Meine Seele, Mein Verderben

Когда-то он определял любовь как игру. Та, что в другой жизни звалась его матерью, любила игры - с ним, с тем, кто когда-то был его отцом. Она получала удовольствие от того, как играла с Ханом, с сыном, как играла другими жизнями и чужими чувствами. Она могла ругать – а в следующую минуту обнимать и трепать за волосы. Мать Бена Соло была непостоянной. Бен Соло страдал от неуравновешенности Леи. Кайло Рен не допустит в своей жизни никаких игр. Только страсть, чистая и обнаженная. Кто магию сумрачной власти В ее приближения влил? Кто ядом мучительной страсти Объятья ее напоил? Армина Хакс не похожа на мать Бена Соло. Она кажется совершенно безэмоциональной, холодной, как будто выкованной изо льда. Она – монолит, который устанавливают на могилы. Когда он впервые видит ее – стоящую перед Сноуком, скрестившую руки перед собой, он думает, что холоднее в мире нет. - Генерал Хакс, позвольте представить вам моего нового ученика. Магистр Кайло Рен. Он в основном будет тренироваться со мной, но время от времени он будет вашим со-командующим на «Финализаторе». Ему необходимо вникать в дела Первого Ордена. Вы должны будете оказывать ему всестороннюю поддержку. Надеюсь, я ясно выразился, генерал? Хакс кивнула, хотя от Кайло не ускользнула тень сомнения в ее эмоциях. - Мой дорогой ученик, это генерал Армина Хакс, она командует войсками Первого Ордена, знает его военную машину вдоль и поперек. Общение с ней пойдет тебе на пользу. - Как прикажете, Верховный Лидер. - Что же, вы оба можете идти. - Хорошо, Верховный Лидер, - отчеканила Хакс, и Рен впервые услышал ее голос. Резкий, обрывистый, как отголосок взмаха клинка в воздухе. Хакс сама похожа на струну - натянутую, острую, неповрежденную. Хочу проклинать, но невольно О ласках привычных молю. Мне страшно, мне душно, мне больно... Но я повторяю: люблю! Кайло не бегал от пылких чувств и привязанностей настоящего – но ему всегда казалось, что страсть - это что-то безудержное, захватывающее, нечто открытое. С Хакс было все по-другому. С каждым днем Кайло ощущал нервозность, чуждую ему голодную жадность, душевную апатию и совершенную неопределенность. Про себя Кайло называет рыжеволосую генеральшу Арми. Вот Арми шагает по мостику, цокая каблуками, вот Арми равнодушно кивает, слушая отчеты офицеров, изредка вставляя колкие, но разумные замечания. Нет, Арми не ледышка. Она позволяет себе всплески эмоций, она умеет злиться и огорчаться – но Кайло поражает то, с какой быстротой она принимает решения. Конечно, это не делает ее меньшей канцелярской крысой, а сражения она видела разве что из окна иллюминатора своего звездного разрушителя. Но Кайло не может не восхищаться ею, не может упустить малейший шанс прорваться сквозь слабую ледяную броню этой женщины – но она остается пугающе безразличной, а изредка – лишь относительно насмешливой. Его это раздражает. Это выводит из себя. Это злит, это воспламеняет и подстегивает тьму в нем. Это… возбуждает. Картина меняется после потери Старкиллера. Тогда, на рушащемся планетоиде, Хакс, сопровождаемая штурмовиками, оглядывает Рена с плохо скрываемым презрением – и холодно отдает приказ доставить Рена к меддроидам. Она не говорит ни слова о предателе-штурмовике и мусорщице. Она не говорит ему ничего. Она лишь садится рядом с ним на койку, легонько, прямо как маленького, хлопает по щеке – и целует в лоб. - Ну что, наигрался? Игры кончились, Рен, - и мягко целует его в место прямо под глазом, где проходит шрам. Это последняя капля. Рен резко, превозмогая боль во всем теле, притягивает ее к себе – и со злостью целует в дрогнувшие в усмешке губы. Он вкладывает в этот поцелуй-укус всю свою злобу, всю невысказанную отчаянную жажду, весь душевный голод, все мучения, которым рыжая тварь подвергла его. Рен знает, что врет сам себе. Хакс никогда не давала ему ни малейшего намека. Она просто презирала его. Она не имела права. Она не могла его презирать. Эта рыжая мразь, эта холодная недопринцесса, не знавшая жара настоящей битвы, она не имела права. Не имела, не имела… Рен забывает все на свете, когда Хакс отвечает на его поцелуй – все с той же усмешкой на покусанных алых губах. В первый раз все происходит с особенной злостью и пугающей спонтанностью. Хакс не похожа на любительницу доминировать в постели – более того, она позволяет Рену вбиваться в свое тело, она млеет от ощущений, которые ей доставляют движения его языка. Ее удовольствие почти осязаемо – но почему Кайло так горько и больно, почему долгожданная близость не приносит облегчения, а погружает в пучину апатии и тревоги? Армина не выставляет его из своей каюты, позволяет ему воспользоваться освежителем, позволяет обнимать себя. Но она только забирает – не отдавая ничего в ответ. Она выпивает его до дна, она опустошает его – и Кайло с радостью позволяет ей это. Кайло мечется, как раненый зверь в клетке. Иллюзия покоя настигает его лишь в редкие минуты форсбонда. Рей, конечно, бросалась обвинениями – но ее присутствие успокаивало – она часто говорила о Свете, о возможностях, что еще не потеряны - и всякий раз Кайло буквально заставлял себя вытравливать из мыслей думы об Армине – но это лишь обезболивание, а не лекарство, перевязка, а не операция. Через Силу Рей сжимает его руку, хлопает по плечу – и по катящимся по ее лицу слезам он понимает – она все знает. Знает о его больных чувствах к рыжеволосой генеральше, о его метаниях и безнадежной тоске по Армине. Сглотнув, Рей решается: - Подожди. Я прибуду. Не все потеряно, еще не поздно. Кайло хочет поверить той единственной, что может его понять. Хочет, но знает, что поздно. Его путь, его судьба, его погибель – это Арми и только она. Не Свет, не мать, не Рей и ее друзья, не Сопротивление. Арми – печать, клеймо на его душе. Взгляд Рей в лифте полон решимости и желания помочь. И эта решительность питает его, дает сил разорвать путы и попытаться заполучить союзника, оставить рядом с собой человека, который уравновесит этот бушующий кошмар. - Я чувствую в тебе противоречия, - Рей шагнула ближе, - я вижу, что ты мечешься. Еще не поздно. Не поздно что? Уйти отсюда? Примкнуть к Свету? Даже если он сможет вернуться к свету, он отравлен. Отравлен той, о которой невыносимо думать с первого дня их встречи. Рей – наивный ребенок, просто желающий помочь, желающий спасти. Кого? От чего? Его не надо спасать, он в этом не нуждается. - Ты… твоя мама скучает по тебе. Наверное, это произвело бы впечатление на Бена Соло – но не на Кайло Рена. Кайло Рен не хочет возвращаться, Кайло Рен жаждет покоя и баланса. Но это не в интересах Рей – он лишь один из ее длинного списка нуждающихся в помощи. Для Рей – один из многих, да и не самый важный. А центром его мира было пылающее огнем губительное чувство к человеку, не осознающему природу Силы – и не желающему ее осознавать. Когда он очнулся, над ним склонилась Арми. Взъерошенная, даже немного взбешенная - но все такая же высокомерная. - Что случилось? – с притворным безразличием бросает она, оглядывая зал. - Девчонка убила Сноука, - без задней мысли Рен тут же спихивает вину за гибель Верховного Лидера на мусорщицу. Армина дергает бровью. - Лей эту чушь в уши штурмовикам и Пивею, но не мне. Это ты его убил, не так ли? – в догорающем зале становится настолько тихо, что Рен отчетливо слышит стук ее каблуков. Кайло быстро сглатывает, не отрывая взгляда от приближающейся к нему женщины. - Так-так. Отличное продвижение по карьерной лестнице. А ты молодец, Рен. Или, я полагаю, Верховный Лидер? - Ч-что? – почему его голос дрожит? Хакс снова усмехается и хлопает его по плечу. - Верховный Лидер мертв, да здравствует Верховный Лидер! – объявляет Хакс. Она признала его власть, она признала за ним лидерство. Так почему его сердце сжимается от боли, отчего желчь наполняет его? - Каковы дальнейшие действия? - Всю… всю огневую мощь на базу Сопротивления, на планете Крейт. Хакс кивает. - Будет исполнено, Верховный лидер. Последние слова она произносит с такой неприкрытой издевкой, что хочется провалиться в пасть Сарлакку. Он смотрел на эту женщину и не мог понять, зачем. Зачем ему все это. На Крейте он предсказуемо срывается, не дав Хакс возможности завершить операцию. Он швырнул ее в панель. Он поднял руку на любимую женщину. Как только жажда мести Люку Скайуокеру отступила, он чувствовал горечь, омерзительную, почти осязаемую. Она не отступает, даже когда он приходит в каюту Армины, и, упав на колени, утыкается лицом ей в живот. Горечь не уходит, когда Арми слабо, почти механически перебирает его волосы. Горечь не уходит, когда он пытается заняться с ней любовью – а не сексом. Армина все так же насмешлива – и с каждым ее стоном, с каждым вздохом, Рен чувствует, как его бросает в бездну отчаяния. И что самое жуткое – ведь нет никаких внешних проявлений этой зловещей сути Арми. Она просто холодный военный. Но Кайло варится в этом котле из чувств, какофонией дьявольского смеха отзывающихся в его душе. После этого странного секса Хакс усаживается на кровати и начинает листать документы в датападе. - Что ты делаешь? Хакс кидает на него взгляд, как бы говорящий о том, что вопросы он задает глупые. - До твоего визита я вообще-то работала. И планирую внести хоть пару правок в проект бюджета после потери «Превосходства», этот проект через три цикла мы должны представить Верховному Совету. Кайло закатил глаза. Меньше всего ему хотелось обсуждать работу. Он с недовольным стоном забрал из ее рук датапад и отложил на пол. - Арми, прости меня, - Рен заправил прядь рыжих волос за ухо и огладил травмированный бок. И снова – усмешка. Насмешка. - Странный ты. За упущение диверсантов на Старкиллере и провал на Крейте ты не извиняешься, но чувствуешь вину за то, что швырнул меня в панель? Да брось. В голосе – привычка и холод. Сердце Арми не стучит. - Хакс, ты выйдешь за меня? - Предлагаешь стать твоей женой? Рен кивнул, невесомо гладя ее грудь, чувствуя, что ему сносит крышу от одних лишь тихих вздохов женщины. - Да зачем? Боишься, что предам? Ведь в случае твоего убийства подозрение в первую очередь падет на меня. Кайло тяжело вздохнул. - Ты же знаешь, что все совсем не так. - К чему какие-то формальности, Верховный Лидер? - Я люблю тебя, - капитулирует Рен. Хакс снисходительно хлопает его по плечу, и в тишине комнаты раздаются слова, которые он никогда не хотел слышать: - Я знаю. Когда-то они были свидетельством любви - в другой жизни, у других людей. Из уст Арми они звучали как приговор. Он весь ее, со всеми потрохами. Он принадлежит ей. Вот только она никогда не будет принадлежать ему. Рей объявляется спустя пару лет – во время очередной диверсии Сопротивления. Рен и рыжая генеральша были в тронном зале, когда офицеры доставили пленницу – да, все-таки идея Хакс использовать подавители Силы не так уж плоха. Кроме того, по выражению Арми, «это даже поучит Рена дисциплинированности». В глазах Рей – непонимание вперемешку с надеждой – блеклой. Почти отжившей. Рей до последнего не может поверить, она не может понять, чем эта женщина, эта хладная статуя удерживает Рена. Что она может дать ему такого, чего он не мог получить в лоне семьи и друзей?.. Растерянность. Тревога. Разочарование. Это Рей. Торжество. Глумление. Снисходительность. Это Арми. Хакс стояла как ни в чем ни бывало – казалось, эту женщину не удивить ничем. - Бедная, наивная девочка, - Хакс цокнула языком, - прямо чувствую исходящее от тебя непонимание ситуации – вроде как, чем же я его держу, как я смогла им овладеть. Не нужна Сила, чтобы знать, о чем ты думаешь, девочка. Это не я хочу владеть им. Это он хочет быть моим. Все в душе Рена как будто оборвалось и одновременно встало на свои места. Какое мерзкое, какое фантастическое ощущение. Рей затряслась от злости, наблюдая, как Хакс усаживается на подлокотник трона и целует Кайло в щеку. - Я могу попросить его убить тебя. И он тебя убьет. Кайло сглатывает, но понимает – Арми права. Он убьет кого угодно, испепелит всю галактику, бросит к ее ногам все богатства мира – за один поцелуй, за одно объятие. Но Хакс это не нужно. Он не знает, что ей нужно. - Я хочу, чтобы ты убралась отсюда, - почти безразлично отрезает Хакс. Рей выдавливает из себя слабую усмешку. - Что, даже не прикажешь своему игрушечному лидеру убить меня? Хакс улыбается – беззлобно, с оттенком снисходительности и жалости – той жалости, что испытывают к убогим. - Нет. Нравится наблюдать за твоими метаниями и попытками вашей повстанческой шайки отбросов. Агония всегда так забавляет, - с едва заметными нотками садизма отрезает Хакс. Читаю в насмешливом взоре Обман, и притворство, и торг... Но есть упоенье в позоре И есть в униженьи восторг! В тот же вечер Кайло изнасиловал ее. По крайней мере, именно этого он хотел, именно так он думал, со звериным бешенством вбиваясь в тело этой проклятой женщины. Оставляя раны на ее бедрах, на ее груди, втрахивая ее в матрас, сжав рыжие волосы, вслушиваясь в звонкий, злорадный смех. Она понимала. Она не могла не понимать. Выражение ее лица было пропитано нечеловеческим высокомерием, насмешкой – в то время как Кайло то рычал от злости и ненависти, то всхлипывал и стонал от горького бессилия. Потому что не смог. Потому что она победила. Да, он Верховный Лидер. Вся галактика у его ног. Весь мир к его услугам. Но как он может управлять этим криффовым миром, если он сам на коленях, если он сам не может справиться с одной лишь женщиной – не форсюзером, не реальным бойцом, а женщиной. Это не он насиловал ее. Это она насиловала его – каждый день, каждый час, с первой минуты их встречи он проклят – раз одного снисходительного взгляда гордых глаз достаточно, чтобы выбить почву у него из под ног, чтобы лишить его ориентиров и превратить и без того беспорядочные мысли в хаос. Он отравлен ею. Он рад быть отравленным. Особенно в тот момент, когда обессиленно валится на кажущееся хрупким тело Хакс, когда чувствует мягкие поглаживания по спине и легкий поцелуй в плечо. Его сердце бешено бьется. Стук сердца Армины он не чувствует никогда. И это его проклятье, его настоящее проклятье. Он потомок Вейдера, пути Силы открыты ему – но он не знает чувств и мыслей женщины, которую ненавидит и любит. Нет, он не хочет знать – потому что боится. Боится, что осознание истинного отношения Хакс к нему окажется намного страшнее, наполнит его таким неизведанным горем, что предательство родных покажется детской сказкой. Она его благодать, она его вселенная, она его проклятье. Рыжие волосы. Зеленые глаза. Холодная усмешка. Кайло Рен готов положить всю свою жизнь, всю свою Силу и мощь на алтарь этой женщине. И он положит, не дожидаясь просьб и разрешений. Ведь это единственный способ создать иллюзию контроля над ситуацией. Кайло знает, что это не так. Он связан по рукам и ногам – всей полнотой чувств к одной женщине, которой не нужна никакая Сила, дабы удерживать его рядом с собой. Она ничего не делает, чтобы его удержать. Она знает – что ему она нужна намного больше, чем он ей. Она его не держит. Ведь Кайло сам навеки привязал себя к ней.