Коротко о любви (и раздражающих зубах)

— Надежда… Надежда умирает последней, слышал об этом? Ты, наверное, всё ещё надеешься, зная о своём поражении. Когда-то Иоганн Вольфганг фон Гёте сказал, что надежда живёт даже возле могил. Довольно уместная цитата в твоей ситуации, не так ли? Но с приставленным дулом заряженного пистолета ко лбу надеяться бессмысленно. Молодой человек, наклонившись, держал пистолет у головы судорожно дышащего мужчины и пытался донести всю суть надежды и ожидающей того судьбы. Сама жертва сидела в заброшенной квартире, привязаная к довольно шаткому стулу, и, похоже, не особо слушала обладателя огнестрельного оружия. Сейчас его мысли, наверняка, находились на том жизненном моменте, где он хотел написать завещание, но после недолговременных раздумий решил, что у него будет ещё полно времени на это дело. — Ты считаешь меня убийцей, но я всего лишь исполняю роль, которая предназначена мне госпожой Судьбой, — продолжил будущий убийца, всё ещё держа дуло пистолета у лба дрожащего почти-что-покойника и, кажется, не замечая, что его мысли находятся явно не в этой квартире. — Я только пешка в Её руках. Как и ты. И твоё предназначение заключается в том, что сегодня ты умрёшь. Увы, так решила Судьба, и Ей лучше не противиться. Именно поэтому… — маньяк отошел от жертвы. — …Я считаю должным… — мужчина направил оружие круглым отверстием к голове жертвы. — …Убить тебя. Маньяк собирался нажать на курок, как вдруг… — Так-так-так… — задумчиво произнёс голос за спиной убийцы. Вздрогнув тот повернулся. Отвлекающим внимание слегка рассерженного обладателя пистолета оказался светловолосый парень. Он опирался спиной о стену и, сложив руки на груди, скептически наблюдал за слегка опешившим маньяком. — Э-э… Что-то не так? — убийца вопросительно посмотрел на нарушившего его внимание парня. — Всё нормально, — коротко ответил тот. — Всё нормально? — переспросил маньяк. — Всё нормально. Глубоко вздохнув, мужчина нацелил оружие на жертву, которую всё ещё трясло. — У тебя всегда всё нормально, — вдруг отозвался светловолосый юноша, выделяя каждое слово, и убийца, глубоко вздохнув, закатил глаза и, опустив пистолет, устало на него посмотрел. — Опять… Ну вот опять это началось. Какого хрена ты творишь, Кость? Хочешь убить его? На, убей, — протянул пистолет маньяк. — Уже не хочу, — отрезал Костя. — У меня пропало настроение. — В смысле — пропало настроение? — убийца вздохнул. — Хорошо, чёрт возьми. Кто придумал для него чёртову предсмертную речь? Кто её озвучил? У кого находится чёртов пистолет? Ты думаешь, после этого я не имею права его, чёрт возьми, убить? Может, вообще прикажешь его отпустить? — О-отпустите меня, — заикаясь, произнес почти-что-покойник, заерзав на стуле. — Заткнись! — в унисон выкрикнули маньяк и Костя. — А я что тут, для красоты просто стою? Артём, да ты чёртов эгоист! — Я не эгоист, — отрицательно покачал головой Артём. — Эгоист! — Нет! — Хорошо, какую музыкальную группу мы всегда слушаем? — Эм… Серебро. — Во-о-от. А на то, что мне нравится Леди Гага, тебе насрать, да? Артём лишь обреченно вздохнул. — А еще мы каждый чертов день едим овощи, которые у меня уже в печенках сидят! — Видимо, Костю было не остановить. — Насколько я помню, именно ты первый решил, что овощи полезны. — Но по моему выражению лица, когда ты каждый чертов день их мне суешь, можно понять, что они мне на-до-е-ли! А ещё… — Может, хватит? — А ещё, — упрямо продолжил Костя, — я терпеть не могу «Твин Пикс». — О чём ты? Это офигенный сериал! — Да говно твой сериал! — Д-да, н-неплохой, — решил подать голос пленник. — Вот! — воскликнул Артём, указывая пистолетом на мужчину, отчего тот задрожал сильнее и выразительно взглянул на Костю. — Вот! Знаешь, как это называется? Это называется вза-и-мо-по-ни-ма-ни-е! — Ох, ну и пожалуйста! Давай, слушай с ним Серебро, сосись с ним, ешь свои сраные овощи… — Ты скандалишь на пустом месте. — Вот знаешь, ты ведешь себя так же, как в том гей-клубе! — Вот здесь не надо. Я тогда извинился! Помнишь, как я извинился? — повернулся Артём к пленнику, который понятия не имел, как маньяк сделал это. — Я подошёл к нему и сказал: «Извини меня, пожалуйста». — он произнёс это, выделяя каждый слог. — И он сказал мне: «Хорошо». Откуда же я мог знать, что он меня не извинил? — Н-не обращай на него внимания. Перебесится и перестанет скандалить, — ответил привязанный к стулу мужчина. — Да, да! — согласно закивал головой маньяк. — Как тебя там зовут, кстати?  — Н-Никита, — заикаясь, произнёс он.  — Из тебя отличный собеседник, Никита, — оценивающе произнёс Артём. — Я бы обязательно пообщался с тобой, но, увы, придётся тебя убить. Прискорбно, но меня раздражают твои ослепляюще белые зубы, так что-о-о… — Я думаю… Может, нам стоит взять паузу? — вдруг встрял Костя, поморщившись, словно он на дух не переносил это слово. — Просто… всё как-то в тупик зашло. — Кость… — прошептал Артём, вмиг теряя всю свою самоуверенность. — Просто… Мы так ругаемся часто, и… В общем, вот, — выдохнул парень. — Хэй, Кость, только посмей подумать о таком ещё когда-нибудь, — убийца подошел к парню и обнял его. — Слышишь, Бочаров? Я… Я хотел сегодня вечером сделать это, но… — Ч-что сделать? Артём протянул руку к карману и достал оттуда конверт. У Кости перехватило дыхание. — Это б-билеты?  — На Леди Гагу. Как ты и хотел.  — Ч-чёрт, Козуб! Романтичнее момента найти не мог?  — Боюсь, ты бы сейчас же съебался отсюда, если бы я подарил их вечером. Ты тот ещё заносчивый псих.  — Ладно, это было довольно романтично, — цокнул языком Костя. — П-поздравляю! — вдруг захлопал в ладоши Никита, лучезарно улыбаясь. Поморщившись, Козуб спросил: — Не хочешь убить его вместе со мной? — Ох, это так мило, — съязвил Костя. — Надеюсь, ты дашь мне потом возможность выбить эти раздражающие белоснежные зубы.  — Конечно. Артём поднял пистолет с пола, и Костя переплел руку своего парня, которой тот держал оружие, со своей. Прильнув друг к другу в страстном поцелуе и направив дуло на пленника, они нажали на курок.