В шоколаде

Раздражать Тамаки, театрально увиваясь вокруг Харухи, было уже не интересно. Отыграно и наскучило. Бесить короля тем, что они куда популярнее его, и единственная девушка в их компании с большим интересом отвечает на их знаки внимания, чем на его, конечно, было неплохим развлечением… но, по большему счёту, бесполезным. Тамаки, конечно, ужасно злился, забавно сердился и вообще являл собой хороший пример жертвы для насмешек, но все же близнецы поняли, что в его чувствах не хватает остроты. То есть как бы… она есть, но какая-то… наигранная, чересчур, аляписто демонстративная. Задумавшись над этим, Хитачин погрузились поглубже в ситуацию. И обнаруженное за внешней маскировкой тайное бушующее море чувств повергло их в восторг. Тамаки был влюблен вовсе не в Харухи. В принципе, они начали это подозревать уже давно. Тамаки всегда реагировал на их выходки одинаково. Злился, возмущался, ревновал, изображал смущение… Отыгрываемые им эмоции было легко принять за чистую монету кому угодно. Но близнецы Хитачин не были «кем угодно», они были самыми талантливыми и умелыми актерами в академии. И им была как никому близка истина про то, что у любой монеты есть две стороны… Скрытая от взгляда сторона Тамаки была пронзительно голубой, собственнической и по-детски наивной, и Хитачин, распознав истину, даже не сразу смирились с тем, как они вообще могли так долго не раскрывать, пожалуй, самого худшего театрала в их клубе. Тамаки с ума сходил по Кёе. Настолько, что только с ним одним отбрасывал свои клоунские ужимки и проявлял истинную сущность: невинную, открытую, страдающую. Хитачин были в восторге. Такой ракурс ситуации открывал гораздо больший простор для издёвок. Сперва они проявили аккуратность. В их, хитачинском, смысле аккуратность. Возможно для кого-то зажать Отори в объятия с двух сторон, когда Тамаки был поблизости, и нежно скользнуть пальцами по телу вице-президента и было бы серьезным шагом, но у них была иная шкала допущений. И по ней эта выходка была так, на нижней отметке шкодливости. Тамаки отреагировал более чем показательно. Взвыв, король клуба подскочил к близнецам и за плечо рванул шокированного от тройного нападения Кёю к себе. Близнецы его не отпустили. Через пару мгновений к перетягиванию Кёи счастливо подключился Ханни. Каратисту Хитачин Отори проиграли, но не расстроились. Они, определенно, победили в целом… Тамаки стискивал плечи Кёи и смотрел на них с ужасом и гневом. — Что на вас всех нашло?.. — в своём извечном ледяном стиле поинтересовался Отори. Тамаки придвинулся ближе к нему, закусывая губу, и рыжие близнецы довольно рассмеялись. Отныне увивание за Отори стало их новым любимым развлечением. Каору подходит к Кёе и, шкодливо заглядывая ему в глаза, надкусывает кончик банана, обхватив его губами… Хикари, стоя перед Отори, долго скользит пальцами по стволу игрушечного водяного пистолета, заряжая его… и заодно Тамаки — на брызжущую ненависть, готовую разлететься по сторонам и окатить с ног до головы всех, кто попадётся на пути. Тамаки злился. Тамаки страдал. Тамаки срывался на ни в чем не повинных соклубников, выходя из образа всегда обходительного со всеми джентльмена. Близнецы веселились. В какой-то момент их игры стали откровенно выходить за рамки псевдоэротики и стали явственно демонстрировать интерес к Кёе. И вот тут всё и пошло не так. Если в их случае интерес к Кёе, и правда, был, но лишь с учетом того, чтобы поиздеваться над Суо, то сам Кёя, до этой поры воспринимаемый ими лишь как инструмент для достижения цели, неожиданно проявил своеволие. И близнецы Хитачин в кое-то веки потеряли контроль над самими же устроенной ситуацией. Когда Каору и Хикару, как обычно, облепили его с двух сторон на диване клуба и начали через него кормить друг друга мороженым, Кёя, жарко выдохнув, выдернул из рук Хикару ложку. — Не могу больше, — объяснил он. Откинул ложку прочь, засунул пальцы в холодную вязкую сладость и провел ими по губам Хикару, пачкая старшего брата в белоснежной таящей жиже. И после притянул близнеца за подбородок к себе, слизывая с его губ мороженое. Каору распахнул рот и выпучил глаза так же, как и Тамаки Суо, наблюдавший до этого момента за сценой с неисчерпаемой ненавистью. Ненависть стала шоком, театральность обрела истинность. Отпустив губы Хикару, Кёя притянул к себе уронившего вазочку с мороженым на пол Каору, приникая теперь уже к шее младшего брата. Хикару дрожащей рукой утёр губы. Тамаки бросился прочь из помещения клуба. — Вы же сами этого хотели?.. — в тоне отпустившего Каору Кёи почти не было вопросительной интонации. Он, действительно, был уверен в том, что понял всё верно. Хитачин отодвинулись от него, упершись в края дивана. — Кёя, — выдохнул Каору и, не найдя слов для продолжения, просительно посмотрел на брата. — Мы делали это, чтобы… позлить Тамаки, — выдохнул Хикару. — Тамаки? — Кёя был искренне удивлён, и близнецы окончательно осознали, насколько сильно все пошло не так. — Он влюблён в тебя, — поведал Хикару. — Мы… изображали всё это, чтобы его позлить, — объяснил Каору. — Изображали?! — Кёя выглядел по-настоящему оскорблённым, и Хитачин вжали головы в плечи и пристыженно опустили взгляды в пол. Одинаковые внешне, пламенно-рыжие Хитачин, которые всегда уверены в том, что умнее всех. Отори рассмеялся. — Попались, — лукаво прокомментировал он, и близнецы уперли в него возмущенные взгляды, снова приблизившись. — Я прекрасно знал о его чувствах, — улыбнулся Отори. — Мне просто было интересно, как он отреагирует. Будет ли бороться за меня или… бросится прочь в слезах. Кёя фыркнул, и Хитачин уязвлённо переглянулись, уже поняв, как закончит свою речь Отори. — А ваше развлечение пришлось к месту, — удовлетворил их ожидания Отори. — Я использовал вас, чтобы проверить Тамаки. Как я и думал, он… Дверь распахнулась снова, и Суо, подскочивший к дивану, яростно заскользил по стволу игрушечного пистолета, внутри которого переливалось что-то тёмное. — А ну руки прочь от моего Кёи!!! — коричневая жижа выстрелила в лицо Хикару, и он отлетел в сторону, ударившись затылком о спинку дивана. Выстрел повторился на бис в Каору, но тот успел прикрыть лицо рукой, потому коричневая тягучая жижа попала на одежду и теперь капала с рукава клубного пиджака. Кёя рассмеялся и поднялся с дивана. — Тами… — выдохнул он. — Ну шоколадом-то зачем… Суо откинул игрушечный пистолет, заряженный на поражение, и притянул Отори к себе. — Захотелось. Ты мой. Только мой. Будь со мной. Я для тебя всё сделаю… Всё будет… в шоколаде! — Очень смешно! — прорычал Хикару, утирая лицо. Каору завалил старшего брата на диван, пользуясь его временной беспомощностью, и принялся слизывать молочную сладость с его губ. Тамаки прижимал к себе отвоёванного Отори и даже не думал ни за что благодарить близнецов Хитачин. Они только мешали! Издевались! Развлекались и не думали о счастье его и Кёи! Он бы и без них справился. Признался бы… когда-нибудь… Больно нужна их помощь!.. Каору потянул Хикару в сторону душевых, и Тамаки толкнул Кёю на отвоёванный и диван тоже. — Ох, Тами… тут шоколад… — поджал губы Отори, испачкав пальцы в коричневой тягучей сладости. Тамаки притянул к себе его пальцы и принялся облизывать, посасывая и проникая кончиком языка в пространство между ними. — Я, конечно, уже ничему не удивляюсь, но вы всё же не смейте здесь этим заниматься, — ровно предупредила Харухи, пронося мимо чайный поднос. — Достаточно того, что у нас клуб свиданий в заброшенном кабинете музыки. И здесь то джунгли, то наряженные в горничных старшеклассники… Рыжие инцестники эти… Как вообще этот клуб функционирует, не понимаю… Как в какой-то юмористической манге… Недовольно бурча, девушка, наряженная парнем, скрылась в дальнем конце помещения. Шоколадное лобзание на диване продолжилось. В душевой стирали с себя отпечаток чужих поцелуев и касаний рыжие близнецы. Всё было в порядке привычного эротического абсурда: местный стандарт.