***
После прощания с Грегори и маленьким Генри Томас Кромвель сел в карету, где его уже ждала хмурая Анна Болейн. Она задумчиво смотрела в окно, словно пытаясь рассмотреть дом, где будет жить её сын. — Ему там будет комфортно, — ответил на незаданный вопрос секретарь. — Я знаю, — вздохнула Анна, повернувшись к нему. — Жаль, что я не могу воспитывать его рядом с Элизабет. А ведь они оба — мои дети. Карета тронулась, и было слышно лишь мерный стук колёс по мостовой. — Мы можем навещать его в любое время, — заметил Кромвель. — Никто и заподозрить дурного не сможет. Тем не менее Анну это не успокоило. Это было видно по её тревожному взгляду, по сжатым губам и рукам, которые перебирали складки дорожного платья. На какое-то время королева все же овладела собой и затихла, прижавшись к стене кареты. — Принцессу Марию нужно отослать, — внезапно произнесла она, устало усмехнувшись. Увидев непонимающий взгляд секретаря, Анна вздохнула, словно готовилась вести беседу с надоедливым и глупым ребёнком. — Я думаю, она хочет свергнуть меня. Она и эти мятежные Плантагенеты. Невинные существа, которые улыбаются в лицо, а за спиной называют еретичкой и колют дрова для костра. Томас Кромвель внимательно посмотрел на королеву, стараясь не выдавать своего сочувствия и снисходительности. У Анны вновь паранойя. Везде ей чудятся заговоры, убийцы и предатели. Разумеется, иначе и быть не может, ведь абсолютная власть не даётся безболезненно. — Куда нам отослать принцессу? — вежливо спросил Кромвель, словом «нам» подчёркивая их единство и как государственных деятелей, и как супругов. — Уэльс не подойдёт: боюсь, Мария совсем слаба здоровьем. На Север её отсылать нельзя, ведь там свежо предание о «несчастно убиенных» братьях-католиках. Средняя Англия же… Вдруг Анна Болейн нахмурилась, посмотрев куда-то вдаль. — Мы не можем вечно убегать от этой девчонки, запрятывая её в разные замки, — твёрдо отчеканила она. — Мария, как бы мне не прискорбно это говорить, принцесса Уэльская, первая в очереди наследница престола после Бесси. Нужно скорее выдать её замуж. Кромвель склонил голову, словно соглашаясь, а сам невольно вспомнил, как Анна хотела выдать его самого за принцессу. К счастью, этого не произошло и не произойдет более. — Мария не может стать женой кого-то из Габсбургов, — сразу отмела несколько вариантов Анна. — Во-первых, император мечтает уничтожить меня, а с моей падчерицей в руках это будет совсем легко. Во-вторых, Габсбурги приходятся ей родственниками. Если Богу будет угодно, чтобы потомки Марии заняли трон, я не желаю, чтобы это были безумцы. Секретарь мрачно усмехнулся: — Остаётся Карл Орлеанский. — Да, это прекрасная партия, — с оживлением сказала Анна. — Этот герцог, принц крови Франции имеет все шансы получить корону. Дофин Франциск мёртв, а новый дофин Анри живет с бесплодной женой. Правда, ему всего лишь пятнадцать, но это пустяки. Зато сколько выгод это принесет стране! — глаза королевы зажглись огнём, как обычно бывает у купцов, когда они покупают товар за невероятно привлекательную цену. — Мы породнимся с Франциском и станем союзниками и добрыми друзьями. Правда, я никогда ему не забуду, как он назвал мою сестру, — Анна помрачнела. — но это не должно помешать внешней политике. Мы получим некоторые богатства, устойчивость и избегнем мятежей. Тем более, есть шанс, что моей падчерице Карл понравится. А если это так, то её брак удался. Эта юная девица вытянула из меня немало жизненных сил, но я желаю ей счастья, которого она лишилась в момент…- королева потупилась и откашлялась. — непростого развода с её матерью. Томасу Кромвелю понравилась сама идея англо-французского союза, а мысль о возможном недовольстве народа пришлось силой подавить в себе. — А каков будет брак малышки Бесс? Услышав это, Анна Болейн коварно улыбнулась. — О, моя Элизабет выйдет замуж по любви, как я, принесет союзом благо стране, как Мария, но, самое главное, останется единоличной монархиней. — Это будет непросто, — усмехнулся Кромвель. Огонёк в глазах королевы внезапно потух. — Женщинам вообще непросто в этом мире, — несколько отчуждённо заметила она.Глава 56
29 марта 2019 г. в 22:43
Август 1537 года
— Я рад видеть тебя, отец.
Томас Кромвель улыбнулся сыну и с интересом разглядывал малышей, крутящихся вокруг его. Грегори же с нескрываемой нежностью смотрел на них, наливая отцу вина из серебряного кубка.
— Лиззи, ты не могла бы подойти?
Вокруг секретаря было двое детей невестки от первого брака с сэром Энтони Отредом: Генри и Марджери. Генри был ровесником принцессы Елизаветы, смышленым мальчиком, чьё серьёзное выражение лица напоминало Кромвелю сжатые губы тёти малыша-Джейн Сеймур, которая, по доносам его шпионов, заболела и готовилась к смерти в единственном пока не закрытом монастыре. Лорд-канцлер вздрогнул от этой мысли. Не такой судьбы он хотел для этой женщины, но невозможно было изменить приказ Её Величества. Марджери же была очень весела и постоянно хваталась за богато украшенный рукав Кромвеля, вызывая смех его владельца и недовольство её отца.
— Я не могла прийти раньше, — произнесла Элизабет в оправдание, делая реверанс перед секретарём. — Милорд канцлер, маленький Томас совсем не желал засыпать.
Томас Кромвель понимающе склонил голову.
— Маленьких детей всё время что-то пугает.
Вдруг он вспомнил про цель своего визита и медленно откашлялся, отпив вина из кубка.
— Я бы хотел попросить вас об одной услуге, — начал Кромвель. — Точнее, я молю вас, ибо больше никому довериться невозможно, не вызвав череды слухов.
Грегори и Элизабет сели напротив него, внимательно слушая. Секретарь же, не зная, с чего начать, в волнении постукивал ногой по полу.
— Вы знаете, насколько я доверяю и уважаю королеву Анну, — неуверенно продолжил Кромвель. — И я…
— Отец, мы понимаем, — Грегори понимающе положил свою руку на него. — Тебе не стоит объяснять род этих отношений.
Томас Кромвель слегка усмехнулся, но затем благодарно посмотрел на него.
— Тогда перехожу к сути. Я умоляю вас взять на воспитание Генри, моего сына, — он сделал ударение на последних словах.
— Он рождён вне брака? — пробормотал изумлённый Грегори.
— В тайном, — коротко покачал головой секретарь. — Но вы можете дать ему семью, которую не могу я, воспитать со всеми своими детьми и спасти его. Если же кто-то узнает о его истинном происхождении, то королеве недолго осталось быть регентом при своей дочери.
После этой небольшой речи Грегори сохранял молчание. Элизабет же в отчаянии смотрела то на свёкра, то на мужа.
— Я с радостью помогу вам, милорд, — робко сказала она. — Для меня нет иного счастья, кроме благополучия семьи.
Однако Грегори так быстро соглашаться не спешил. Он тяжело вздохнул и внимательно взглянул на отца.
— Ты женился на ней.
— Грегори…- начал секретарь.
— У тебя ведь была с ней связь до брака, верно? — холодно прервал его сын. — И женился ты на ней лишь ради того, чтобы ребёнок не был совсем уж и бастардом.
Грегори не требовал ответа или объяснений. Сказав это, он замолчал и с нескрываемой неприязнью посмотрел на отца. Элизабет же была совершенно растеряна, как бывают в замешательстве дети при ссоре родителей, и взволнованно прижималась к стулу каждый раз, как кто-то из них начинал говорить.
— Я знаю, что ты про меня думаешь, — устало произнёс Томас Кромвель. — Ты думаешь, что я — старый развратник, совершивший прелюбодеяние сотни раз с королевой Англии для карьерного роста, титулов и богатств для семьи, а ненавистного ребёнка решил отдать вам, скинуть, как ненужный груз, ведь так? Но это не так. Когда я понял, насколько сильны мои чувства, я ужаснулся и хотел подавить в себе это, особенно когда Анна стала регентом. Я не могу терпеть себя за это грехопадение, за те несчастья, которые наша связь принесла ей, но не могу отрицать свои чувства, как и любовь к маленькому Генри Кромвелю. Что же насчёт Элизабет, твоей милой матушки…- при этих словах лицо Грегори просветлело, а глаза наполнились слезами. — я люблю её, как человек любит своих родителей. Эта любовь естественна и понятна. Заменить её ничем и никем не представляется возможным. Я скучаю по ней, я горюю, я жажду увидеть её снова на небесах, но это чувство может существовать с любовью к Анне. Я сделаю всё, чтобы защитить всех, кто мне дорог, — Кромвель поднялся и тяжело вздохнул. — Грегори, я понимаю, что тебе нелегко. Если ты откажешь мне, я пойму.
После этих слов добросердечная Элизабет зарыдала, опустившись на стол. Грегори же подошёл к отцу и смущённо его обнял.
— Я и не знал, насколько для тебя это важно, — проговорил он. — Я думал, Её Милость- всего лишь увлечение. Прости меня. Мы с радостью воспитаем Генри как своего сына.
Томас Кромвель с искренней благодарностью улыбнулся сыну и невестке, а затем помолился с ними, тем самым став ближе с семьей духовно. После молитвы Элизабет несколько раз подходила к нему наедине и уверяла, что малышу будет здесь комфортно. Секретарь же всё умилялся самоотверженности этой женщины.