Госпожа Болейн

      Анна Болейн упряма, как осел, прости, Боже. Если какая-нибудь мысль засела в её темноволосой голове, то она ни за что не покинет её.       Однажды, придумав идеальную партию для падчерицы-принцессы, королева её не отпустит и создаст союз. Альянс, который обезопасит её правление и её дочери.       Когда Томас Кромвель шел по очередному зову Анны, он и не мог себе представить, что навязчивая идея обручить его с Марией Тюдор плотно засела в голове королевы.       — Милорд, — с порога сказала она ему. — вы женитесь.       Министр так и застыл на месте. Вероятно, выглядел он презабавно, что Анна расхохоталась и покачала головой.       — На принцессе Марии. Возражений не потерплю.       Её прелестная голова качалась в такт грудному смеху, выходящему из её тела, а Кромвель пытался подобрать хоть какие-то слова возмущения, но лишь вдыхал воздух, как выброшенная из воды рыба.       — Ваша Милость, позвольте, — наконец собрался он с мыслями. Анна повернулась к нему. Румянец, вызванный смехом, еще не сошел с её щек, но улыбка постепенно опадала, придавая лицу какое-то скорбное выражение лица. — Я уже говорил вам, по каким причинам считаю этот брак совершенно бесполезным и даже опасным, но, возможно, вы захотите услышать их повторно, — королева махнула рукавом, словно приказывая замолчать. — Ваше Величество! — в отчаянии воскликнул министр. — Паписты будут в ярости. Они поднимут восстание, а страна не готова! Вы сами сказали, что я нужен вам здесь.       Анна вздохнула, пожала плечами и ответила:       — Вы и останетесь при дворе. И она тоже. Все будет, как прежде. Просто это усмирит её пыл. Не волнуйтесь, мастер Крэмьюэль, вы скоро можете остаться вдовцом.       Эта мысль, вероятно, очень рассмешила королеву, поэтому она вновь затряслась и прижимала руки к корсету, дабы успокоиться. Томас Кромвель же стоял, как статуя, взглядом не выражая своих чувств.       А они у него были. Отчаяние от нового брака, скорбь по умершей жене, непонимание Анны, любовь к ней, и, наконец, печаль по неизбежном устранении юной принцессы.       Вероятно, Анна Болейн все же почувствовала что-то и смягчилась, сказав:       — Милорд, это не окончательное решение. Я верю, что есть и другие пути, но просто хочу, чтобы вы были готовы. Мы стоим с вами около трона, мастер Крэмьюэль. Одно неверное решение может отправить нас в бездну. Я слишком многое сделала, чтобы вот так все потерять. Вы честолюбивы, я знаю. Вы понимаете меня. Поэтому нет другого выхода, кроме как держаться за трон Тюдоров. Любыми способами.

***

      Томас Кромвель заглянул в приоткрытую дверь детской и увидел, как худенькая фигурка в черном чепце и платье поднимала на руки Елизавету и качала её, весело смеясь. На какое-то время секретарю даже почудилось, что принцесса Мария никогда не восстанет, дабы не причинить вред маленькой сестренке, но тут же усмехнулся своей мысли. Мария- такая же наследница Тюдор, как и Елизавета. В происхождении своей матери она и выигрывает у королевы, хоть их союз с королем и был назван незаконным и греховным. Екатерина, вдовствующая принцесса, была дочерью «католических королей» — Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Анна же дочь рыцаря, хоть ее род и древний и принадлежит к знатному числу.       Остается лишь молить Бога, что Мария слишком слаба и уже не жилец на этом свете. Смерть от болезни спасет её от замужества, ссылки и дальнейшем убийстве.       — Мастер Кромвель, — обернулась девушка, не отпуская Елизаветы и не кланяясь. — Вы слышали, что Её Милость желает выдать меня за вас? — её худенькие плечики подрагивали, делая яркий контраст с пухленькой и живой Елизаветой.       — Я слышал, миледи, — поклонился министр и, не мигая, взглянул в голубые глаза Марии, наполненные слезами обиды и отчаяния. — Я очень надеюсь, что это лишь слухи. Но если это и не так, то для меня честью будет защищать вас. Я не причиню вам вреда. Если вас это успокоит, то мы не будем часто встречаться, — принцессу это удовлетворило, и она слегка качнула головой, опуская Елизавету в кроватку.       В такие моменты в Марии чётко прослеживались черты её матери Екатерины. Они обе были гордые, независимые женщины, настоящие испанки и глубоко несчастные внутри.        Кромвелю было жаль эту юную настрадавшуюся девушку, чьей виной стал лишь её пол. Родись Мэри мальчиком, всего этого можно было избежать.