***
Приближался выпускной. Харви почти вернул свой прежний вес и этого его устраивало. Он как прежде поедал пончики, только теперь не в одиночку, а делясь ими с Гордоном. Теперь слова других больше не имели для подростка никакого значения. Ведь Джим научил его главному — неважно толстый ты или худой, какая у тебя внешность, цвет кожи, национальность и даже пол. Это лишь внешняя оболочка каждого из нас, которая не имеет абсолютно никакого значения. Важно лишь то, что внутри. А внутри Харви был добрым, заботливым, любящим сладости и Джеймса Гордона.Часть 1
30 июня 2018 г. в 09:49
Сколько Харви себя помнил, он всегда был немножко в теле.
В отличие от своих сверстников парень не особо интересовался спортом, любил хорошо и вкусно покушать, и был большим любителем сладкого, особенно пончиков, которые мама со всей любовью и заботой пекла ему каждые выходные.
Харви был неповоротлив, малоактивен, а его походка напоминала чем-то медвежью. Одноклассники его даже так и называли — медведь Харви.
Иногда прозвища были и более обидными, а иногда и вообще практически оскорбительными, но Буллоку никогда особо не было до них дело. Мало ли что другие говорят. Главное, что самому себе он нравился, а родители его любили таким, какой он есть.
Даже издевательские слова ровесников: «Тебя ни одна девчонка не полюбит, жирдяй», — воспринимались им как что-то глупое. Парень смотрел на себя в зеркало, вертелся перед ним, оглядывая себя со всех сторон и не найдя никаких изъянов, которые видели другие, улыбался, спускаясь на кухню за очередной порцией вкусностей.
Так продолжалось ровно до тех пор, пока в 10 класс не пришел новенький.
Сам Буллок учился уже в выпускном классе, но новичка в школе он сразу отличил. Тот был слишком воспитанный, с хорошими манерами и доброй светлой улыбкой.
Харви понял, что впервые в жизни влюбился.
Теперь слова одноклассников о том, что его никогда не полюбят стали сильно задевать за живое и болью отдавались где-то внутри, заставляя все противно сжиматься. Потому что больше, чем любые сладости на свете парень полюбил Джима Гордона.
И чтобы ему понравиться он решил принять кардинальные меры.
Сесть на диету.
Но продлилось это не долго. Совладать с собой у Буллока никак не выходило. И он все равно продолжал есть как обычно, разве что стал отказываться от сладкого, хотя это давалось слишком не легко. Но стоило парню вспомнить улыбающегося Джеймса, тут же брал себя в руки.
Однако результата все не было.
Как-то на одной из перемен компания парней из параллельного класса засмеялась вслед идущему Харви.
— Смотрите, кто идет. Это же жирдяй Харви, — компания парней и все стоящие в коридоре школьники хором засмеялись.
— Что, идешь в столовую сметать еду с полок? Надеюсь, нам останется хоть что-то.
Снова гадкий смех отовсюду, а Харв просто молчит. Как всегда. Хотя и не понимает, зачем выслушивает все это, если может просто уйти. Но все эти слова его словно намертво приковали.
— У тебя так точно никогда девушки не будет. С кем ты на выпускной пойдешь? Наверное, с пончиком, который ты так любишь, — продолжал свои насмешки парень, пока его не пихнули сзади.
— Может ты уже заткнешься, тупица? Противно тебя слушать. Отстань от него! — послышался знакомый Буллоку голос.
Он слышал его лишь однажды у школьного входа, когда человек, которому он принадлежал, спрашивал у проходящих мимо учеников нужный кабинет.
Этот голос Харви бы ни с кем не перепутал. Он будто засел у него глубоко в мозгу.
То был Джеймс Гордон собственной персоной. И он вступился за Харви.
— А вы чего все ржете, как кучка идиотов? Своего мнения нет? — обратился младший к остальным ребятам и те сразу разбрелись кто куда, а другие начали делать вид, что заняты своими делами.
Шайка парней отступила.
Сейчас парень чувствовал сильный стыд, потому что человек, который ему бесконечно нравился, видел его позор.
После этого Харви перестал есть. Вообще.
Он не ел уже полтора месяца, живя на одной воде, и стал стремительно уменьшаться в весе. Родители волновались, особенно мать, которая не понимала, почему ее любимый сыночек морит себя голодом. Может, она в чем-то виновата перед ним? Сколько раз женщина пыталась поговорить со своим драгоценным чадом, но он лишь отмахивался и ничего ей не говорил, предпочитая одиночество.
Вскоре нужный эффект был достигнут, и когда подросток попытался вновь начать есть, то понял, что не может.
Организм отказывался принимать пищу. Стоило Харви хоть что-то проглотить, оно тут же выходило у него с рвотой и в итоге оказывалось в туалете.
У Харви началась анорексия.
Теперь из некогда полноватого медвежонка он превратился в тощий скелет. Ребра парня слишком сильно проступали, кожа потускнела, словно выцвела, горящий до недавнего времени жизнью взгляд потух и на его место пришел вымученный и болезненный.
В школе подростка почти не узнавали. Насмешки прекратились, но вместо них появились перешептывания и жалостливые взгляды.
Харви было противно от самого себя.
Он не хотел больше изводить мать тревогой, не хотел больше жалости к себе. Он хотел стать прежним собой. И снова начал есть.
Теперь он ел почти не переставая, неконтролируемо, поглощая продукт за продуктом, но лучше от этого не стало. Ведь как только парень понимал, что сделал, тут же бежал в туалет, совал два пальца в рот и заставлял все съеденное выйти обратно. Подросток проделывал это каждый день по несколько раз, но не мог остановиться, даже чувствуя, как отвратительно скручивает желудок от очередного приступа рвоты, вызванной им же.
С каждым днем он ненавидел себя все больше. На руках и ногах появились порезы, которыми Харви «наказывал» себя за свои действия. Буллок больше не мог даже нормально спать. Появилась бессонница.
У Харви Буллока началась булимия.
Прошло почти три недели, как Харви перестал появляться в школе. Парень заперся у себя в комнате, отказываясь с кем-либо говорить даже через дверь. Почти все время просто лежал, изредка выходя только попить и в туалет.
Сегодня как обычно Буллок находился в своей комнате в полном одиночестве. Сидя у стены, подросток обнимал колени и неотрывно смотрел в одну точку. Внизу послышался звук дверного звонка — кто-то пришел. Однако даже это не вывело Харви из его транса. Он неподвижно продолжал сидеть.
Внезапно в окно его комнаты кто-то забрался. Харви, наконец, оторвался от созерцания стены и повернул голову на источник шума.
Им оказался Джим Гордон.
— Твоя мама сказала у тебя заперто, и я решил залезть через окно, — младший бодро улыбнулся, явно довольный собой.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил Буллок, непонимающим взглядом смотря на шатена. Парень не узнавал свой собственный голос. Он был очень хриплым от долгого молчания и измученным.
— Тебя не было в школе долго. Я решил узнать как ты. Говорят, ты совсем перестал есть. Зачем ты себя так изводишь? — взволнованно спросил Джим, присев перед старшим на колени, пытаясь заглянуть ему в глаза.
— Тебе то какое дело? — грубо ответил Харви.
Гордон обиженно нахмурил брови.
— Потому что не люблю, когда с хорошими людьми происходят плохие вещи. А ты хороший, — Джим протянул к Харви руку, чтобы дотронуться, но тот отстранился.
— Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Я ужасен, — в уголках глаз подростка появились слезы, грозясь вот-вот вырваться.
— Что с тобой происходит, Харви? — непонимающе глядя на старшего, произнес Джеймс. В горле стоял ком, — расскажи мне.
— Посмотри на меня, Джим, я страшный, я ужасный. Неужели я тебе не противен? Я даже сам себе уже противен. Не понимаю, зачем ты пришел... я такой жалкий, и урод, а еще я толстый и никому не нравлюсь.
— Мне ты нравишься и всегда нравился. И ты не толстый, — Джим снова нахмурился, пытаясь убрать руки старшего от его лица, которое он ими закрывал.
— Теперь то уж нет, но я знаю, что если снова начну есть, то опять стану таким же и... —
Харви тихо всхлипнул.
— И что? Харви, эй, слышишь, посмотри на меня, — младшему, наконец, удалось открыть лицо Буллока и заглянуть ему в глаза.
— Харви, послушай меня, ты не урод. Ты очень красивый. И твоя полнота мне нравилась, ясно? Ты самый лучший человек в мире, а хорошего человека должно быть много, — Джим тепло улыбнулся и крепко обнял парня.
Харви все еще сидел в шоке от таких слов, но чуть придя в себя, обнял младшего в ответ, чувствуя, как непрошеные слезы стекают по щекам. Но он больше не чувствует пустоту...
— А теперь тебе нужно поесть. Осталось всего три месяца до выпускного. Ты ведь хочешь пойти на свой выпускной вместе со мной, правда?
— Д-да, — Харви немного смутился от такого вопроса.
Он уж никак не ожидал, что Джеймс захочет пойти с ним на выпускной.
— Отлично. Тогда тебе нужно привести себя в форму, если не хочешь, чтобы посреди нашего танца с тебя спали штаны, — Гордон слегка засмеялся, представляя такую картину.
Услышав этот смех, Харви впервые за долгое время снова улыбнулся.
Через несколько минут Джим вернулся в комнату старшего с тарелкой супа и принялся его кормить.
На удивление Буллока ему больше не хотелось рвать от осознания того, что он ест. С рук шатена было приятно есть, а еще после каждой съеденной ложки, он получал поощрение в виде поцелуя в щеку.