Героин

Погода Нью-Йорка удивляла жителей своим холодом и слякотью. Необычно для декабрьского Манхэттена, но что поделать, кто вправе спорить с природой? Холодный ветер раздувал расстегнутое черное пальто, украшением которого был тёплый шарф цвета беж. Несмотря на непогоду город был оживлён, все куда-то спешили в предновогоднюю ночь, как обезумевшие скупая товары в магазинах. Спешка была привычным делом для ньюйоркцев, чего нельзя было сказать о парне, который спокойно шёл по тротуару. Под светом фонарей и ярких-вывесок бутиков его волосы отливали медью, а янтарные глаза отражали холод, таящийся глубоко в душе. Парень остановился у одной из витрин магазинов, на секунду задумываясь о том, чтобы он делал, если бы его ждала дома семья? Ни девушки, ни друзей. В двадцать три года он был абсолютно одинок, ни раз задумываясь над своим бытием. Горячий американо в бумажном стакане из кофейни рядом с домом приятно обжигал губы, стекая по пищеводу. Горький привкус напитка вовсе не разочаровывал, он лишь способствовал наслаждению быть частью ночного города. Тёмные улочки блекло проскакивали между пестрящими названиями вывесок кафе и ресторанов. Свернув за угол, стакан полетел на землю, разливая остатки кофе. Тяжелые шаги отдавались эхом о кирпичные стены здания, к которому приближался красавец. Дойдя до облезлой железной двери черного входа, он занёс руку перед собой, трижды ударив ребром ладони, сжатой в кулак. Собственное дыхание подводило, отказываясь работать. Лёгкие прожгло болью, и блондин прижал ладонь к левой стороне груди. Скрип двери вынудил его выпрямиться, опуская руку. — Назовите имя, — из-за железной махины выглянула невысокая девушка с ярко-рыжим цветом волос. — Джейс Эрондейл, — леденящим душу тоном отозвался парень. Дверь отворилась полностью, выпуская на улицу слабый желтый свет. Рыжая отошла в сторону, пропуская гостя. — Валентин уже ждёт вас, — тоненький голосок эхом отдавался о бетонные стены внутри. Как только Эрондейл пересёк порог, дверь за ним захлопнулась. — Ничего не говори, — безразлично кинул он, поднимаясь по лестнице. Девушка закрыла рот, следуя за парнем, чтобы проводить его туда, куда он и сам прекрасно знал дорогу. Запах плесени уже не интересовал Джейса, он больше не обращал внимание на мелочи, сопровождающие его жизнь. Несколько лет назад распрощался со своей семьей. Был изгнан с позором, а точнее ушёл сам. Не выдержал жалостливых взглядов, разговоров за спиной, и бесконечных попыток помочь ему. Сестра слёзно молила не покидать дом, звонила без остановок, умоляя о встрече. Брат искал каждый день, часто приходя к порогу его дома. Руки тряслись не от мороза, дрожь в теле была любимым ядом для Эрондейла. Он толкнул тёмно-коричневую дверь, пробегая глазами по знакомым красным стенам. Ещё несколько шагов и парень замер, находясь в центре зала. Дорогие кожаные диваны, тени, играющие в злые шутки, и запах табачного дыма. Естественный цвет глазных яблок окутан красными капиллярами, с потрохами выдавая блондина. Нет, ему вовсе не было стыдно. Это всё проклятая ломка, мучавшая его второй день. Он отчаянно собирал купюры по квартире, допивая элитный виски отца, что ему удалось прихватить с собой во взрослую жизнь. — Дорогой Джейс, — весёлый голос мужчины средних лет действовал на Эрондейла как фактор агрессии. — Рад снова видеть тебя. — Мне нужна доза, — выпалил Джейс, потирая прикрытые глаза. Ультрафиолетовый свет ламп его раздражал не меньше, чем надменная ухмылка дилера. — Опять? — смеялся Валентин. — Что ты можешь мне дать взамен? Юноша трясущимися руками стал вынимать набитые в карман стодолларовые купюры. Его сводила с ума нехватка героина в крови. Моргенштерн, довольствуясь, наблюдал за типичным клиентом, готовым отдать последнее, чтобы ощутить эффект наркотика. — Присаживайся, — с улыбкой произнес мужчина, указав на кресло перед столом, за которым он сидел. «Терпение. Поиграет и отпустит», — подумал парень, как можно осторожнее приземляясь на мягкую обивку. Его не интересовали пустые разговоры или упивающийся его слабостью ублюдок, который находился прямо перед ним. Всё, о чем он мог думать — новая доза. Говорят, героиновые наркоманы живут от года до двух. Миф Джейс Эрондейл рассеял себе сам, четвертый год существуя на наркотиках. Поначалу было странно, он всего-то хотел развлечься в компании очередных новых друзей. Лёгкая жизнь была мёдом, пока наркотики не стали сменяться более крепкими и эффективными. Первый год прошёл нормально, никто даже не подозревал, что комната блондина забита дурью, никотином и всякого рода добавками для настроения. Второй год был на ступень тяжелее, зависимость была неизбежна. Но выход оставался всегда. Изабель раз сто предлагала ему поехать в клинику, Алек пытался уговорить его рассказать родителям. Но Джейс оказался трусом, побоялся падения в глазах матери, она же души в нем не чаяла. Сейчас его жизнь — героин. Он дышит, открывает глаза, передвигается, только бы добраться до очередной порции кайфа. Это стиль его жизни. Грёбаный стиль самоубийцы. Суицид наивысшего левела. — Как поживаешь? — Отлично. Мимо него прошла та девушка, что-то передавая Валентину. Его дочь — Кларисса: зелёные глаза, невинный взгляд, в коем читалось желание спасти мир. От неё тошнило. Такая милая и добрая, прям светится благодаря нимбу над головой. Убивает людей, как и её долбанный папаша, толкая наркоту всем желающим. — Кларисса, милая, — обратился к ней отец. — Мистеру Эрондейлу нужна новая порция. Джейс поднимает глаза, наблюдая за растянутыми в улыбке губами. Вот её сущность — дьявол, управляющий хрупкой на вид оболочкой. Изумрудные глаза сверкают в тени, от их света парню хочется лезть на стену. Он резко отворачивается, сдерживая приступ. Время кончается, ему срочно требуется доза. — Блять, просто дайте мне то, что я у вас прошу! — нервно выкрикивает, стягивая с шеи шарф. И рыжая бестия, подобно ангелу хранителю уводит его за руку в соседнюю комнату. Там стоит кровать, тусклая лампа в углу, и ободранное кресло. Клэри закрывает за ними дверь, спуская пальто блондина и стягивая с него рубашку. Мускулистое тело привлекает рыжую, она тянется за поцелуем, но у него нет на это времени. Джейс хватает её за горло, прижимая к стене. Боль от удара волной расходится по телу, на губах всё та же улыбка. Ей нравится, как горят его глаза. Она не даст им потухнуть, этому огню гореть и гореть. Игла пронизывает вену и Эрондейл с наслаждением стонет, вытягивая руку. Нажатие — и по его венам сочится противоядие и яд в одном флаконе. Новый шанс жить. Пухлые губы накрывают рот девушки, страстным поцелуем растягивая удовольствие.