Госпожа Болейн

      Несколько дней господин секретарь не видел королеву, а на улице уже бушевал апрель. Но смотреть на красоты деревьев Томасу Кромвелю было некогда.       Однажды, когда он пытался найти Мадж Шелтон, дабы аккуратно расспросить её о королеве, в холле раздались громкие крики.  — Я не понимаю, почему ты не хочешь видеть меня! — пронзительным голосом спрашивала Анна, хватаясь за руку мужа, вызывая у секретаря приступы жалости. — Неужели ты разлюбил меня? Королю вся эта сцена позора порядком надоело, и он выдернул свою руку из рук Анны. В его лице стояло презрительное выражение злобы и ненависти, словно перед ним стояла не его ранее горячо любимая жена, а какой-то нашкодивший паж.  — Я просто устал, дорогая. Обессиленная королева рухнула на пол и схватилась за то место, где было сердце, а затем в приступе ярости закричала:  — Я сделала все ради тебя! Я потеряла свою молодость, родила тебе ребенка, а ты бросаешь меня ради мистрис Сеймур! Как ты можешь так поступать со мной? Анна сидела на коленях, длинный шлейф её платья струился по полу, но её это не волновало. Она, словно мраморная и хрупкая статуя, смотрела широкими от ревности и гнева глазами на мужа и требовала ответа. Король Генрих протяжно вздохнул и выразительно посмотрел на Кромвеля и на кучку дворян, столпившихся у семейной драмы. Они поклонились и быстро ушли, шепотом переговариваясь об увиденном, но краем уха секретарь все же услышал безжалостные слова:  — Бесполезную дочь и головные боли- это все, что ты мне дала.        Анна же в ответ глухо простонала и рухнула ничком на пол.

***

 — Господин секретарь, ваш план не работает! — влетела разъяренная королева и впилась глазами в Кромвеля. — Король ненавидит меня! Как и его величество Генриха, ближайшего его советника мучали головные боли. Причинами их стало слишком медленное отвыкание англичан от католицизма, зачатки бунта, прямые намеки короля уничтожить Анну и требовательный тон последней. Хоть между Томасом Кромвелем и Анной Болейн была огромная пропасть по знатности и положению при дворе, но советник все равно почувствовал оскорбление и встал на ноги. Он никогда не позволял кому-то оскорблять себя (кроме своего покровителя-короля), даже женщине, к которой у него так некстати вспыхнули чувства.  — Миледи, позвольте вам напомнить, — резко прошипел он. — Я спасаю вас, семью Болейнов, вашу дочь и жертвуя своим положением и головой. Как-то грубо напоминать мне об этом, не находите?        Внезапно в голову Кромвеля пришла мысль, что он и его королева были похожи. Оба были незначительными людьми при дворе, следовали за канцлером Томасом Уолси или за почившей вдовствующей принцессой Уэльской Екатериной. Оба неожиданно взлетели вверх благодаря милости короля.        И оба ослушались его приказа. Анна стыдливо опустила темную голову и сделала реверанс на французский манер.  — Посмотрите на это, милорд. Я полагаюсь полностью на вас. Моя жизнь в ваших руках. Буду подчиняться и служить. Королева испытующе подняла темные глаза на Кромвеля. Тот в полном изумлении глядел на неё и не смел пошевелиться.        Анна же все поняла в этом молчании и с новой силой начала обвинения.  — Господи, Крэмьюэль, вы на стороне Сеймуров, — гневно зашептала Анна Болейн. — Такой девиз выбрала для себя эта деревенская потаскуха. Начинайте расследовать измену, господин. Вы все время лгали мне. Может, ради увеселения короля и его свиты я найду кого-то для утех, — выплюнула наконец она и гордо удалилась. Сначала Томас Кромвель недоуменно смотрел вслед удаляющейся зеленой тени, а затем неслышно выругался.  — Черт бы её побрал! Я ей жизнь спасаю! — с этими словами он рухнул в кресло и приложил руки к пульсирующему лбу.