"История Ван Хельсинга" или "Демоническое агентство Overwatch"

      Застывшее на небосводе солнце, раскаляя и без того будто печенную землю, словно насмехалось над любой попыткой человека спрятаться от невыносимой жары.       Одинокая серая ящерица, решившая покинуть свою прохладную норку, юркнула на камень, как ее чешуя задымилась. Облизнув свои огромные глаза, рептилия повернула свою мордочку в сторону горизонта. Там, подобно кораблю в море, расплывался в горячих потоках воздуха одинокий караван.       Блестя поникшими от пыли навесами, изрядно потрепанными и явно видавшими лучшие времена, одна из повозок проехала рядом, качнувшись на бесцветном камне.       Измученная долгим путем кобыла, подающая тихое ржание, бесцельно подчинялась приказам старика, сидевшего за поводьями. Его внук, поджав колени к подбородку, встретился глазами с той самой ящеркой, испуганно убежавшей прочь.        Потянувшись к полупустому бурдюку из телячьей кожи, когда чувствовавшей прохладу воды, мальчик получил по своей ладони смачный удар поводьями. Возмущенно открыв рот, он хотел возразить своему деду, но тот, помотав головой, ответил: — Терпи, Джонатан. До ближайшего города еще полдня пути. Хочешь, чтобы мы все тут померли из-за тебя? — юный торговец, подув на краснеющую руку, пробурчал что-то под нос, приоткрывая занавес ткани.       В повозке, набитой всяческими товарами вперемешку с хламом, спал мужчина, удобно устроившись на мешках с зерном. Широкополая черная шляпа, обитая стальными вставками, отражала даже самый маленький лучик света, пробивавшийся внутрь. — А чего он не ведет? Ты сидишь за поводьями уже девятый час, а этот нахлебник… — кивнув острым и грязным подбородком на неподвижного попутчика, парень нахмурил брови. — …даже не помогает вести повозку, в которой дрыхнет уже второй день!       Аккуратно залезая под навес, Джонатан пытался не разбудить молчаливого странника, явно не из этих краев…        Протянув короткую руку с цепкими пальцами к его головному убору, прикрывающему спящее лицо, мальчик потерпел неудачу. Черная перчатка, тут же схватив его, вещала голосом своего хозяина: — Мы уже приехали? — голос хриплый, испорченный сигарами и усталостью. — Н…Нет, сэр, — трясущимся голосом ответил малец, пока мужчина наконец отпустил его. — Тогда зачем ты так много говоришь без толку, сопляк? — чуть подняв черную шляпу, странник показал свой нетронутый бритвой подбородок, сверкающий шрамом.        Внук хозяина повозки, сжав кулаки, произнес: — Я… Я… Я недоволен тем, что вы не хотите помогать нам, хотя мой старик везет вас уже битый день! Все мы устаем, а вы тут… — Я платил за то, чтобы вести лошадей самому? Мне кажется, уговор был в другом, парень. Можешь спросить у «своего старика», в чем он заключался. А теперь, если тебя не затруднит… Пошел прочь от меня, — резким движением черной перчатки он указал ему в абстрактном направлении, отчего Джонатан покраснел еще больше. Жара и этот невыносимый попутчик были его ночным кошмаром. И явно будут еще надолго…       Когда мальчик вышел обратно на солнцепек, мужчина почесал горло, косясь на свою левую руку, скрытую черной кожаной перчаткой. Когда-то обладатель этой кожи был его верным скакуном, но теперь он прикрывает его иначе. Отличная скотина была…       Не предаваясь воспоминаниям, негостеприимный спутник закатил глаза под шляпой, поднимаясь со своего уютного места на плетеных мешках. Оглядев навес, что постоянно трясло на любом камне или яме, мужчина нашел глазами увесистый мешок, который сейчас также отдыхал в дальнем углу, завязанный десятками крепких узлов и оплетенный бледной полоской кожи с выцарапанными на ней письменами.       Собираясь проверить его содержимое, разбуженный человек услышал голос водящего: — Господин Хельсинг, вы уже проснулись?       Неприятно поежившись и скривившись в лице, некий Хельсинг хрустнул шеей, отзываясь сухим: — Я говорил, чтобы вы звали меня просто Джесси. Да, ваш малой догадался лезть ко мне, когда я видел самый прекрасный и чистый паб во всей Южной Америке у себя в голове. Черт, а ведь почти распробовал тамошнее виски на вкус…       Пожилой хозяин повозки, недовольно посмотрев на своего внука, прикрикнул: — Не серчайте на него, Господин! Джонатан просто очень любопыт… — Джесси, чуть оттолкнув мальчика, высунул наружу сначала шляпу, а потом и остальную голову, перебивая его: — Да-да. Говоришь, до города нам еще полдня? — парень, ноздри которого раздулись до предела, открыл рот: — Откуда вы знаете? Вы же спали… — Если мои глаза закрыты и я вижу образы в голове, это не значит, что я становлюсь глухим, Джорджи… — Я Джонатан! — сжав кулаки от нетерпения, малец подвинулся к торчащей голове ближе, чтобы угодить между глаз, но спутник, выдохнув, пожал плечами: — Как скажешь.       После чего скрылся, оставив после себя только резкий запах табака и крепкого алкоголя.

***

      Оранжево-малиновое небо, в чистоте которого виднелся парящий ястреб, завлекало даже бывалых торговцев и покорителей запада своей красотой. И только старик, ухмыляясь под своими седыми усами, вел повозку вперед, стараясь различить в сгущающихся сумраках ночи ровную и безопасную дорогу.       Джонатан, тряся уснувшей головой, чуть не свалился с повозки, когда крупная яма едва не снесло деревянное колесо с оси. Вздрогнув, мальчик протер красные от усталости глаза, скосившись на деда. Тот, невозмутимо устремляясь вперед, пожал плечами: — Я все еще могу управлять лошадьми. Не смотри на меня так, щегол. Ты еще слишком юн, чтобы вести ночью. Так что даже не заикайся. Разрешаю глотнуть воды, если ты еще, конечно, хочешь.       Улыбнувшись, парень вцепился сухими и потрескавшимися губами в горлышко бурдюка, ощущая металлический привкус крови во рту. Скривившись, Джонатан обернулся на ткань навеса, просвечивающему из-за тусклой лампы внутри.       Силуэт Джесси, в этот раз активно что-то собирающего, мельтешил в не выспавшихся глазах. Другая повозка небольшого каравана, обогнув их, сровнялась и из нее донеслись голоса: — Макклауд! Эй, Старик, ты еще живой там? — Не дождешься, Бэн! — с некой ухмылкой ответил ведущий, стараясь разглядеть очертания едущих соседей. — Скоро мы уже прибудем в город, так что готовь вещи к досмотру! И скажи своему попутчику, чтобы скорее расплачивался с нами и проваливал нахер! Мне проблемы в этом месте точно не нужны. Тебе и твоему внучку и подавно! Давай, не сбавляй темпа, Маклауд!       Коротко помахав фонарем, висевшем напротив, старик даже не стал оборачиваться на Джонатана, зная, что тот уже давно заскочил под навес. — Похоже, что скоро наши пути разойдутся, Сэр, — с нескрываемым удовольствием произнес мальчик, косясь на Джесси, разминающего плечи и надевающего свой походный черный плащ. Махнув его полами, мужчина с проникновенным взглядом и издевательской ухмылкой произнес, касаясь висевшей кобуры: — Поверь мне, я с не меньшим удовольствием скоро нырну в уютную кроватку, желательно имея под боком фигуристую… — посмотрев на мальчика, он слегка осекся. — …бутылку виски. Давно уже ничего не заливал в свой амбар, Джимбо. — Я Джонатан! — Джесси, усмехнувшись, прошел мимо него, потрепав по большой голове: — Да-да, я в курсе, пацан.       Макклауд, наконец замечая огни большого города, таившегося в центре безлюдной пустоши, довольно улыбнулся, делая глоток из кожаного мешочка: — Господин Джесси! Мы приближаемся к месту вашего назначения! Мы там проездом, так что вам придется… — Да, выскочить пораньше. Я помню эту часть уговора, Старик. Хорошо, как только подъедем к арке, то я сразу же спрыгну. Плату я передал вашему мальцу, по весу как договаривались, четыреста грамм.       Ведущий, кивнув, вздохнул.       Ястреб, летя в облаках, издал пронзительный визг, уходя в крутое пике. Преодолевая облако за облаком, он на бреющем полете устремился к земле, пытаясь выследить вою добычу острым зрением и инстинктом хищника.       Тут же перед его клювом что-то юркнуло. Коричневой молнией он скрылся из виду, а когда явился ночи, в его когтях уже была небольшая полевка, испускающая последний вздох.       Добравшись намного быстрее каравана до города, птица устремилась в небольшую пустующую церквушку, не замечая наваленных перед дверьми вещей, баррикадирующих вход.       Джонатан, сидя напротив странного мешка Джесси, пытался догадаться, что такого могло храниться за столькими веревками и печатями. Словно этот странный мужчина и правда что-то скрывал…       Заметив выглядывающую ручку чего-то небольшого, но увесистого, мальчик с опаской оглянулся. Пассажир о чем-то болтал с Дедушкой, а значит — это был его шанс!       Схватившись тонкими пальцами за деревянную рукоятку, малец аккуратно вынул из кармана сумки… — Воу… — произнес он достаточно громко, пеняя на свою глупость.       В его руках оказался серебряный крест, поверхность которого покрывалась узорчатым орнаментом. Но не это привлекло внимание любопытного внука торговца. Разглядев странные выступающие части в рукояти, Джонатан с силой надавил на них.       Тут же из трех краев креста выскочили шипы, превратив обычный молельный инструмент в довольно опасное оружие. — Что за… — прошептал он, как голос мужчины перебил его мысли вслух: — Эй, пацан, — испугавшись, мальчик едва не выронил предмет из рук, произнеся: — Я просто хотел его назад положить, а то он вывалился и мог потеряться и я… — Веришь в Бога? — спросил внезапно Джесси, садясь неподалеку, убирая увесистый крест назад в сумку, предварительно убрав торчащие шипы. Повозку вновь качнуло, пока за тканью гулял холодный ветер.       Мальчик, задумчиво подняв плечи, переспросил: — Чего? — В Бога веришь? Довольно простой вопрос, даже для тебя. Так что отвечай. Или придется платить за крест, — увидев испуг в глазах парня, попутчик ухмыльнулся.       Тот, разведя руками, глянул на улицу через навес, видя позади их повозки остальную часть каравана: — Думаю, что да. Иначе в мире произошло бы еще больше плохого, чем есть сейчас. Ну, то есть, даже ЕМУ сложно удержать под контролем столько маленьких муравьев, копошившихся повсюду. Думаю, он старается, и за это его можно ценить. Помнится, как много молилась моя мать перед сном, чтобы со мной все было хорошо. И вот сейчас я еду в повозке покорять Запад, у меня с Дедом есть цель и мы ее достигнем. Кого не благодарить, как не мою маму и то, что он услышал ее мольбы? Да, я думаю, что я все-таки верю, сэр.        Мужчина в черном плаще и с одной перчаткой на левой руке, оценивающе похлопав, произнес: — Недурно, парень. Глубоковато копаешь, хотя вроде еще совсем мелочь. Я в твои годы просто бродил по улицам и маялся ерундой.       Встав со своего места, он хотел уйти наружу, но Джонатан его одернул: — А Вы? Вы верите, сэр?        Посмотрев на свою левую руку, Джесси вздохнул, вспоминая, где он мог забыть пачку отменных сигар. Да, это было в том самом пабе… — Верю ли я? Хороший и одновременно глупый вопрос, парень…       Ястреб, приземлившись на обгорелые половые доски церкви, довольно клевал потроха полевки, упиваясь своей силой и скоростью. Настолько, что даже его животные инстинкты притупились. — Я видел достаточно дерьма и могу с уверенностью сказать, что если он и существует, то точно выполняет свою чертову работу хуже меня, — постучав по куртке под плащом, мужчина пытался найти хоть какую-нибудь заначку в виде пожухшей сигары, но одежда была пуста. Как и его горло. — А что у вас за работа? — заинтересованно спросил мальчик. Джесси, взвесив сумку на плечо, проверил наличие револьвера в кобуре, после чего, сжав кулак левой руки, потрепал волосы мальца.       Птица, не успев даже вскрикнуть, скрылась в огромной и клыкастой пасти какого-то существа, чья рука и нога сияли металлом, а голова — длинными и черными рогами.       Хрустя перемалывающимися костями своей негустой добычи, неведомая тварь облизнулась, почти двадцатисантиметровым языком обводя свое острое и нечеловеческое лицо. Горящие пламенем Преисподней глаза, замечая за несколько километров караван с очень странной фигурой, носившей на своем теле столько серебра, захихикали открытой пастью: — Вот бы его взорвать! — кровь, стекающая с его подбородка, заставляла дерево плавиться и гореть. — Я избавляюсь от тварей, которых несуществующий для меня Бог каким-то образом умудрился просрать на нашей чертовой Земле. Бывай, Джонатан! — поправив шляпу в качестве прощания, Джесси «Ван Хельсинг» Маккри спрыгнул в ночь, скрываясь в ней, становясь ее частью.  — Я Джо… А… Все верно, — улыбнулся мальчик, не догадываясь, что вместо четырехсот грамм меди в его мешочке пылилось настоящее серебро.