Любовь во время зимы

- Остановимся здесь? - Финдекано внимательно оглядывает прогалину, отгороженную с одной стороны стеной бурелома. - Разведешь костер, Майтимо? Глаза у него совершенно по-детски предвкушающие, и вкупе с тем, что новое умение восхищает меня самого, и с этим обращением, меня изнутри просто распирают гордость и радость, и даже не надо сосредотачиваться, чтобы вызвать к жизни легкий лоскуток пламени - наоборот, я едва успеваю подставить ладони, чтобы его поймать и посадить на трухлявую колоду. Когда такое случилось первый раз, я попросту напугался. Потом конечно оценил и какое-то время учился управлять этим умением. Так что когда я впервые продемонстрировал его для Фино, это было уже со свечами. И вот он-то не испугался, а чуть ли не прыгал от восхищения. А потом набросился с поцелуями, так что я все-таки случайно подпалил ковер... Я быстренько расчищаю место для костра, накидываю вокруг огня поленья и ветки помельче и пару бревен, мы натягиваем веревки и растягиваем палатку, приносим лапник, достаем котелок и припасы - и среди заснеженного леса возникает островок тепла и уюта... Это была - конечно же - моя идея. Нет, в Чертогах теряешь страхи (правда, только связанные с прошлым. С тревогами, которые может принести будущее, сложнее), поэтому Фино больше не боится снега и холода, но он все равно снова любитель залитых солнечным маревом лугов и лесов у пояса Арды, где пот высыхает быстрее, чем успевает выступить. Но мне через несколько коротких лет стало совсем невмоготу, и вот я и сказал, что соскучился по снегу и холоду и хочу на север. Не знаю, право, это был тревожный знак или нет - думаю, вряд ли, Намо все-таки прозорлив дальше, чем на пяток лет. В общем, хотя идея была моя, Фино тут же развел кипучую деятельность по сборам, и не могу сказать, что наши матери благосклонно смотрели на эту суету. Мы конечно в Амане, мы с Фино чего только не повидали и чего только не умеем, но отпускать детей одних, на север, только-только вернувшихся??!! Нет, вслух нам ничего не говорили, но зачем слова? И я ощущал себя отдельно виноватым за то, что не только затеял какое-то сомнительное предприятие, но еще и Финдекано снова тащу за собой - а он только и рад! Нет, опять же, между нашими семействами все прекрасно, но я весьма четко ощущал, как Анайрэ мысленно укоризненно-ревниво качает головой, мол, поманил Рыжий ее мальчика одним полувзглядом - и тот побежал, как олень Нессы. Но в конце-то концов я зачем из Мандоса вышел? Между прочим, я ведь так до сих пор не рассказал об этом Фино - просто не успел, потому что был занят. Именно тем самым, ради чего возродился. И, похоже, это хороший момент, чтобы рассказать - мы сидим, прижавшись друг к другу, укрывшись одним большим шерстяным пледом, наевшись похлебки, пьем кетталасси (ох уж этот непоймичто уже, смесь ваньарина и телерина, заново расцвеченная нолдорином тех, кто возвращался все эти годы), в костре нагревается тепловой сундук (я его наконец-то довел до ума, чем ужасно гордился, потому что воплотить гипотезу отца - та еще задача), и мы совершенно довольны и умиротворены. - Фино, а знаешь, как и почему я вышел из Чертогов? - Нет, Майтимо, - поворачивает он голову, бросая на меня ласковый и внимательный взгляд. - Хочешь, чтобы я угадал? Я прикрываю веки от враз затопляющей меня теплой волны счастья - ничего не могу с собой поделать. До сих пор. Нет, Фино десятки тысяч раз называл меня этим именем, тысячи раз - ласково, сотни раз - разнеженно и страстно, но после того, как я вернулся... оно обрело какое-то новое звучание. Как будто все эти годы летело издалека - а теперь слышится рядом. Как будто его произносит не только Фино, но мать, что покоит Арду и нас всех в своих ладонях. Упоительная нежность переполняет меня, и я проверяю, не закрыт ли я аванирэ (такое иногда случается, все-таки новое тело теперь состоит из памяти, а не только из вещества Арды, и если страхи и печали можно оставить в прошлом, то привычки - куда сложнее), потому что хочу, чтобы Фино знал, каждый раз знал, что я чувствую - но, конечно, никакое аванирэ не устоит против такой волны ощущений... - Повтори это еще раз, - шепчу я вслух. - Что?.. - долю секунды искренне не понимает Фино, а потом добавляет еще более проникновенным голосом, положив подбородок мне на плечо: - Маай-ти-мооо... Добрую минуту я бессовестно купаюсь в этом сиянии, а потом сообщаю: - Как ни банально, я просто пришел к Намо и сказал, что не хочу терять больше ни минуты из тех, что отмерены мне в пределах Арды... На самом деле, конечно, все было чуть... больше. И сначала я пришел к отцу... - Я не хочу больше быть среди мертвых, - сказал я ему. - У меня есть ради кого жить. Даже больше - у меня есть Я. Я... - я хотел сказать "умер ради тебя и братьев", но это было бы конечно не совсем и не всей правдой, поэтому я сказал то, что было безусловной правдой: - Я хочу прожить СВОЮ жизнь, сколько ее еще может быть. Потому что никто не знает, что будет после конца Арды. Отец посмотрел на меня хмуро и недоуменно. - Разве я держу тебя здесь? И "я" и "держу" он выделил каждое наособицу. - Нет, - помотал я головой. - Но всем известно, что ты останешься здесь навсегда, и вроде как и мы... и я... Ну вот что я лепечу как мальчишка? Отец хмыкнул. - Все, что мог и хотел для меня, ты сделал. Здесь ты вряд ли сможешь что-то сделать... поверь, мне самому не в радость сидеть здесь среди мертвецов, когда столько, столько... - Он бессильно-раздраженно потряс руками. - Почему же я захочу, чтобы ты томился тут? Ступай, Нэльо, дыши, бегай, читай книги, изобретай новое, люби... - Он запнулся, болезненно нахмурившись, явно вспомнив о маме, а потом проницательно глянул на меня. - Ах вот как... не знал, что ты нашел себе деву по сердцу. Я ощутил, что щеки темнеют от румянца - ну вот поди ты, феа, а краснею. - Это не из-за девы, атар. Из-за мамы и из-за... Финдекано. Отец удивился - но гораздо меньше, чем стоило бы ожидать. Впрочем, он не знал подробностей. - Из-за маленького кузена? Ну да, я знаю про ту историю... Я решил все-таки внести ясность, насколько это возможно. - Я люблю его. И хочу быть рядом, сколько возможно. Атар удивился снова, сильнее - но по-прежнему далеко не так, как я ждал. - Полагаю, и он в тебе души не чает, - задумчиво произнес он, больше утвердительно. - Ступай тогда к нему. И... передай привет моей Нэр... - он приотвернулся - эта печаль в его сердце была слишком мучительна. - Тогда - до встречи, атар. - До встречи, Нэльо, - кивнул он очень серьезно, словно твердо обещая, что эта встреча будет. - И знаешь еще что - я освобождаю тебя от Клятвы. Кажется, я на миг вылетел куда-то даже за пределы Мандоса и Арды, от внезапности и потрясения. А очнувшись, снова замямлил: - Это... но... как? Но Эру... Отец фыркнул - и на это раз именно в той своей излюбленной манере, высокомерно и с сознанием своей правоты и знания, которая выводила из себя всех окружающих - кроме нас; мы-то, конечно, каждый по очереди копировали ее в детстве (а иногда и впоследствии). - При чем тут Эру? Клятву изрек я, вы повторили ее для меня, так что и освободить вас от нее - мое дело. Так что, раз возник этот вопрос - ты свободен, Нэльо. И все вы свободны. Нет, конечно тот наглец, что таскает мой - наш! - Камень по Ильмену, просто вор, и если ты или братья вернете его себе - я только обрадуюсь. Но... всё, - он коротко рубанул воздух ладонью. - Иди, Нэльо. Живи и будь счастлив. И я увидел то, что не видел тысячи лет и что мечтал увидеть все это время - ласковую улыбку на лице отца, невыразимо прекрасную и полную любви. А потом все померкло, и я увидел далеко не такое приятное лицо - хотя как всегда сложно было назвать это переливающееся, зыбкое и в то же время какое-то незыблемое нечто - лицом. Глаза Владыки Намо были куда более зримы, хотя жизни и чувства в них было как всегда немного, мягко говоря. - Итак, Нэльяфинвэ Майтимо, ты хочешь покинуть Чертоги? - Хочу, Владыка. Не могу больше среди теней и чужих тоскливых мыслей и воспоминаний. Да и Финдекано меня ждет. А ты знаешь, какой он. Наверняка ведь уже составляет план по моему спасению и отсюда. Кажется, я улыбался тогда во весь рот и чуть ли не смеялся. В Мандосе. Ага. Мне хотелось шутить, ходить колесом, тормошить хоть Намо, хоть Вайрэ, хоть Ниенну и просто вопить, подняв лицо к небу. Мне казалось, что вокруг меня в сером тумане расходятся сияющие теплые разноцветные волны, Намо вроде бы еще что-то говорил, но я уже не слышал... А очнулся уже в Лориене, и Фино держал меня в объятиях... И сейчас я снова возвращаюсь к осознанию живого дышащего мира - и руки и тепло Фино обнимают меня. - Я слишком долго был неживым, - шепчу я, кажется, имея в виду не только Мандос, - и хочу теперь быть живым настолько, насколько это возможно. Фино прижимается ко мне плотнее и молча кивает. И я понимаю, что все сделал и сказал тогда правильно, и что даже если мир закончится завтра, я успел вдохнуть новую жизнь полной грудью, а если прав Финдарато... то что ж, слово "вечность" в сочетании со словом "счастье" меня не пугает...