В памяти твои найки

В последнее время в квартире Минхо Чанмин, кажется, бывал чаще, чем в своей. А всё потому, что его любимый донсен в попытках заработать внимание и популярность в своём университете искусств стал устраивать вписки и вечеринки, стилизованные под квартирники, чуть ли не каждые выходные. — Ты придёшь сегодня? – А у меня есть выбор? — Мин зевнул, перекладывая мобильный телефон к другому уху. — Отлично! — оживился тот. — И гитару захвати. — Это ещё зачем? — Мне, наконец, удалось затащить на вписку ребят из универа со старших курсов, которые долго меня отшивали, и я хочу произвести на них впечатление. — Но... ты же не играешь на гитаре. — А я ТОБОЙ хочу произвести впечатление, — сделав акцент на нужном слове, ответил тот. — Многие из них на вокальном отделении учатся, а ты поёшь явно лучше меня. Вот и очаруешь их. — Ну, если честно, мне это нахрен никуда не упало. Тем более, не мне с ними учиться. — Ну, хён! — Зачем мне это? — Поговаривают, что среди этих старшеков немало, ну... таких, как ты. Люди искусства, все дела. Глядишь, подцепишь на вписке какого-нибудь красавчика! А то сколько тебе уже можно одному быть? Чанмин шумно выдохнул, в сотый раз пожалев о том пьяном откровенном разговоре с донсеном, во время которого чёрт дёрнул его проговориться последнему о своей ориентации. — Короче, люблю тебя, хён, и жду вечером с гитарой и хорошим настроением! — не дожидаясь ответа, быстро проговорил Минхо и бросил трубку, не дав старшему даже попытаться возразить. И так — каждые выходные. И в большинстве своём эти ребята, чьё расположение так отчаянно пытался завоевать Чхве, не представляли из себя ничего особенного и совсем не нравились Мину: щуплый, высокомерный и не умеющий выбирать удачный момент для шуток Реук, живуйщий в своём собственном мире и иногда пугающий всех вокруг (и себя в том числе) Чонун, гиперактивный и явный 4D Хичоль, чересчур разговорчивый и мягкосердечный Чонсу, стеснительный красавчик Донхэ и не очень — Хёкдже... Ничего и никого выдающегося. Но Макс всё равно каждый раз, стиснув зубы, шёл на вписку к донсену. Потому что он по-братски любил Минхо и заботился о нём. И затем, чтобы убедиться, что Минхо на этих вечеринках не употребляет ничего запрещённого (в противном случае его мать оторвёт Чанмину голову за то, что не уследил). Ну, и ещё потому, что у его любимого донсена на подобных встречах всегда было полно халявных закусок: начиная от орешков и чипсов, а заканчивая пиццей и раменом. Поэтому, прибыв по адресу в оговоренный час, Мин, с гитарой наперевес, поднялся на нужный этаж и с лёгкостью толкнул дверь в квартиру Минхо ("запираться? Не, не слышали"), проходя внутрь. В нос тут же ударили запахи табака, еды, алкоголя и чужого пота. Он поморщился, уже с порога пожалев о том, что пришёл. — Кто там? — выбежал к нему навстречу какой-то смазливый паренёк. — Свои, — хмуро ответил он, скидывая куртку и по-хозяйски убирая её в шкаф. — Хён, тут какие-то свои пришли, — крикнул в сторону кухни незнакомец. — Да ещё и с гитарой. — Чанмин-хён, это ты? — услышал Макс голос Минхо. — Я. — О, так ты и есть Чанмин? — улыбнулись напротив, протягивая ладонь для рукопожатия. — Хён много о тебе рассказывал. — А ты у нас...? — Тэмин. – Очень приятно, — на самом деле — едва ли, но Мин, тем не менее, натянул на лицо свою самую дружелюбную и приветливую улыбку, на которую только был способен. Естественно, фальшивую. — Проходи, мы тебя ждём! — и паренёк тут же скрылся на оживлённой кухне, так же быстро, как и появился. "Что это было вообще? И с каких пор я здесь гость, а они — это мы?" — выдохнул про себя Макс и, решив повременить с гитарой, убрал её на время в тот же шкаф, что и куртку, чтобы подвыпившая орда в случае своего передвижения ненароком её не снесла. С кухни доносился настоящий гул, состоящий из разных голосов и сливающихся в один оглушительный и нечленораздельный шум. Чанмин даже боялся себе представить, сколько человек на этот раз согласились прийти на вписку и одновременно уместились в крошечной столовой Минхо, где и двум-то людям обычно было негде развернуться. Сделав шаг по направлению к открытой двери, он первым делом заметил чьи-то вытянутые ноги в поношенных кедах прямо посреди входа, явно мешающие остальным ходить туда-сюда. "М — манеры", — Мин покачал головой, заглядывая в комнату. — Хён! — к нему тут же подбежал довольный хозяин квартиры, буквально вешаясь ему на шею. — Ребят, кто ещё не знает, познакомьтесь, это мой самый любимый хён, Шим Чанмин. Также он откликается на Макса. Мин обвёл взглядом присутствующих: Реук, Чонун, Хёкдже, Чонсу, Донхэ, Хичоль — все эти лица уже были ему знакомы. А вот новенькие, отчего-то, не внушали доверия. — Хён, познакомься, это Тэмин, рядом с ним — Джинки. — Рад встрече, — Мин поклонился. "Первый, как я уже понял, слишком активный, тут даже Хичоль отдыхает, а вот второй... что он там жуёт? Пахнет курочкой". — А это хёны с вокального отделения: Сонмин-хён и Кюхён-хён, — Минхо показал на последних, расположившихся около выхода. Чанмин перевёл взгляд на них. "Блондин, понятно, натурал до мозга костей. Его напыщенный взгляд весьма красноречив, хотя розовый ремень на его джинсах меня смущает". — Так ты и есть — Чанмин? — усмехнувшись, поинтересовался второй, кажется, Кюхён, сидящий на полу, обладатель тех самых вытянутых ног и кедов, мешающих движению. — С утра был, — отбил подачу Макс. — А, что, я здесь популярен? — Ну, Минхо от тебя кипятком писает, рекламирует постоянно, — тот пожал плечами. — Вот и хотелось посмотреть, что ты из себя представляешь. Чхве после этих слов быстро стушевался и поспешил спрятаться за спинами Тэмина и Джинки. — И как? Посмотрел? — Чанмин изогнул бровь. — Посмотрел. — Ну, и? Кю, не ответив, лишь усмехнулся и отхлебнул пива из бутылки. — Ты прекрасен, хён, спору нет, — улыбнулся Тэ. — Но до меня тебе всё равно ещё далековато, — вставил свои пять вон Хичоль, переводя всё внимание собравшихся на себя. — Не правда ли? "Мачеха всегда завидовала Золушке", — скривил лицо Шим, усаживаясь рядом с Кюхёном на пол. — Пива хочешь? — тот протянул ему стеклянную тару. — Спасибо, — Мин кивнул, принимая бутылку. — Должен будешь. Макс аж воздухом поперхнулся. — Даже так? — А как иначе-то? После этих слов его новый знакомый, абсолютно никого и ничего не стесняясь, переложил свои ноги с пола на колени Чанмину, комфортно устраиваясь на месте. Шим прокашлялся. — Удобно тебе? — Вполне. — Ничего не смущает? — А должно? — Есть термин один, как же там было... ах, да, это называется "личное пространство", чувак, ты вообще слышал о таком? Кю скривил губы в довольной усмешке. — Не слышал. — Как же ты до сих пор здоровый и невредимый-то по земле ходишь? — Твоими молитвами, — он повёл плечом. — Что-то я очень сильно в этом сомневаюсь. — А не стоит, — он снова отпил из бутылки. — Почему мы не можем просто сойтись на том, что нам сейчас вполне комфортно? — Нам? — Мне и моим найкам. — А, то есть, моё мнение здесь никого не интересует? — Рад, что ты наконец-то это понял. Кюхён уставшим взглядом посмотрел на Макса, замечая, как смешно шевелятся от негодования его ноздри. — Чувак, расслабься уже и просто получай удовольствие, — Кю вздохнул. — Разве ты не за этим здесь? И ни к чему сейчас быть таким напряжённым, не порти всем настроение. — А, так это я его порчу? Простите великодушно, — съязвил тот. — Прощаю, — кивок. — А теперь развлекай меня. — Офонарел? Я, что, по-твоему на клоуна похож? — Минхо-я! — жалобно и слишком громко проскулил Кюхён. — Минхошечка! Тот повернулся к ним, широко вылупив свои и без того огромные глаза, чем весьма позабавил остальных собравшихся. — Что случилось, хён? — ахнув, спросил он. — Твой друг отказывается со мной играть и дружить, — наигранно надул губы тот. — Это всё потому, что я гей? Мин от неожиданного заявление даже воздухом поперхнулся. — А ты гей? — уточнил он. — Я думаю, тебе показалось, — узнав в чём дело, успокоился Чхве. — Мой хён не такой! — Не выгораживай его! — не унимался гость. — Быть гомофобом — не круто, — как бы между делом заметил сидящий рядом с Кю Сонмин. — Человек имеет право любить того, кого он хочет и считает нужным. — Да что ты говоришь, — язвительно фыркнул Чанмин. — А я и не знал. — Теперь будешь знать. После этого по кухне пронесся ряд осуждающих его перешептываний, среди которых вполне чётко можно было услышать "как его вообще земля носит" Реука, "а я думал, он нормальный" Хёкдже, "бедный, бедный Кю-а" Чонсу, "а там случайно ещё курочки не осталось?" Онью, "а я думал, он тоже гей" Хичоля и иже с ними. Макс на это лишь закатил глаза и выдохнул. Когда же он перевёл полный презрения взгляд на Кюхёна, ему хотелось рвать и метать. Сидящий напротив него человек выглядел слишком довольным, а его наглая ухмылка неимоверно раздражала. "Вот гадёныш, — подумал про себя Шим. — И это еще, поди, с ним Минхо планировал меня свести? Ха-ха-ха". — Не смотри на меня так, — понизив голос настолько, чтобы никто вокруг больше его не слышал, произнес Кю. — Зато теперь ты знаешь, кто я. — И зачем мне эта информация? — Потому что я знаю, кто ты, — быстро стрельнув взглядом в сторону хозяина квартиры, ответил тот. — И теперь тебе не придётся голову ломать, к кому из друзей Минхо можно и нужно подкатить, а к кому нет. "Ах, он чхвекастый засранец". — А с чего ты взял, что я вообще собирался это сделать? Человек напротив сощурился и, немного поразмыслив, по слогам произнес: — Ин-ту-и-ци-я. Против такого у Мина не было контраргументов. — Так что советую начать тебе развлекать меня сейчас, если хочешь, чтобы я развлекал тебя потом, — улыбнулся Кюхён. "2:0, и ведет в счете... он. Чёрт". Будучи взрослым и здравомыслящим, Макс не любил судить о человеке по первому впечатлению. Он не раз убеждался в том, что порой первоначальное мнение достаточно субъективно, основано только на эмоциях и абсолютно лишено здравого смысла. Сюда же, в первостепенные причины того или иного отношения, примешиваются и твоё настроение, и настроение другого индивида. Кто знает, вдруг кто-то на самом деле добрый и ласковый, просто день с утра не задался, а ты уже записал человека в главные злодеи страны. К слову, тут даже за примером далеко ходить не надо: ещё несколько лет назад Мин считал своего нынешнего лучшего друга Минхо настоящей занозой в заднице, невыносимо гиперактивным чуваком без чувства меры и недалеким принцем, привыкшим получать всё, что он хочет. Так и здесь. "А вдруг за маской этого придурка скрывается что-то стоящее?" Хотя, если хорошенько подумать, вряд ли этот парень, сидящий напротив него, мог быть в принципе определён как обычный и среднестатистический. Едва ли. И по прошествии нескольких часов, которые они проболтали после, проведя бок о бок на кухне Минхо и уничтожая одну банку пива за другой, Чанмин, хоть и немного, но всё-таки изменил о Кю свое первоначальное мнение, сойдясь с самим собой на том, что этот человек — сам по себе такой странный: потрепанный жизнью, с завышенным чувством собственного достоинства, раздутым самомнением и напрочь отсутствующим чувством самосохранения. "Как будто бы Ким Хичоля проапгрейдили до версии три точка ночь, лол". Да, он был таким. Но и на это, скорее всего, были свои причины, о которых Шим мог только догадываться. И за всей этой выстроенной годами оболочкой скрывался, если хорошенько приглядеться, вполне себе нормальный парень. "Нормальный" — насколько это прилагательное вообще применимо к творческим людям. — Родители так-то хотели, чтобы я на экономический поступал, — он вздохнул посреди разговора, — но не срослось. — Что, достаточное количество баллов не набрал? — усмехнулся Макс. — Набрал, — с долей сарказма ответил тот. — Просто петь у меня явно лучше получается, чем цифры считать. — Ну, правильно, здесь же много ума не надо. — А ты, между прочим, зря смеёшься, — Кюхён покачал головой. — Смотри, вот услышишь, как я голосом владею, сразу же в меня влюбишься. — Ага, — рассмеялся Мин, — в тебя и твои убитые найки. — Так, а почему бы вам не разрешить ваш спор песней? — внезапно вклинился в диалог Тэмин, подслушивающий их разговор без зазрения совести. — Чанмин-хён, я видел, что ты с гитарой пришёл! Сыграй, а Кюхён-хён споёт! "Ах, ты маленький вездесущий паршивец". — Мы все споем! — подтвердил Сонмин. — О, а, что, у кого-то есть гитара? — ахнул Хёкдже. — Хён принес, — кивнул хозяин квартиры. — Заводи шарманку, капитан! — воскликнул Хичоль. — Наш бравый и пьяный отряд требует продолжение банкета! К чёрту всё! Даёшь песни и пляски! А в этом "отряде", как пару выходных назад успел выяснить ШимЧан, было такое негласное правило: "если уж Хичоль вписался, туши свет, не возражай и молча соглашайся". Поэтому теперь деваться точно было некуда. Расчехлив свою благоверную и подкрутив колки до нужного звучания, Макс, удобно устроившись в ногах своего нового знакомого, медленно перебирал металлические струны длинными пальцами, извлекая из инструмента спокойную и плавную мелодию. Ему то и дело вторили голоса разных тембров и громкости, среди которых явно выделялся волшебный низкий баритон. — Ладно, признаю, — кивнул Кю Шим после пятой песни, — поешь ты, и правда, хорошо. Даже очень. — Лучше всех присутствующих? — поинтересовался тот. — Определённо. — Эй! — обиделся Онью. — Я всё слышу. — А я на полном серьёзе это утверждаю, — прыснул Мин. — Ну, так что, ты уже влюбился в меня? — Кюхён слегка наклонил голову. — Ещё пока нет, но процесс запущен, — Макс рассмеялся. И это, как ни странно, была чистая правда. Глупо это отрицать. Чанмин понимал, что его влечет к этому парню, сидящему рядом и позволяющему себе слишком открыто с ним заигрывать. Он то и дело, как будто бы невзначай, дотрагивался до руки или колена Шима, не убирал ладонь слишком долго и смотрел прямо в глаза. Это было так нездорово, неправильно, но как будто бы жизненно важно. А, может, просто хотелось во что-то поверить. И тупо заняться сексом. — Мне не нравится твоя футболка, — ни с того ни с сего вдруг сказал Кю. — И что ты предлагаешь? — Шим отложил гитару. — Снять ее и отбросить в сторону, — тот пожал плечами. — Что-то мне подсказывает, что на полу она будет смотреться гораздо лучше, чем на тебе. — Хочешь, чтобы я замерз? — Не переживай, не успеешь. И Чанмин сбился со счёта, какой это недвусмысленный намек в его сторону за последний час. — Я так погляжу, ты не из тех, кто долго идет к своей цели. — А чего зря разглагольствовать? — слегка наклонил голову собеседник. — Если я что-то хочу получить, нельзя с этим медлить. То же и с людьми. — Но люди — не вещи. — Знаю, — пауза. — Но, скажу тебе по секрету, в этой комнате есть еще парочка скрытых и латентных гомосексуалистов, которые могут положить на тебя глаз. А я не могу этого допустить. — Ты... стой! Что ты сказал? В этой комнате... что? — Ха, расслабь булки, чувак, — рассмеялся он. — Это была шутка. — Ааа, — как-то слишком неуверенно протянул Макс. — Их не парочка, а каждый первый. За редким исключением. И если бы глаза умели выкатывается из орбит, в тот момент Мин точно бы ослеп. — Не смотри на меня так, — ухмыльнулся Кюхён. — Всё ведь вполне очевидно. Главное — присмотреться повнимательнее. — Да бред! — Думаешь? — Естественно. Ты же целый вечер только и делаешь, что какую-то пургу несёшь! — Ну, если не хочешь верить мне — не верь, твоё право. Но я повторюсь: присмотрись получше, и ты сам во всём убедишься. Но Чанмин не хотел присматриваться. Не хотел размышлять об этом. Потому что он был не готов к такому повороту событий. Он — это он, такой, какой он есть. А на остальных ему фиолетово. — Что, теперь ты будешь загоняться по поводу того, угрожает кто-то твоей пятой точке или нет? — Знаешь, я, пожалуй, пойду и свежим воздухом подышу немного, — прокашлялся Шим. — Скоро вернусь. И по дороге на балкон, лавируя между собравшимися, он слишком явно их игнорировал, всеми силами стараясь не смотреть на Донхэ, кормящего Ынхёка сладостями прямо с руки, Хичоля, прикусившего язык и с интересом за ними наблюдающего, и (о, ужас!) Минхо, своего старого доброго друга и натурала, на коленях которого так удобно и даже по-хозяйски устроился Тэмин. Ирония здесь состояла ещё и в том, что свежего воздуха на лоджии было примерно столько же, сколько кусочков жареной курицы могло бы лежать в руках голодного Онью — полный ноль. Зеро. Дырка от бублика, который в этот самый момент самозабвенно уплетал Сонмин. Вся мебель и стены тут давно пожелтели, стали сальными, грязными и пропитались запахом табака, сыростью и алкогольными парами. Макс достал из кармана полупустую пачку и прикурил. Не хотелось признавать, но отчего-то голова шла кругом. — Мог бы и меня с собой прихватить, — Кю ввалился на балкон сразу же следом за ним, закрывая распахнутую настежь дверь. — Не оставляй меня там одного. Я их всех боюсь. — Да что с тобой будет, — фыркнул тот. — Меня могут увести. — Куда? — Не куда, а у тебя, — очередная многозначительная пауза. — А мы же этого не хотим. И это высказывание, как и десятки других, случайно или нет сегодня брошенных им, скорее всего, было риторическим и не подразумевало ответ. — Будешь? — Чанмин протянул новому знакомому сигарету. — Спасибо, но я не курю. — А, голос бережёшь? Или боишься, что мама отругает? — Это... просто вредно. Мин сощурился. — Сказал человек, который пьет уже энную бутылку пива. — Это тоже вредно, — согласился он. — Если на то пошло, жить в принципе вредно. — В одиночестве — да, — неожиданно Кюхён подошёл ближе. — Без любви — да. Без секса — тем более. Шим поймал на себе сосредоточенный, абсолютно трезвый взгляд и сглотнул, так и не сделав больше ни одной затяжки. — Без меня, кстати, тоже. — Что? — не своим голосом спросил Макс. — Без меня жить — вредно, плохо и грустно. — Думаешь? — Почему бы тебе не проверить и самому в этом не убедиться? — Пожить без тебя? Да я, вроде как, всю жизнь только этим и занимаюсь. Кю, усмехнувшись, ничего на это не ответил. Вместо этого он подошёл к нему вплотную, почти касаясь своей рубашкой одежды Чанмина, и, расположив лицо прямо напротив собеседника, буквально в паре сантиметров, и слегка приоткрыв рот, выдохнул прямо в губы Мина, тихо произнося по слогам: — Знаешь, а я бы тебя поцеловал прямо сейчас, да не хочется с пепельницей облизываться. — Зачем же ты тогда вообще пришёл сюда следом за мной? — Чтобы сказать тебе об этом, — он слегка скривился. — Подразнить. А ты теперь мучайся. И Макс бы соврал, если бы стал утверждать, что это не подействовало. По какой бы ещё причине он сломя голову понесся в ванную комнату, вновь распихивая всех на своем пути, в поисках своей зубной щётки, которую он, по счастливой случайности, оставил у Минхо ещё во время своей первой ночёвки в этой квартире. Всё ради того, чтобы чуть позже, вновь закрывшись вдвоём на балконе, впиться в чужие пухлые губы настойчивым и требовательным поцелуем, пробуя их на вкус и крепко прижимая Кюхёна к себе. И чтобы, проснувшись посреди ночи от жажды, услышать на другой половине кровати хриплый смешок: — Что, не спится? Всё обо мне думаешь? — О, да, все мои мысли о вас. — Ого. Ты, внезапно, ко мне на "вы" стал обращаться? — Я, так-то, говорю о тебе и твоих убитых найках, — прыснул Мин. — А, ну... я польщен. — Не думал, кстати, что пора купить новые? — Это винтаж, чувак. — Кого ты обманываешь? — он оскалился. — Это старье, чувак. — Может и так, — задумался тот. — Зато они привлекают внимание. — Вот уж точно. И теперь, кажется, они повсюду будут преследовать меня, да? Где бы я не заночевал? — Не хочешь — не будут. И здесь Чанмину следовало бы ответить "хочу". Но отчего-то было ощущение, что время ещё не пришло. Да и он — не сопливая девчонка, которую так и подмывает поболтать о своих чувствах. Вместо этого он лишь молча наклонился к парню, лежащему рядом под одеялом, и невесомо поцеловал его в висок. — Наверно, нужно будет завтра предупредить Минхо, что мы занимались сексом на его кровати, и извиниться за это, — зевнул Кю. — Чтобы он простыни поменял. — Он нас убьёт. — Думаешь? — Уверен. — Пусть так. Но мне по барабану и ни капельки не стыдно. — Совсем? — Совершенно. А ещё Кюхёну было абсолютно плевать на то, разозлятся на него его друзья и одногруппники или нет. Разве сейчас важно, что клуб, в который он в итоге уговорил всех пойти посреди вечера, чтобы расслабиться и потанцевать, давно закрыт. И что он на самом деле решил остаться дома не потому, что перебухал и неважно себя чувствовал. А Мин решил присмотреть за ним не потому, что только у него есть запасные ключи и только ему Минхо может доверить на ночь свою квартиру. Просто, если ты чего-то хочешь, по-настоящему сильно, нельзя медлить. Нельзя откладывать на завтра любые возможности, надеясь на следующий удобный случай. Нельзя жить по принципу "вписки-выписки, наливай-сваливай". Больше нельзя. И, кто знает, вдруг ежеминутный порыв и внезапное влечение способны перерасти во что-то большее? Способны. Наверняка способны. Макс был в этом уверен. Но это уже совсем другая история.