Акт 3

— Я разговариваю с тобой, игрок. А, может, тебя стоит называть… — раздался сильный скрежет. Моника даже не шелохнулась, продолжая смотреть на игрока. –… или как-то так? — закончила она фразу. Она видела, как раскрыл глаза от изумления парень. Не Главный Герой этой глупой, ванильной игры, — марионетка в руках кукловода. Нет. Она пристально смотрела прямо в глаза человека, сидящего по ту сторону экрана. Ей нравилось это. Ей нравилось играть с ним в кошки-мышки, то и дело заманивая в тупик, а затем набрасываясь на глупую маленькую мышь. Это было единственной радостью в этом пустом, предсказуемом мире с самыми банальными девочками! Парень кликнул мышкой. Текст под Моникой на экране сменился. — Я… знаешь… я тут думала о Саери. — Моника сжала губы и сглотнула, краем глаза заметив, что игрок оживился. Да. Президент клуба знала, что парню больше всего нравилась именно она, что, увидя Саери в ее комнате, свисающей с потолка, он был расстроен сильней, чем когда увидел смерть Юри или удаление Нацуки. Это был сильный удар по ее самолюбию, поэтому она стала еще сильнее давить на девушку, чье психическое состояние и так висело на волоске. — Просто помни, что, хоть ты и мог бы её спасти, чисто технически ты не виноват в том, что она совершила самоубийство, — выпалила девушка. Парень по ту сторону медленно кивнул. Она собралась с духом и продолжила. — Я, конечно, слегка усугубила её состояние, но Саёри уже страдала от психических расстройств. — Она крепко зажмурилась и не могла видеть реакцию юноши. Ей и не нужно было. Перед глазами стояла ужасная картинка, не оставляющая ее ни на секунду, являющаяся к ней кошмаром: девчачья спальня, в розовых тонах, множество плюшевых игрушек и солнце, заливающее пол. И она — свисающая с потолка девушка с гримасой боли на лице, в нежной пижамке и с окровавленными руками. Как нелепая тряпичная кукла, которую глупый кукловод оставил не на той сцене, Саери не вписывалась в это благолепие, в ее комнату, в этот мир. Подумать только, а ведь всего ничего прошло с того момента как она обнимала мягкую игрушку, кружась с ней по комнате под музыку, или торопливо прибиралась перед приходом друга, и вот — висит здесь, покинутая и никому не нужная. Грустно. Хотя, разве Монике ее жалеть? Это ведь глава литературного клуба поиграла на ее нервах. Раньше, Саери преследовала легкая депрессия, которая была ограничена лишь вопросами «кто я? зачем я существую? так ли я важна для Вселенной?», теперь же она решилась на… это. Жалела ли Моника об этом? Трудно сказать. С одной стороны, Саери — лучик солнца, приносящий радость — было очень трудно медленно убивать разговорами и телефонными звонками. Моника на глазах видела, как она угасает — сначала перестала прыгать от радости, заходя в клуб, потом перестал слышаться ее звонкий чистый смех, затем осунулась, перестала есть, а потом — вот это зверство. Раз — и Саери обычной нет, есть лишь депрессивная копия ее. Это так странно, так молниеносно, так неприятно. Хотя с другой стороны — вот он, игрок, сидит перед ней; Моника теперь может смотреть на него целыми днями, парень никуда не уйдет — не это ли предел мечтаний? Подумаешь, легкомысленная Саери, пф-ф. Она или парень мечты — выбор очевиден. Моника с большим усилием отогнала от себя мысли, омрачающие ее существование, открыла глаза и улыбнулась ему. Он смотрел прямо на нее — ему нужна была только Моника, just Monika! Как же легко убедить себя в этом, как же легко стать зверем из-за благородного чувства. И как же легко в порыве чувств не заметить ненависть и презрение… *** — Хей, можно спросить кое-что у тебя? — Она на секунду задержалась взглядом на его глазах. Парень медленно наклонил голову. Они болтают уже больше получаса обо всем на свете: музыке, погоде, друзьях, Твиттере. Ну, то есть, болтает лишь Моника, а игрок лишь время от времени кивает. — Ты… я тебя люблю, но мне важно узнать твое мнение. Ты… что ты думаешь о Юри? Ты жалеешь о ее смерти? — Она затаила дыхание, ожидая ответа, который может успокоить, а может и разбить ей сердце. Парень чуть улыбнулся и мечтательно уставился в экран. Это было ясно и без определенного ответа. Юри… Юри — такая скромная, стеснительная, ее так хочется защищать, быть с ней. Такой образ она хотела создать. Глупая яндэрка, чьей единственной целью было влюбить в себя игрока. Порывшись в ее скрипте, Моника не нашла ничего интересного — лишь мысли о главном герое и книгах. Такая таинственная и необычная снаружи — внутри она была поверхностна и проста. А ведь Моника — красавица, умница, спортсменка, помогающая игроку — она осталась в стороне, в центре внимания была эта псевдомилая Юри! Но в любом случае — надо остудить пыл и думать холодной головой, надо, чтобы игрок испытывал к Юри максимальное отторжение! Сначала эта «зависимость» от ножей, потом двусмысленные намеки, легкое безумие — и получается ненормальная истеричка. Так казалось Монике. Разве она может кому-нибудь понравиться? Может… и, как оказалось, сильно. Бесконечное количество взглядов на Юри, совместное чтение, чай — они сближаются. Даже увидя ссору с Нацуки, выставившую книголюбку в очень дурном свете, он принял ее сторону. А ведь на эту склоку Моника потратила СТОЛЬКО времени — подправленные скрипты, долгие разговоры с Юри — и все НАПРАСНО! Он поддержал Юри. Моника уже хотела бросить все, принять участь вожака-одиночки, но вдруг она поняла — надо действовать хитрее, шанс еще есть. Тогда и пошли в ход пугающие стихотворения Юри, двигающийся курсор и странные наклонности девушки с фиолетовыми волосами. Апогеем стала встреча у нее дома и пошлая выходка Юри. Вот после такого он должен был обходить ее за семь километров. Но нет. НЕТ. Игрок, глупый Игрок… он не видит своего счастья — Монику, отвлекается на мимолетные приятности вроде Нацуки или Юри. Глупо. *** В голове ярко вспыхнул образ Нацуки — розоватые короткие волосы, капризный изгиб губ. Ее глаза, светящиеся радостью, когда взгляд бегает по страницам очередного томика манги… Нацуки была кем-то вроде вредной, но любимой младшей сестры. Она могла показаться недружелюбной и даже злой, но увидев проблески хорошего отношения к себе, та оттаивала и раскрывалась. С близкими людьми она была хрупкой и нежной — как она боялась этого. «Слабых всегда обижают. Надо быть сильной и независимой, Моника!» — любила повторять невысокая девушка, сидя на подоконнике с очередным томиком. Подкупающая своей милой мордашкой и красивым голоском, Нацуки захотела большего, чем просто быть другом Игрока. Совместное чтение манги, игры, все более и более откровенные стихи. А та встреча у них дома — Моника бы умилялась, не будь ей так больно от их неловких прикосновений друг к другу. Глава клуба старалась сделать Нацуки в глазах Игрока все хуже и хуже, но безрезультатно. Она пошла на крайние шаги. Испортила спрайт Нацуки, сломав ей шею и наложив черные пиксели на губы и глаза. Напрасно. Подправила скрипт, тем самым изменив поведение и историю Нацуки. Напрасно. Поставила Игрока перед выбором — Юри или Нацуки. НАПРАСНО! Он остался с девочками. С кучей запрограммированных скриптов, не способных на любовь и глубокие чувства! Да эти пустые спрайты даже не поймут своего счастья, если Игрок выберет их! Хотелось рыдать и рвать на себе волосы. Пусть Моника и понимала, что это не принесет ей счастья, воспаленный разум уже не слушался. Скрипт окончательно сломался. Моника залезла в файл Юри, подложив ей дикую мысль о самоубийстве. Сделав свое дело, девушка наскоро удалила Нацуки. Вот и все — Моника убрала всех конкуренток, и теперь никто не мог помешать ей наслаждаться своей любовью. Конечно, где-то глубоко в душе она ужасалась от своего поступка. Да, внутри зрело отчаяние и тоска по, пусть и ненастоящим, но все же любимым подружкам. Но что есть мелкие неудобства по сравнению с великой любовью к Игроку, светлому будущему рядом с ним? *** — Хей, можно спросить кое-что у тебя? — она на секунду задержалась взглядом на его глазах. Парень медленно наклонил голову. — Ты останешься со мной? Да, я понимаю, что недостойна и все такое, но… я люблю тебя, я сделала все, что могла, чтобы быть с тобой. Я не горжусь этим, но Саери, Юри и Нацуки — я убрала их ради нас с тобой... Парень долго молчал, собираясь с мыслями, а потом… а потом произошло то, чего Моника боялась больше всего. Он покачал головой. По сердцу словно провели ножом. Моника чувствовала себя уничтоженной. Но потом случилось нечто еще худшее. Она почувствовала, что курсор мыши медленно ползет к файлам игры. Ей казалось, что ее голову просто вскрыли и копаются в ее мыслях. Моника вскрикнула и попыталась силой мысли остановить курсор, но он неумолимо приближался. Щелк! Скрипты. Щелк! Моника.chr. Щелк! Удалить. По телу прошел разряд немыслимой боли. Казалось, ее жгут, режут и топят одновременно. Перед глазами плыло, она видела игрока, но смутно. Пыталась крикнуть «помоги!», но язык не слушался. А он… он сидел и смотрел на ее мучения. Так вот что чувствовали Юри и Нацуки, когда она удаляла их. И ради чего? Ради того, кто готов убить ее, живого человека, пусть и с другой стороны экрана. Моника с силой приоткрыла рот, чтобы закричать со всей силы, что далось ей очень тяжело — каждая клеточка тела отдавалась жуткой болью. Всего лишь пошевелить пальцем было подобно самоубийству. Крик разнесся по пустым классам, клубу — по всей игре. А потом пустота. Она плакала, злилась, но ничего не помогало. Она извинялась перед подругами, но не слышала ничего в ответ. Рая или ада не существует, есть лишь корзина на мониторе компьютера. Пустота и одиночество… Надежды нет. Every day I imagine a future where I can be with you In my hand is a pen that will write a poem of me and you The ink flows down into a dark puddle Just move your hand — write the way into his heart! But in this world of infinite choices What will it take just to find that special day? What will it take just to find that special day? Она раз за разом пропевала про себя песню, которую хотела подарить этому чудовищу. Это все, что оставалось. «Простите меня, девочки! Прощайте!»