На самое дно, ниже и ниже, Без права на шанс, Без шансов выжить. Забыть это всё, Не вспоминать никогда. Рассыпаться в пыль, несовершенным Покинуть себя, Перестать быть пленным, Стереть номера, Оставить тебя навсегда.
***
Ладонь была окутана чем-то горячим, её периодически касалось что-то мягкое и влажное. Бледное тело подрагивало от холода. Хотелось прижаться к тому теплу, что покрывало лишь одну единственную ладонь, но что-то мешало двинуться, повернуться. Глаза никак не открывались, какие бы усилия ни предпринимал парень. Зато приоткрылись губы, но даже ими ничего не удавалось произнести хотя бы потому, что юноша не понимал, что нужно произнести. Оно вообще мало чего понимал сейчас. – Лави, – почти беззвучно сорвалось с бледных губ, с которых лишь недавно сошла синева. Пальцы дернулись и попытались ухватиться за источник тепла. – Холодно… – Прошептав, юноша медленно начал проваливаться обратно в сон. Но прежде чем провалиться в царство Морфея больной почувствовал, что его ладонь отпустили, после чего на грудь аккуратно опустилась теплая вещь, немного повозившись, кто-то всё же укрыл вещью парня и снова взял за руку. По телу сразу же побежала теплая кровь, согревая изнутри***
Щебет птиц врывался вместе с ветерком и теплым лучами солнца через открытое окно. Сон отпустил из своих оков, и сейчас парень медленно открывал глаза. Первое, что он увидел туманным взглядом – белый потолок. В нос резко ударил запах лекарств и хлорки. Больница. Значит его кто-то всё-таки спас. Когда Уолкер присел, с его груди упала кофта, а взгляд перенёсся на спящего рядом рыжеволосого парня. Тело бросило в дрожь, в уголках глаз навернулись слезы, с губ сорвался глубокий выдох и слабый стон боли. Беловолосый протянул руку и запустил дрожащие пальцы в чужие волосы, ласково гладя по голове. От столь безобидного жеста спящий вздрогнул и моментально открыл глаз, устремляя взор на больного. – Аллен, – после пробуждения голос был хриплым и обоим парням показался чужим.- Ты очнулся, как я рад! – Рыжеволосый заключил Уолкера в крепкие объятия, облегченно вздыхая и улыбаясь, как дитя, которому подарили то, о чем он так долго мечтал. – Лави, тише. Что ты здесь делаешь? Почем я, – словам постепенно становились громче и увереннее, но однако договорить Аллену всё равно не дали. Парень отстранился и строго посмотрел на беловолосого, упорно сдерживаясь от того, чтобы наорать на него. – Аллен, ты идиот. Больше ничего не скажу. – Историк замолчал, опуская взгляд, а затем тихо добавил. – Я испугался за тебя… Прости, солнце, прости меня. Рыжий вновь заключил Уолкера в крепкие объятия, не давая ему лишний раз дёрнуться. Губы подрагивали и пытались что-то шептать, но ничего было невозможно понять. – Я дурак, знаю. Не нужно было тебе говорить про всю эту работу, про эти обязанности и прочее. Но. Нужно было лишь спросить, – Лави отстранился и уверенно посмотрел в глаза возлюбленного. – Аллен, ты уедешь со мной в другую страну? Я люблю тебя и хочу быть вместе. Да, с моей работой это может быть и не всегда возможно, но всё же. Хочу, чтобы ты всегда был рядом. Готов ли ты последовать вместе со мной куда угодно? В палате повисло минутное молчание. Уолкер тяжело дышал, смотря на рыжеволосого юношу. В голове всё смешалось. Его всё еще терзали мысли о том, почему он выжил, как его спасли. Почему Лави не сказал всё это раньше. Какова вероятность того, что он поругался со своим стариком, лишь бы суметь быть рядом с ним, с Алленом. Насколько искренни слова Книгочея. Было много вопросов, сомнений, но в конечном итоге на одном выдохе Уолкер произнес лишь одно предложение. – Да, я согласен, ведь я тоже люблю тебя, мой дорогой дурак. – Беловолосый обнял своего парня и, спрятав лицо на его плече, тихо заплакал. Лави обнял его, широко улыбаясь. Он был рад, что всё в итоге закончилось так хорошо. Хотя, это ведь не конец, а лишь начало их долгой жизни, со своими проблемами, невзгодами и радостями, которые они разделят вместе.