Бегство

      Тсунаёши привык уже постоянно пить отвратительный кофе. Он с усмешкой наблюдает за Реборном, который кривится от отвращения, замечая в руках бывшего ученика банку с крепким растворимым напитком.       Тсунаёши кладет в небольшую чашку три чайных ложки с горкой кофе, ни грамма сахара или молока. Заливает кипятком и выпивает сразу, не морщась даже.       Тсунаёши Савада — запах горького кофе и разочарования в жизни.       Пар, исходящий от оставленной на чистом столе кружки, быстро заполняет крохотную комнатку, и молодой мужчина быстро возвращается за ней, отрываясь от разговора.       — Не люблю запотевшие окна, — виновато улыбается он, присаживаясь на шатающийся табурет.       Его спутник стоит прислонившись спиной к дверному косяку и держит руки сложенными на груди. Цепким взглядом он привычно отмечает незначительные детали вроде криво повешенных занавесок, вычищенных до блеска кухонных приборов, но тем не менее сломанного чайника, который не отключается сам. А хозяин квартиры об этом, судя по всему, постоянно забывает — обои на стене были влажные и немного отходили от нее.       Тсунаёши бросает на чайник усталый взгляд и в очередной раз обещает себе, что починит его, как только разберется с делами.       Как только будут выполнены все операции Семьи — каждый месяц появляются новые и избавиться ото всех фактически нереально.       Как только будут прочитаны все отчеты — за день их приходит около четырнадцати, в одинаковых пухлых черных папках. Тсунаёши за день успевает прочесть лишь восемь-девять. Остальные переходят на следующий.       Как только найдет себе помощницу — чтобы готовила ему кофе.       Чайник Тсунаёши решает выкинуть.       — Зачем тебе это? — Реборн обводит взглядом скромную комнату, — Вонгола имеет в своем распоряжении шикарный особняк, а ты живешь… здесь.       От Неба Вонголы пахнет горьким кофе и улыбка его тоже горькая — усталая, измученная.       Он поднимает на бывшего репетитора взгляд потухших карих глаз, под которыми залегли глубокие тени. Сжимает в руках прозрачную — уже полупустую, — чашку так, что сбитые костяшки белеют.       — Делаю вид, что у меня есть реальная жизнь, — наконец отвечает он и одним глотком допивает свой отвратительный кофе.       У Тсунаёши Савады во взгляде — ни одной живой искорки. Лишь разочарование, усталость и боль.       — Ты босс крупнейшей семьи, Савада. Если тебе так хотелось сбежать из особняка, то почему не выбрал что-то более приличное?       Савада натужно, хрипло смеется и смотрит на Реборна, в глазах его так и читается — ты серьезно?       — Я не босс. Я пленник. Никто не спрашивал у меня, хочу ли я этого. Все суетились, дружелюбно хлопали по плечу, восторженно шептали «в нем кровь Примо», но никто, черт возьми, не спросил моего мнения.       Реборн молчит.       Его ученик с шумом вдыхает воздух. Сам того не замечая, он начинает отстукивать пальцами ритм. Второй рукой он любовно сжимает кружку — единственную во всем доме, как и все столовые приборы.       Из-под полы шляпы Реборн незаметно разглядывает Саваду, хотя, кажется, что он знает в нем уже каждую черточку, каждую морщинку. Волосы, которые сейчас он стрижет короче, чем в школьные годы, уже отросли слишком сильно — судя по всему, в суматохе дел он пропустил очередной визит к парикмахеру.       Кожа на его сбитых костяшках постоянно красная, не заживающая. Да и сам Савада дергается при каждом слишком громком звуке, содрогается всем телом. В белой рубашке на размер или два больше и темных брюках он больше похож на офисного работника, чем на состоявшегося босса мафии.       Называть Саваду состоявшимся — издевка.       Он ненавидит отчеты, ненавидит убийства, морщится от словосочетания «дон Савада», сбегает от всех проблем в свою крохотную квартирку на окраине, сбрасывает все проблемы и заботы на хранителей, а сам вливает в себя отвратительный кофе.       По меркам Реборна Тсунаёши жалок.       — От этого запаха тошнит уже. Не дури, ты нужен своей Семье. Пойдём.       Тсунаёши хрипло смеётся, продолжая отбивать пальцами незамысловатую мелодию. Он поднимает на репетитора затравленный взгляд и улыбается — слишком безумно.       — Вы, итальянцы, слишком помешаны на идеальном кофе. — провоцирует, — Я не пойду с тобой, Реборн. Не вернусь туда. Не желаю больше быть боссом.       Реборн в пару секунд преодолевает расстояние до ученика, берет его за грудки и резко поднимает перед собой — Тсунаёши не сопротивляется. Репетитор опускает его и тут же смачным ударом кулака в лицо отправляет на пол.       — Ты нужен им, жалкий ты кусок дерьма. Нужен, понимаешь?       Он отворачивается, но всё равно понимает — Савада сидит на полу в том же положении, в котором упал, смотрит тупым рассеянным взглядом в пустоту и даже не пытается потереть ушибленное место.       Боли Савада не чувствует. Все, что ему нужно — ещё один глоток отвратительного кофе и пуля в висок.