Часть 1
14 июня 2018 г., 23:38
Артур устал: ему душно, майка намертво прилипает к телу, а под ногами хрустит галька Бретани. Керкленд всецело положился на Бонфуа в выборе места для их отдыха, и это был провал по всем фронтам. Сен-Мало, в котором они находятся, хоть и был большую часть года спокойным городком, но летом он на девяносто процентов состоял из туристов. Остальные десять занимали старые башни (давным-давно возведенные против Артура), скалы и жутко дорогие отели.
Керкленд продал бы свою несуществующую душу за то, чтобы оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, например, в какой-нибудь дешевой портсмутской забегаловке, где бы продавали теплый эль и вчерашние сэндвичи. Неплохая идея в общем-то, нужно было только взять француза в охапку и перешагнуть через английский канал (или все-таки французский Ла-Манш?).
Только вот Бонфуа все нравится до дикости, и даже унылый, разворчавшийся Керкленд не может испортить его прекрасное настроение.
Франциск затащил их на платный пляж, где людей было даже больше, чем раскаленной гальки.
— Превосходно, — бубнит Артур, — просто обожаю такие места.
— Будь твоя воля, Арти, остался сидеть бы в нашем номере, да? — француз чувствует себя в своей тарелке, улыбаясь и что-то насвистывая под нос.
Плата за день, проведенный в их номере, стоила Керкленду недельного запаса вчерашних сэндвичей, так что да, скорее всего он морской звездой распластался бы на полу их трехзвездочного отеля.
Пока англичанин проводил прагматичные расчеты в своей голове, Бонфуа уже успел арендовать им гамаки за семь евро в час.
Классика.
Артур садится на кусок брезента кислотно-желтого цвета
— Франциск, милый, как же я обожаю наши поездки, — его голос шуршит, как только что отпечатанная газета, которая типографской краской пачкает пальцы.
Бонфуа про себя отмечает, что уровень недовольства Керкленда где-то три пункта из десяти. Сегодняшний день можно по-настоящему назвать прелестным.
— Mon petit coeur*, больше наших поездок я люблю только тебя, — он посылает англичанину воздушный поцелуй и без единого намека лезет в рюкзак за солнцезащитным кремом.
— Ты хотел сказать себя? — Артур приподнимает уголки губ в улыбке, стягивает майку и поворачивается к Франциску спиной.
— Ну, можно и так — француз деловито распределяет крем по его пояснице, помня, как года три назад англичанин очень сильно обгорел (из-за потрясающих приключений, спланированных Бонфуа) и потом шипел на него целую неделю.
Руки Франциска перемещаются на плоский живот, гладят ребра, пачкая чувствительную к Солнцу кожу кремом.
— Бонфуа, — в голосе Артура — закаленная сталь, даже уши горят не хуже угля в кузнице.
— Понял-понял, все остальное в нашем номере, верно, Арти? — Франциск, конечно, хороший мальчик, но на его громкий возглас оборачивается человек пять, не меньше.
Керкленд вымученно стонет, пряча лицо в руки, и резко ложится на покачивающийся гамак.
Бонфуа решает заказать себе пляжный коктейль, предлагает и англичанину, но тот что-то неразборчиво бубнит из своего стратегического укрытия.
Расслабленно хлюпая соломкой, француз пристально буравит взглядом спину своего любовника (за сотню лет умудрился так и не наглядеться ведь). Артур уснул, оставив Франциска в одиночестве, наверное, самая лучшая месть за недавнее, но нет.
Бонфуа ласково улыбается, кажется, даже замечая, как количество веснушек на чужой бледной коже увеличивается в геометрической прогрессии.
Примечания:
Mon petit coeur* — мой милый.