Ты божественен, Уилл

— Я хотел бы забрать его останки. Начальник морга мнется за его спиной. — Простите, доктор Лектер, но вы не приходитесь погибшему кровным родственником, а по правилам… — Я прошу Вас сделать исключение, — сказать это получается ровно, но достаточно властно, чтобы низкорослый человек вздрогнул, как от удара хлыста. Ганнибалу даже не обязательно поворачиваться, чтобы почувствовать это. Искореженное тело Уилла, такое же холодное, как стол, на котором оно лежит, накрыто белой простынью. Ганнибал почти любовно накидывает на его лишенное красок лицо отогнутый край ткани и разворачивается к собеседнику. Тот отступает на полшага, съежившись и словно став еще ниже под напором давящей ауры высокой фигуры доктора. — У мистера Грэма не осталось живых родственников. — Лектер выдерживает тяжелую паузу, уже зная, что следующая фраза позволит ему закончить бессмысленный спор победителем. Как и всегда. — Я единственный, кому Уилл близок… Был близок. Он опускает голову и чуть разворачивает открытые ладони, показывая, что сдается на милость начальнику морга, хотя, разумеется, подобная ему чернь никогда не догадается, что единственный, кто здесь что-то решает: Ганнибал. И он уже решил увезти тело Уилла с собой сегодня же. Сейчас. — Что ж… — неуверенно бормочет начальник и откашливается, придавая голосу громкости. — Что ж, — уже решительнее повторяет он, — раз семьи у мистера Грэма нет, а значит, и забрать его тело больше некому, то, думаю, мы сможем уладить этот вопрос с Вами, доктор Лектер. — Он снова прочищает горло. — Признаюсь, я читал несколько ваших работ в медицинских изданиях, и та статья в недавней газете… Ваша слава идет впереди Вас. Мы с Вами отчасти коллеги, так что я почту за честь помочь в столь нелегкий для Вас час. Уверен, что такой человек, как Вы, не останется в долгу. — Он издает странный звук, нечто среднее между смешком и покашливанием, подходит к столу и кладет на него свои руки, лишенные медицинских перчаток. Ганнибал замечает грязь под ногтями пальцев, которые небрежно задевают голову Уилла, когда начальник заталкивает стол обратно в холодильную камеру. Ганнибала внутренне трясет от такого гнусного осквернения священной плоти, этого бывшего некогда живым вместилища неземного гения Уилла Грэма. Не изменившись в лице, Ганнибал смотрит на директора. — Разумеется, — негромко отвечает он, профессиональным взглядом оценивая примерный рост, вес и степень жесткости мяса, и плавно протягивает руку для рукопожатия. — Мы с Вами обязательно сочтемся, коллега. *** — Shipwrecked тысяча девятьсот седьмого года. — Ганнибал наполняет свой бокал и, насладившись ароматом, поднимает на свет. — Его цвет похож на артериальную кровь. — Слегка пригубив вино, он ставит бокал на стол. — Тебе бы понравилось, что я открыл ради тебя бутылку самого дорогого вина в мире, Уилл. Хотя, возможно, ты счел бы это чересчур пафосным. Ганнибал закладывает уголок салфетки за воротник и берет в руки столовые приборы. — И все же я решил, что напиток, предназначавшийся для королей, как нельзя лучше оттенит твой вкус. Он медленно отрезает кусочек от сочащегося кровью куска мяса и подносит его ко рту. — Теперь... — он рассматривает кусочек со смесью восхищения и одухотворенности в глазах. — ...мы навсегда сольемся с тобой, Уилл. Он кладет мясо в рот, прикрывает веки, неспеша пережевывает, смакуя каждую частичку вкуса, потом вновь отпивает вина, запрокидывает голову и, открывая глаза, блаженно выдыхает. — Да, Уильям. Ты просто божественен.