколько сильно спесь застила ему глаза? «Все зря, все зря! Недоумок, идиот, скотина, позорище!» — карал себя Семен, в очередной раз усмехаясь над своей ношей: искать чертов нож в лесу, чтобы перерезать себе вены и отправиться на новую смену, ведь тесак скрывался где-то под очередным ракитником, но он перерыл все, словно наркоман с ломкой, нигде его не нашлось. Не мог же он просто испариться, правда? Луна скрылась за елями, явно не одобряя этот привал. Полянка потемнела, как и рассудок. Герой готов был распрощаться с очередной жизнью уже сейчас, клыки всегда были при нем, правда, зрелище не совсем лицеприятное… Спустя минут пять горе-самоубийца заметил вдруг периферическим зрением одну очень странную особенность, которую, как ему казалось, он утратил уже много лет назад. Неизведанные до этой поры вещи, которых он раньше не ощущал. О, этот удушливый странный запах крови, которая стекала и падала на мокрый листик, укусы крапивы по всему телу, чувствует, как болят ноги, зубы и голова, невиданная усталость. От такого поворота отвисла челюсть и обмякли кулаки. Настоящая кровь, совсем не бутафорская, которой он пугал девочек из лагеря. Та самая с лейкоцитами и тромбоцитами, пахнет металлом. Ноги тоже не в порядке, чешутся и ноют, кожа головы, казалось, готова была слезть прямо сейчас со скальпом, зубам досталось в первую очередь. Какие-то глубинные и большие воспоминания нахлынули вдруг. Семен лежал на уже холодной траве (он чувствовал волны озноба по спине!), предаваясь старым утраченным воспоминаниям, вернее, тупо уставившись на все это. Выдавливая переживания, слезы готовы были прорвать недавно бесконечно бесчувственную плотину, которую пионер давно принял за правду, ощущая себя неким бессмертным «читером» в этом мире. Пролежав так на земле еще неопределенное количество времени, пионер начал наконец возвращаться в реальность. Медленно приходило осознание происходящего. Полный сумрак, он один, непонятно где, уставший, истекающий кровью и без единой позитивной мысли в голове, хотя, пожалуй, одна была — новый виток. Семен даже не надеялся найти новую цепочку, но вот она сама нашла его и пришло время действовать. Потихоньку поднявшись и зажав порез другой рукой, израненный пионер огляделся, место было и вправду незнакомым. Пара потрепанных кустиков, юное деревцо из семейства хвойных, примятое к земле и «снежный ангел» на молодой нетронутой травке. Деревья излучали опасность, а не обыденную скуку и раздражение. Пионерская форма была несколько необычной — не выглаженной и белой, а мокрой, в грязи, пятнах и покрытой армиями колючек. Тонкая ткань отлично пропускала их маленькие шипы и он хорошо чувствовал как они впиваются в теперь уже чувствительную кожу парня. Хотелось отодрать эти украшения поскорей, но пока обе руки были заняты поддержкой друг друга и пришлось потрястись. Эти гадины не хотели слазить совершенно, парочка, конечно, упали, но основной костяк приклеился прочно. Да еще и как назло на запах крови, как акулы, сбежались комары, кружа хороводы вокруг разболевшийся от «неизведанностей» головы. Добро, озеро было рядом и о их процветании можно было слагать легенды. Честно говоря, до этого переломного момента такая чушь как колючки или комары совершенно не касались Семена, теперь же пришлось мириться со всеми тяготами жизни живого человека. Раньше он мог спокойно заснуть хоть в муравейнике, не чураясь маленьких работяг. Отогнав от своего уха очередную парочку кровососущих и сладких воспоминаний прошлой жизни, парень понял, что лес совершенно непригоден для теперешнего состояния и пора бы вернуться в этот злополучный «Совенок», хотя бы ради оказания себе медицинской помощи. Но дело в том, что он не знал дороги. Ну как не знал, не знал точной, в порыве сумасшедшего бега трудно запоминать пройденный путь. «Наверное, не стоило бежать сюда сломя голову, да еще и три круга подряд… — рассуждал он, — Если я не ошибаюсь, идя по этому ельнику, можно увидеть главную дорогу, которая и должна привести прямо к лагерю». Сразу вспомнились те уроки географии, обучающие ориентации в лесах и полях России, которые были благополучно прогуляны и обменены на часы проведенные в интернете. Интересно, как в этой ситуации помогут истории с анонимных имиджбордов? Впрочем, прежняя жизнь всегда нагоняла тоску, поэтому герой предпочитал считать, что в ней не было никакого смысла, сплошь деградация и распад личности. В этих же диких условиях его личность приобретала хоть какой-то внутренний стержень, а это дорогого стоит. Семен еще раз осмотрел местность вокруг себя и решил трогаться, теперь уже аккуратно и внимательно. Он присматривался к каждому порванному листику. Может, удалось бы вернуться по проломанному с таким трудом следу, но, увы, хоть зарубки оставляй, все было будто нетронутым. Он буквально не узнавал эти тропки, которые еще недавно так яростно топтал. Единственным помощником и другом в такой ситуации стоило считать интуицию и внутренний голос, который настойчиво просил перевязки и успокоительного, бездельник. Немного ускорив темп, решая что осмотр территории бесполезен, на самом деле желал в глубине души побыстрее пробежать этот неизвестный лес, ведь если с его внимательностью все в порядке, то это новый виток и непонятно какие кошмары или удовольствия он может таить. Как и в детстве, хотелось побыстрее выскочить из темного подвала с вкусным вареньем, пока монстры не утащили за незащищённые лодыжки. Тем временем луна загадочно следила за гостем, пернатые изредка покрикивали, трава подозрительно и как-то по-новому шумела. Все было впервые и оттого то ли радость, то ли страх или досада окружали со всех сторон, щемя душу. Ночной холодок обдал промокшую спину. Семен давно подозревал, что совсем не страдает от повторяющихся сценариев, так как уже знает чем, что и почему кончается, а тут — туман. В темном лесу приходилось пробираться практически на ощупь, извиняясь перед всеми сломанными деревцами, протоптанной травой и разбуженными птицами. Вдруг, остановившись, парень прислушался. На долю секунды ему почудился шум озера, где когда-то он танцевал с Леной и не знал, что останется узником лета навсегда. Впрочем, если это и вправду озеро, то лагерь близко. «На ночь можно было бы укрыться на лодочной станции… есть два варианта, идти на звуки или пытаться возвратиться через лес» — раздумывал пионер. Разумнее было идти на звуки, так как лес представлялся теперь совсем неизведанным и заблудиться было проще пареной репы. Вдруг сзади хрустнула и упала ветка. Он опасливо обернулся и прищурил глаза, без фонаря было тяжело. Пространство вокруг будто хотело ожить, преподать урок буйствующему пионеру, теперь и слева упала ветошь, а самое неприятное заключалось в том, что Семен почти ничего не видел дальше своего носа. Утешая себя выводами о необитаемости леса, парень посчитал благоразумнее идти в сторону воды. Он зашагал быстрее, но как на зло страх только увеличивался и начинал покрывать тело мурашками с ног до головы, инстинкты подсказывали бежать со всех ног, а разум говорил, что бояться звуков, веток и травы глупо. Сдерживая себя чтобы не рвануть куда подальше примерно секунд тридцать, парень все же прислушался к голосу страха. Он значительно ускорил темп, уже не шарахаясь в сторону странных звуков. Мало ли какие опасности таит новый виток, а особенно когда не знаешь чего ожидать. Неизвестность пугала Семена с того самого момента, когда автобус уехал, а он проснулся в той же кровати. Герой перешел на бег, нужно было рвать отсюда, пока это «что-то» не догнало! Но что? Пара птиц и еж? Семен остановился перевести дыхание, рука предательски заныла, кровотечение остановилось, но боль еще не прошла. Требовалось обмотать рану какой-нибудь тряпкой, под рукой не оказалось ничего кроме рубашки и штанов. От последних он оторвал синий лоскут и туго обернул ладонь. Теперь, не считая усталости или мелких ранок все более-менее в порядке. Он даже удивился, после остановки и перевязки жуткие звуки ломающихся веток и шуршащей травы прошли. Может быть ему это почудилось? Сделав последний глоток ночного воздуха, побрел дальше. Благо, подбадривало то, что озеро было близко, это подтверждал плеск волн, становившийся все громче. Пора было поднажать, да и стимул к этому был. Он на правильном пути и скоро выберется. Лес медленно редел, теперь можно было спокойно проходить, не боясь получить еще одну пощечину от недовольного растения. В некоторых местах был песчаный, Семен даже не думал, что его могло разнести так далеко от берега. Тем временем березки совсем расступились и наконец — озеро. Большое, отдаленно напоминало море, казалось удивительно длинным, с буйками, за которые все время хотелось заплыть и отправиться на один из островов по середине, не слушая крики Ольги Дмитриевной о безопасности. Лунная дорожка прямо с картины Айвазовского, сверчки уютно певшие серенады друг другу, лягушки изредка квакающие, мило, если ты не заложник «Совенка» или хотя бы пока не знаешь об этом… На берегу был только песок и раскидистый дуб, прямо как из «Войны и мира»: «Он был, вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными суками и корой, заросшей старыми болячками…» Вдруг послышался глухой удар, все резко закружилась, пионер недоумевающе, с еще удовлетворенным выражением лица обернулся, не успев закончить цитировать великого классика. Еще один удар пришелся по плечу, Семен схватился за него здоровой рукой и скрючился. В глазах потемнело. Он упал.