Всего лишь цветок

Я живу, как цветы, я дышу, как трава, Я звучу в бесконечной ликующей ноте.

Майку восемь лет, и он совершенно не понимает, почему мама всё время плачет, а Нэнси с каждым днём становится всё бледнее. Прозрачнее. Они как и раньше вместе играют в приставку перед сном, но теперь игры прерывает хриплый надсадный кашель Нэнс. Иногда она кашляет так долго и сильно, что её начинает тошнить. Не непереваренными кусочками лёгкого ужина, нет. Чем-то фиолетовым и розовым, похожим на лепестки цветов. Но как цветы могут вырасти внутри человека? Майку десять, и он впервые слышит красивое, но такое страшное по своему значению слово «соулмейт». Он пытается узнать у матери, что же это такое, но Карен молчит, изредка бросая взгляды на обессиленную Нэнси, похожую сейчас на живой скелет, обтянутый кожей. У неё теперь совсем-совсем нет волос на теле. И чувств в душе. Майку четырнадцать, и он впервые встречает в школе новенькую девочку — дочь приехавшего не так давно нового шерифа. У Джейн до одури кудрявые короткие волосы, почти как у самого Майка, обезоруживающая улыбка и странный взгляд. Она вся какая-то странная, нескладная. Слишком высокая и худая, слишком серьёзная и грустная, а ещё слишком любознательная. Слишком — для своих четырнадцати лет. Майку пятнадцать, и он проводит с Джейн, которая почему-то называет себя «Оди», каждый вечер, не считая выходных. Он начинает замечать, как что-то встаёт в горле каждый раз, стоит задержать взгляд на худых плечах Хоппер или услышать её смех, пусть даже издалека. Уилеру кажется, будто сердце оплетают колючие шипованные розы, когда Джейн-Оди, искренне улыбаясь, обнимает его и называет своим самым лучшим другом. Майку шестнадцать, и он вздрагивает от неожиданности, когда Джейн просит его рассказать о соулмейтах. Сконфуженно улыбается, подтягивая сползающие, почти висящие на его тощих, слишком тощих, бёдрах штаны и говорит, изредка отвлекаясь на глоток воды — в горле постоянно першит. Объясняет, что в мире обязательно есть человек, предназначенный тебе судьбой, но он не обязан любить тебя взаимно. Горько усмехается, пытаясь подобрать слова, которые бы не ошеломили девушку слишком сильно, ведь если один из пары не любит другого, тот страдает не только душой, но и всем своим существом, каждой клеточкой тела. Майку семнадцать, и его мама снова плачет по ночам, а пришедшая, наконец, в себя Нэнси сидит у его кровати вечерами, щекочет руку отросшими до лопаток волосами, рыдает и умоляет ни за что на свете не соглашаться на химиотерапию и любые операции. Он задыхается от нестерпимой боли в ногах и руках, но сконфуженно кивает, потому что понимает, что нет ничего хуже, чем навсегда потерять возможность любить человека, предназначенного ему судьбой. Слышит, как взволнованный Уилл рассказывает о болезни Джонатана и понимает, что его сестра и брат Байерса уже никогда не будут вместе. И, соответственно, счастливы тоже не будут. Майку почти восемнадцать, он лежит в больнице и внимательно вслушивается в каждое слово мужчины в белом халате. Вокруг его сердца — те самые шипованные розы, царапающие своими шипами эпикард, задевающие тонкие коронарные артерии и грозящие забраться внутрь и закрыть собою оба главных клапана: митральный с одной стороны и трикуспидальный — с другой. Он ни черта не понимает в медицине, но весь вид врача буквально орёт. Дело плохо, парень. Безутешная мать рядом едва ли не на коленях просит Майка согласиться на процедуры, позволить докторам спасти его, но Майк из последних сил качает головой и с нетерпением ждёт вечера. Тогда придёт Джейн. — Ты умираешь? — она спрашивает прямо с порога, не поздоровавшись и даже не пройдя внутрь. — Похоже на то, — хрипит, сдерживая кашель, раздирающий горло в кровь, и пытается улыбнуться, но вместо этого лишь дёргает правым уголком рта, что выглядит почти устрашающе. — Я не хочу, — Джейн смотрит не в глаза, почти в самую душу, окидывает взглядом свои любимые розовые пионы внутри Уилера и дрожит. Хочет сказать что-то ещё, даже открывает рот, но закрывает снова и лишь нервно дёргается в сторону друга, словно решается, а потом резко подаётся вперёд, накрывая его губы своими. Майку кажется, что розы всё же закрыли эти штуки, про которые говорил доктор — клапаны, кажется -, и он стопроцентно умирает, падает куда-то глубоко в бездну, настолько глубоко, что даже холодно становится. На деле же, Джейн отрывается от его губ и кладёт голову ему на грудь, едва ли не мурлыча от счастья. Джейн не знала, почему рядом с Майком ощущала себя так странно. Не понимала, почему сердце, при взгляде на измученное лицо Уилера, сжималось так болезненно, что становилось трудно дышать. Она бы так и не додумалась, если бы не Макс, с которой они вместе посмотрели фильм о любви, который всё и расставил по местам. Она успела. Майк впервые за последние три - почти четыре — года дышит полной грудью и даже не морщится. Удивлёнными глазами смотрит на обеспокоенную Нэнси, приходящую к нему каждый вечер после работы, и кладёт руку себе на грудь. — Что-то не так, — шепчет, ещё раз вздыхает и пугается ещё больше. — Мне легко. Легко дышать. Я… Я умираю? Нэнси смотрит на Джейн долго, внимательно, что-то осмысливает, и Майк буквально слышит, как копошатся мысли в голове сестры, а потом она вдруг подскакивает к Хоппер и крепко-крепко прижимает её к себе. — Спасибо, — шепчет облегчённо, то и дело всхлипывая от осознания, что больше не нужно жить в страхе. Майк всё ещё не верит, ждёт, что вот-вот сердце снова скрутит шипастыми тисками, лёгкие забьются пёстрыми бутонами, и он просто умрёт. Но Нэнс мягко говорит что-то о любви, соулмейтах, вселенной и благословении, собирает свои вещи и быстро удаляется. — Я посмотрела фильм, — Оди произносит это так просто, словно не она только что спасла жизнь Майку Уилеру. — И что же там было? — Майк улыбается, будто это не он буквально только что умирал в этой чёртовой безликой палате. — Любовь. — Джейн садится рядом, так близко, что её тепло ощущается даже сквозь одеяло. — Как у нас тобой. Майк думает, что это просто один из его снов. Вспоминает, как молил об этом бесчисленными ночами, задыхаясь от боли в груди и выплёвывая разноцветные лепестки вместе с кровью, как мечтал об этом, надеясь, что всё же Оди поймёт его чувства, примет и полюбит в ответ. Просто не верит, что всё так и случилось. Майку двадцать три и он только что закончил колледж. Его мать снова плачет, правда теперь уже от счастья. Нэнси счастливо сжимает руку Джонатана в своей и гладит округлый живот. Она всё же смогла полюбить. Видимо, ни химиотерапия, ни многочисленные хирургические вмешательства не смогли полностью вырвать цветы из её тела. Крошечный корешок гортензии остался в самом сердце, в его правом желудочке, и жил там долгие-долгие месяцы, прежде чем вырастить из самого себя новые, ещё более нежные и крепкие чувства к умирающему, но упорно не дающему согласие на любые операции Байерсу-старшему. Майку на мгновение кажется, что он снова чувствует, как ростки пионов и роз пускают корни прямо в вены, оседают в диафрагме и заполоняют всё пространство плевральной полости, но понимает, что это всё лишь иллюзия, как только тонкие ладошки проходятся по его спине, закрывают глаза, а на ухо тихо шепчут: — Угадай, кто? Майку двадцать пять, он работает инженером в крупной компании, пару раз в месяц встречается с Лукасом, Уиллом, Дастином и Макс, чтобы отвлечься от трудовых будней, наслаждается жизнью и не видит больше кошмаров по ночам. Майку не верится, что всё в его жизни наконец-то наладилось. Майк обожает свою маленькую племянницу, и души не чает в крестнике — сыне Лукаса и Макс. Пару дней назад Джейн призналась Майку, что беременна, они ждут первенца. Майк видит ненавистные пионы каждый чёртов день. Дарит их своей любимой и даже вдыхает приторно-сладкий аромат. Это всего лишь цветы. Теперь лишь цветы.