Черные перья

Дворец на утро — скучное зрелище. Все медленно выползают после вчерашнего пира, еле-еле передвигая уставшими ногами, молчат, наговорившись накануне, и запивают соками фруктов головную боль. Более ли менее себя чувствуют лишь принц Зигфрид, его верный, влюбленный в него по уши советник и стайка юношей, ещё не вкушающих вина. Юноши разбрелись по залу, переговариваясь между собой, а Ротбарт, заметив хандру принца, стремительно поднялся по мраморным ступеням: — Ваша печаль ранит мне сердце. Отчего вы не танцуете вместе со всеми? Зигфрид повернул голову и мягко улыбнулся своему советнику: — Так танцевал вчера, что позабыл все движения. Теперь мне печально смотреть на этих ловконогих юнцов. Ротбарт улыбается — тихо, исподтишка будто — и мягко тянет свою любовь в центр зала. Юноши разбредаются по краям, давая место. Принц покорно не сопротивляется рукам лорда, когда тот обхватывает его за талию. Проводит носом по чужим волосам, вдыхает глубоко и тут же отводит лицо: — Начнем. Это странная игра, состоящая из детской лжи и хлесткой потребности. Зигфрид подчиняется, дает вести себя, и, если честно, Ротбарт не знает, что с этой властью делать, придумывая движения чуть ли не на ходу, когда принц внезапно в один момент перехватывает ведущую роль и прижимает лорда в совсем уж откровенном еntrada. — Это танго, — насмешливо замечает Ротбарт, но послушно льнет ближе к партнеру. В глазах напротив он видит что-то беспокойное, как бушующее море. — Договоришься сейчас у меня, — отрезает принц, тут же переключаясь на что-то в стиле вальса, вот только для вальса двигались они уж слишком близко друг к другу. Ротбарт уткнулся носом в шелк белого воротника, невинно касаясь губами кожи под ним: — Вам неспокойно, мой принц. Съездите на охоту, жар погони потушит жар внутри вас. Зигфрид напоследок прижимается ближе и пускает своего советника из кольца объятий: — Я действительно не держу себя в руках. Ты не прогуляешься со мною? Ротбарт печально улыбается и качает головой: — Нет, мой принц, вам надо побыть одному, да и у меня много дел. Её Величество собирает совет, на котором вас присутствовать не должно. Вероятно, — лорд поморщился, — это связанно с вашей женитьбой. Зигфрид только фыркнул и поцеловал своего советника в упрямо сжатые губы: — У милейших девушек нет и шанса! *** Ротбарт кутается в плащи и накидки, потому что не может бороться с холодом. Особенно, когда его принц развлекается с принцессой-лебедь, хотя отлично знает, что первому советнику от этого плохо и он безумно ревнует. Лорд пытается удержать себя под контролем в замке, но наружу рвется яростный ворон, встряхивает перьями, взмывает в воздух и — черной стрелой к заколдованному озеру. Он едва не выдает себя, когда в пылу битвы неосознанно чуть было не скидывает вороний облик. Но прогнать принца обратно в замок все же удается. Ротбарт хмуро смеряет взглядом притихшую Одетту, которая пятью секундами позже не выдерживает и кидается прочь, на ходу отращивая крылья. *** Зигфрид замирает, когда его любовник обессиленно поворачивается узкой спиной. Вдоль позвоночника темнеют черные перья. Только что Ротбарт расцарапывал ему спину в кровь, стонал и прижимался всем телом. Только что он лежал рядом — довольный и расхристанный на сбившемся покрывале, раскрасневшийся, встрепанный, красивый и удивительно родной. И вдруг вскинулся, сел на постели и отвернулся, пряча лицо. И показывая спину. Принц, как завороженный, коснулся вязи перьев вдоль позвоночника: — Что это… Эй, все в порядке? Что это?! — встревоженно потянул Ротбарта за плечо принц. — Нет… — сдавленно выдохнул лорд, — нет, не все в порядке. Иногда я… теряю контроль. — и обернулся, подчиняясь рукам Зигфрида. По щекам к вискам темнели мелкие мягкие перышки, придавая Ротбарту нечеловечески-сказочный вид. Лорд, закусив губу, пытался убрать перья, но лишь выращивал еще больше — уже среди светлых волос. Принц смотрел долго, после потянулся кончиками пальцев к покрытой пушком щеке: — Так это ты — колдун-оборотень… Они прекрасны. Ты прекрасен. Ротбарт прижался к ладони щекой, потом быстро обнял Зигфрида, утыкаясь носом тому в плечо. — Ты прекрасен, — повторил Зигфрид.* *** Зигфрид сбегает где-то в середине танца испанской невесты, прихватив с собой Ротбарта. Тот попытался вывернуться и вернуть принца, но его зажали, зацеловали, заласкали, прижав к стенке королевской спальни. Зигфрид чувствительно прикусил любовника за шею, и Ротбарт сладко застонал и выпустил перышки на спине. Если сейчас еще немного поласкать колдуна, то лопатки прорвут кожу, выпуская быстро сформировывающиеся крылья. Тогда можно будет осторожно, чтоб не повредить и не сделать больно, зажать сочленения крыльев в ладони, и лорда от этой призрачной беспомощности будет наружу выворачивать, и стонать он будет громко, со всхлипами, и простыни птичьими когтями рвать, и кончать так, что потом еще минут десять бессильно будет валяться с закрытыми глазами, не реагируя на ленивые ласки принца и восстанавливая дыхание. Потом медленно и незаметно уберет крылья, перья, притворяясь обычным человеком, попытается встать, но ни Зигфрид, ни ватные ноги его никуда не пустят. Принц выцеловывает своему советнику взмокший загривок и накрывает их обоих одеялом. Ну их, этих невест. Зачем ему размалеванные пустышки, если у него есть… Ротбарт поворачивает голову и через плечо целует своего принца. *** Утром влетело от матери. — Ты разочаровал меня, сын мой. Я с трудом успокоила делегации, и сегодня они ждут ответа. Хотя, ты и так опозорил себя, упрямясь, как девушка! Немедленно одевайся и выходи! — она стукнула пару раз в запертую дверь. Зигфрид сдавленно угукнул, утыкаясь носом во вьющиеся волосы своего советника. Только проснувшийся Ротбарт попытался вырваться из крепких объятий: — Ваше Величество, Вас уже Её Высочество вызвала, надо торопиться… Зигфрид многозначительным укусом в основание шеи остановил этот поток слов: — Молчать. Они могут и подождать, не утомятся. А я хочу спать. С тобой. Ротбарт вздохнул печально и поудобнее устроился на плече принца. *** — Кого ты выбрал, сын мой? Зигфрид коварно ухмыляется и сбегает вниз по ступеням — мимо всех невест, мимо матери и придворных. Ротбарт слишком поздно догадывается, что к чему, и не успевает сбежать. Его хватают крепко-крепко, тащат, несмотря на сопротивление, наверх, к алтарю и выпихивают навстречу королеве-матери. — Вот. Только с ним согласен под венец идти. Ротбарт от шока слова вымолвить не может, а потому вырывается молча, стыдливо уткнувшись взглядом в пол. Вокруг стоит такая звенящая тишина, что лорду становится совсем неприятно и… волнительно. Да, смотрите все, меня он любит, и плевать на закон и порядочность! Королева стоит в ступоре, неловко комкают ткань платьев в руках невесты и начинают закипать послы: — Что такое здесь происходит? — Вы понимаете, что это скандал, ваше Величество? — Церкви на вас нет! Содомиты во главе страны! Королева прикрывает глаза, будто отгородившись от хаоса вокруг, потом долго, въедливо смотрит на сына, сжимающего в своих руках донельзя смущенного советника: — Вы — в малую гостиную. Быстро. Брысь, я сказала! Господа послы и прекрасные леди, вынуждены попросить у вас прощения, невестам придется вернуться без моего сына. Все объявления войн принимаются завтра, сегодня мне нужно разобраться с сыном. До свидания. Они провожают ее стоя, почтительно склонив головы, хотя с радостью вышли бы первее, неуважительно презирая королеву, но дипломатия наполовину состоит из обрядов, традиций и этикета. Королева надменно фыркает: пусть попробуют напасть на ее страну, потом аннексии и контрибуции будут пересчитывать, у кого больше. Зигфрид молод, пусть нагуляется, может, перебесится. В конце концов, сама Королева вышла за его отца, и он был старше втрое. Любви между ними не было никогда, но уважение — да, так что Принц может любить кого угодно, о продолжении рода потом подумают. Оба паршивца вздрогнули, когда Королева вошла. Сын виновато молчал, сжавшись в кресле, Ротбарт застыл труднозаметной тенью за спинкой зигфридовского кресла. Королева элегантно села напротив, вытащила из декольте портсигар и задумчиво закурила. Принц не выдержал первым: — Прости, мам, я понимаю, что слишком резко вышло… Но я действительно люблю его и… — Да ладно, — ровно ответила Королева, стряхивая пепел с мундштука, — но надо было тихо ко мне подойти и рассказать, а не позориться на всю нашу страну и пару соседних. Мы войну, конечно, выиграем, но проблемы все равно будут. — Прости, мам, — повторил Зигфрид. Тут отмер лорд: — Ваше Высочество, я, честно признаться, не знаю, что сказать… — Перестань, — чуть нервно улыбнулась Королева, — зови меня мама. *** И жили они долго и счастливо. Войну им все же объявили, но быстро сдулись и сдались, отдав при этом нехилый кусок территорий. Лебеди заколдованные во дворец переселились, знатными фрейлинами славились и в лебедей превращались по собственному желанию, потому что так тоже можно, когда колдун влюблен-зацелован по самое не могу. Королева вскоре страной править начала на пару с сыном (и его советником) и из-за здорового образа жизни даже внуков успела понянчить — род все же продолжать надо, в стране абстолютная монархия. Принц с Ротбартом… все у них хорошо было, не волнуйтесь! Даже когда Зигфрид Королем стал, и тогда все было замечательно. И если вы думаете, что могло быть как-то по-другому… ;) Могло, конечно!