И пусть твои звёзды горят

Колледж, вопреки ожиданиям Линали, был совершенно не таким, каким она себе его представляла. Конечно, всё было по стандарту: бесконечные эссе, преподаватели, которым общим счетом было на всё и на всех наплевать, стрессы, бессонные ночи, вечеринки, алкоголь и эти отвратительные пластиковые баночки, наполненные Бог знает чем — всё в точности как в историях её друзей и знакомых. А вот студенты мужского пола — совершенно другая тема, и брат не скупился на "лестные" истории разного сорта. Со временем она выработала специальный фильтр, через который проходило всё, что Комуи говорил об "этих ужасных и отвратительных мальчишках", и на выходе получалось нечто раз в пятьдесят более адекватное. Впрочем, большая часть жизни Линали сопровождалась его предостережениями, и вся прелесть школьных лет обошла её стороной, оставив после себя горькое послевкусие одиночества. Поступление в колледж, думала она, было идеальной возможностью это изменить. Из-за того, что она переехала из другого города, мало кто здесь её знал, и многие почему-то были убеждены в том, что она наверняка когда-то да с кем-то встречалась — и совершенно точно делала множество других вещей — но, увы и ах, это было далеко от истины. В конце концов, учеба в колледже была именно такой, какой она себе её представляла, но и это было лишь верхушкой айсберга. Вечеринки были еще более бесбашенными, занятия были практически бесконечными — как, собственно, и эссе с проектами — а студенты и вовсе оказались другими. Бывало, в компании друзей она чувствовала себя на седьмом небе от счастья, но стоило часам пробить полночь, как она ударялась в слёзы. И тысячи слов не хватит, чтобы описать студенчество во всех подробностях. Но несмотря ни на что, она всей душой полюбила колледж. Но не так сильно, как друзей, с которыми она познакомилась в его стенах. Канда Юу был одним из тех, кто был родом из её родного города: его Линали знала с самого детства. Они обедали вместе хотя бы раз в неделю, иногда чаще, и она больше не чувствовала себя одиноко. Аллен Уолкер заканчивал местную школу и намеревался поступать в этот колледж в следующем году. Они не раз пересекались на подработках, и к тому же его крестный отец был старым другом Комуи и тем, с кем, по его заверениям, "нельзя говорить даже под угрозой смерти". И, конечно же, Лави. Их первая встреча состоялась в осеннем семестре на вводной лекции по психологии. Или, вернее сказать, именно тогда она впервые обратила на него внимание. Его просто нельзя было не заметить: высокий рост и потрясающие рыжие волосы только привлекали всеобщее внимание. Он всегда носил яркую одежду, даже в разгар зимы, и, казалось, никогда не расставался с шарфом. От него за километр веяло загадочностью, и каждый раз, когда они пересекались на совместных занятиях, Линали просто не могла отвести от него взгляд. Уже через два дня она узнала его имя после того, как он с жаром ответил на вопрос преподавателя. Лави, сказал он, ухмыляясь, и, казалось, что каждая клеточка его существа излучала уверенность. В итоге, оне не смогла удержаться и запечатлела в памяти каждую его черточку. От очертания его челюсти, оттенка его волос и ассортимента его шарфов до сапогов, которые он, по-видимому, обожал. Она и подумать не могла о том, чтобы заговорить с ним, пока в один момент он сам не стал частью обеденных посиделок с Кандой. Линали бы не соврала, если бы сказала, что её сердце остановилось, когда она, войдя в столовую, заметила Лави, сидящего рядом с Кандой, который казался еще более злым, чем обычно. Сделав пару неуверенных шагов, Линали остановилась и глубоко выдохнула, стараясь хоть немного унять тревогу. У неё не было причин нервничать: он не знал её, и, быть может, даже не подозревал о её существовании. Слишком эфемерны были её надежды на то, что он видел её хотя бы мельком. У неё совершенно точно не было причин нервничать. Расправив плечи и приподняв подбородок, Линали уверенно направилась к столу и молила Бога, чтобы никто не заметил, что она запнулась за ножку отодвинутого стула, невесть откуда появившегося на её пути. Без сил опустившись на место рядом с Кандой, Линали вежливо улыбнулась Лави — Господи, пожалуйста, не дай ему заметить пылающие щеки — и с плохо скрываемым любопытством покосилась на Канду. Он в свою очередь ухмыльнулся, увлеченный перепиской, но на безмолвный вопрос ответил. — Это Кролик. Он захотел собственными глазами увидеть мою "девушку", — он поднял руку, показывая кавычки, и только потом отложил телефон и наконец поднял глаза. — О, — вымолвила Линали, взглянув на Лави, который, казалось, смутился. — Значит, тот самый Кролик. Канда часто жаловался на его выходки, и Линали искренне радовалась, что он нашел себе друга, компанию которого он может вынести, но она бы и в жизни не подумала, что этот друг – сам Лави. Решив, что ни один человек просто не смог бы его не узнать, она спросила: — У нас общая психология, да? — Да-да, — ответил Лави с ухмылкой и с укором уставился на Канду. — А ты не говорил, что встречаешься с хорошенькой мисс Ли, Юу. Линали почувствовала, как щеки залились румянцем, и понадеялась, что Лави спишет это на морозную погоду за окном. За долю секунды Канда схватил вилку и воткнул её в столешницу в считанных миллиметрах от мизинца Лави, на что тот вскрикнул и тут же её вытащил. — Еще раз меня так назовешь, и это будет уже не вилка! И к твоему сведению, мы не встречаемся. Линали засмеялась и отложила вилку подальше, выхватив её из цепких пальцев Канды. — Он говорит правду, — сказала она, наконец отведя взгляд от зеленых глаз, и открыла меню. — Мы друзья детства, он мне почти как брат. — Вот как, — произнес Лави, в голосе чувствовалось облегчение, и Линали крепче стиснула меню, не имея смелости поднять глаза. Конечно, он рад, потому что Канда промахнклся, твердила она себе, а не потому, что они не пара. — Вот так хорошие новости! А ведь все та-а-ак хотят знать, в каких вы отношениях. Вы знаете, что вы оба слишком привлекательные, чтобы не быть ни с кем в отношениях? — он засмеялся, и Линали сконцентрировала всё внимание на напитках, чтобы не думать о словах "слишком привлекательные". — Я забыл представиться. Я — Лави. Наконец она оторвалась от меню, и стоило лишь увидеть его теплую улыбку и сияющие глаза, россыпь веснушек на носу и лохматую копну рыжих волос, все то напряжение, что витало в воздухе, рассеялось. — Линали.

***

— Дом милый дом! — нараспев сказал Лави, закрывая за собой входную дверь, пока Линали вешала куртку, подобрав с пола упавший шарф Лави и набросив обе лямки рюкзака на плечо. — Тебя не было дома всего два часа, — сухо сказала Линали, пальцами зарываясь в мягкий материал шарфа. Из кухни послышался приглушенный голос Лави: — Два часа – это вечность! На секунду из комнаты высунулась рыжая голова с парой сверкающих глаз. — Хочешь, закажем пиццу? — Ты еще спрашиваешь? — со смехом спросила она, аккуратно устраивая шарф на полке, и направилась в гостиную. Её первая студенческая весна буквально стучалась в окно, а погода, к её разочарованию, всё еще была слишком холодной. Но вот его квартира была тёплой, а горячий шоколад, который он приготовил, был еще лучше. — Спасибо, — она улыбнулась ему, искренне удивляясь, что она когда-то могла допустить мысль о том, что она никогда не влюбится в него. Он отмахнулся от её благодарности в своей обычной манере: немного неуклюже, но было видно, что он всё равно доволен. Лави вырос в довольно строгой семье с требовательным дедушкой, как он сам рассказал одним зимним вечером, выдыхая клубы пара в холодное ночное небо, делая далекие звёзды размытыми. Атмосфера его дома воспитала в нем специфическое отношение к похвалам в его адрес, но, несмотря на это, Линали твердо решила всегда выражать свою признательность, даже когда речи идет о самых привычных вещах. С этой мыслью она вытянула ноги под кофейным столиком, положила подбородок на его поверхность и, повернув голову к Лави, нежно улыбнулась. — Спасибо, что согласился пойти со мной, — проговорила она, наблюдая за тем, как пар от её кружки, причудливо извиваясь, испарялся в воздухе. Никто из друзей Линали не решился выйти на улицу в мороз, ожидая, пока она не закончит свои дела. Никто, кроме Лави. Он засмеялся и покачал головой, опустившись подле неё, и достал учебники из рюкзака. — Пустяки, — беззаботно ответил он, а его щеки едва заметно покраснели. Это обрадовало Линали, и она сделала глоток из кружки. — Во всяком случае, давай уже наконец-то покончим с домашкой! От живости Лави ее прорвало на хохот. Но Линали всё же последовала его примеру и достала гору учебников, размышляя над тем, как много поменялось в её жизни за этот год. С первой встречи они буквально не расставались: вместе разгребали горы домашнего задания, обедали, сидели на занятиях, а вскоре и вовсе стали часто наведываться в гости друг к другу. Понемногу раскрылась и его загадочность: он — мальчишка из очень строгой семьи, на которого возлагали огромные надежды; он — мальчишка, который считал свои веснушки чем-то инфантильным и даже немного стеснялся их, что тем не менее не мешало ему с удовольствием носить вызывающие банданы, из-под которых постоянно торчали взлохмаченные волосы; он — мальчишка, который представлял из себя намного больше, чем могло показаться на первый взгляд. А еще он выбрал её колледж только потому, что он находился на идеальном расстоянии от дома: не слишком далеко, но и не чересчур близко; и подружился он с Кандой только потому, что понял, что под словами "проваливай нахрен отсюда" он имел в виду "не говори так громко в библиотеке". Он стал для Линали лучшим другом, о котором она и мечтать не могла: громкий, смущающий, смешной, интересный, озорной и даже в какой-то степени плохой. Постепенно она стала открывать в нем и новые стороны: он часто пользовался масками, которые скрывали его настоящие эмоции; он был рассудительным и чувствительным — всё это иногда заставляло её нервничать. Но важнее всего было то, что он был хорошим человеком и замечательным другом. И, возможно, даже кем-то большим. Лави сидел, скрестив ноги, почти касаясь её. Под предлогом сесть поудобнее, она подвинулась и задела его колено. Лави вздрогнул, и Линали опустила голову, стараясь скрыть улыбку. Самое главное, что он обращал на неё внимание. Как, впрочем, и она на него. Вдруг на её телефон пришло оповещение, заставившее обоих подскочить от испуга. Издав нервный смешок, Линали вытащила телефон из рюкзака и прочитала сообщение. Это был Комуи, он обещал, что приедет в пятницу, чтобы забрать её домой на каникулы. Напечатав короткий ответ, Линали поставила телефон на беззвучный режим и отложила, на её губах играла легкая улыбка. Несмотря не гиперопеку Комуи, она очень сильно по нему соскучилась. — Кто написал? — отстраненно поинтересовался Лави, его руки неподвижно нависали над нетронутым заданием. Успехи Линали были не лучше. — Мой брат, — ответила Линали. Конечно, Лави знал его имя, но говорить о нём, называя Комуи, было как-то странно и непривычно. Он всегда был Братом. — Ага, — только и произнес Лави, на секунду опустив глаза, по-видимому, размышляя над чём-то, и снова посмотрел на неё. — Значит, из-за него ты так ни с кем и не встречалась в школе, да? Вздрогнув, Линали зарделась еще сильнее, когда на её "что?" голос предательски зазвенел, неприятно резанув по ушам. Лави ухмыльнулся, весь его вид выражал удивление и отсутствие хотя бы намека на угрызения совести за неловкий вопрос. — С чего ты взял? — воскликнула она, сопротивляясь соблазну взять шарф и спрятать в нем покрасневшее лицо. — Ну, ты сама только что подтвердила мои догадки, — Лави тихо рассмеялся, играясь с карандашом в одной руке и ритмично отбивал им по столу. — И, чтоб ты знала, брат, чья сестра хотя бы раз с кем-нибудь встречалась, не стал бы изводить меня по поводу отношений с этой самой сестрой. — Только не это, — простонала Линали, зарываясь в мягкий материал шарфа в нелепой попытке спрятаться. — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. — Юу как всегда беспощаден~ Я почти уверен, что он без раздумий дал мой номер, только чтобы не разговаривать с Комуи. — О Господи, — сдавленно прошептала она. — Господи, как мне стыдно. Вот и всё. Комуи своими собственными руками официально разрушил все её шансы на гипотетические отношения с Лави. Он бы ни за что не стал бы интересоваться девушкой, чей чрезмерно заботливый брат постоянно изводил бы его звонками и сообщениями с угрозами. Лави продолжил как ни в чем не бывало, и казалось, что сложившаяся ситуация его даже забавляла: — А в одном из сообщений он написал: "Моя обожаемая, красивая, потрясающая сестренка стала слишком часто упоминать тебя в наших разговорах". Вот и всё. Линали хотелось провалиться под землю. Хотя нет, сначала придушить Комуи, затем, возможно, и Канду, ведь как он мог её так жестоко подставить? А потом, наконец, под тяжестью содеянного сделать что-нибудь и с собой. Но сначала ей следовало бы притвориться, что ничего ужасного не произошло. — Мне правда очень жаль, — сказала она, опустив шарф до уровня глаз. Она уставилась на зелёную водолазку – её подарок на Рождество, как и красный шарф. — Мой брат всегда делает что-нибудь нелепое и глупое, и, Боже мой, до сих пор не могу поверить, что он это сделал… — и она начала бормотать что-то нечленораздельное себе под нос. Тем временем Лави заливался смехом, смахивая случайные слёзы. Не колеблясь ни секунды, он потянулся к ней и стянул с её лица шарф, чем испугал её, и положил конец бесконечному потоку извинений. Он медленно опустил руку, повесив конец шарфа на её плечо и, задержавшись на мгновение, отпрянул. — Всё хорошо, всё хорошо – тебе незачем так переживать, — наконец сказал Лави, и Линали заметила, что он уже давно отложил карандаш. — Нет, не хорошо, — пробормотала Линали, отведя от него взгляд на домашнюю работу, которую не суждено было закончить сегодня. — Я рассказал тебе об этом, не потому что меня это как-то задевает, — начал Лави, Линали напряглась и опустила руки, чтобы поправить несуществующие складки на юбке. Лави был очень проницательным и носил так много масок, что было достаточно трудно определить: говорит он правду или лжет во благо. — Честно. Я просто… Я рассказал, потому что я хотел бы узнать. Ну, встречалась ли… то есть встречаешься… встречалась бы… — Лави оборвал себя на половине фразы и нахмурился. Ситуация показалась Линали настолько комичной, что она издала тихий смешок, и часть её ужаса отступила. Да, Комуи точно услышит всё, что она о нём думает, но прямо сейчас всё её внимание было обращено к смущенному Лави. — Я никогда ни с кем не встречалась, — наконец ответила Линали, стараясь не смутиться еще сильнее. — Но я бы согласилась, если бы кто-нибудь предложил. — Кто угодно? — в напускном ужасе спросил Лави. Линали нахмурилась. — Не кто угодно, конечно… Но, если бы хотела "кого-нибудь", я бы, наверное, и встречалась с "кем-нибудь", — и что, что Лави подумал, что она распущенная или что-то типа того. Она уже давно определилась с кандидатурой. — Нет, это не то, что я имею в виду! — скороговоркой проговорил Лави. — Мне просто интересно, есть ли у тебя кто-нибудь на примете? Тебе кто-нибудь нравится? — А, — сказала она, немного жалея, что так резко высказалась. Уж лучше сказать всё, как есть, чем позволить глупым недомолвкам испортить их отношения. — Наверное, — призналась она, снова переведя взгляд на собственные руки. Тяжело вздохнув, она подняла глаза и уверенно посмотрела ему в глаза. — Да. Пусть понимает эти слова, как хочет, подумала она, волнуясь и чувствуя гулкий стук сердца в груди. Он что-то сказал почти неслышно. "Ага", наверное. В комнате повисла тишина, и Линали в отчаянии молила, чтобы курьер приехал побыстрее. Она только открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, что хоть немного бы разрядило обстановку, но Лави оказался быстрее: — Значит, ты никогда не целовалась? — выпалил он. У неё заняло добрых несколько секунд, чтобы понять, что он у неё спросил; но стоило ей это сделать, как она вспыхнула, продолжая уверенно смотреть ему в глаза. — Нет, — ответила она. Хотел ли он её поддразнить? Из-за того, что у неё нет опыта? Лави поджал губы и лихорадочно метал взгляд с одного предмета на другой, пока не посмотрел ей прямо в глаза. Он сделал глубокий вдох перед тем, как сказать: — А хотела бы? Моргнув, она подскочила, стукнувшись спиной об диван. Что? ЧТО? Конечно, когда они сидели рядом, а их руки или ноги едва соприкасались, например, в автобусе, на занятиях или даже во время обеда, ее голову посещали разные мысли. О том, что, если она совсем немного подвинет руку, она коснется его руки. О том, как бы она хотела положить голову ему на плечо. О том, как бы она хотела обнять его, прижаться к его груди и уткнуться носом в его шею. Она думала и о его поцелуях, о том, какими бы они были. Хотела бы она? Хотела бы поцеловать его? Ах, кого она пыталась обмануть, конечно же, да! От волнения она уткнулась в шарф, мягкий материал щекотал её губы. Щеки горели, и хотелось избавиться уже от этого шарфа, но она и с места сдвинуться не могла. Медленно выдохнув, она наконец ответила: — Да. Лави издал нервный смешок и, проведя пальцами по волосам, смахнул пару заколок, которые удерживали его челку во время зимних ветров. Они со звоном отскочили от поверхности стола и беззвучно упали на ковер. Лави придвинулся ближе, пока только край стола не стал единственным, что разделяло их, и она наклонилась вперед, после того, как это сделал он. Она почувствовала теплое прикосновение его большой ладони, когда он коснулся её щеки, его пальцы были немного жесткими на ощупь, но в тоже время нежными. Она наклонилась еще ближе, но пришла в чувство, когда он провёл пальцем по её нижней губе. Она сразу осознала, что его колени касаются её бедра, а тепло его руки ощущается даже сквозь одежду. Её пальцы рефлекторно сжали ворс ковра, и даже сидя она чувствовала слабость в коленях. Вся ситуация казалась ей комичной. Стук её сердца отдавался в ушах, и был таким громким, что заполнял звенящую тишину в пустой комнате. Пусть и с запозданием, но она пожалела, что не накрасила губы бальзамом, блеском или даже помадой. Она должна была признать, что образ Лави, усыпанного следами от губной помады после её поцелуев, казался более чем заманчивым. Когда он снова провел большим пальцем по её губе, в обратную сторону, она повернула голову и поцеловала его ладонь, а затем робко взглянула на него, думая, что сделала нечто странное. Но его сбитое дыхание, исчезнувшая улыбка и нежный взгляд, дали ей понять, что всё в порядке. — Закрой глаза, — прошептал он, и она подчинилась, чувствуя, как трепещут её ресницы. Он поцеловал её почти невесомо. Целомудренно и нежно. Напряжение в плечах спало, волной опустилось вниз по рукам и совсем исчезло, едва очутившись на кончиках её пальцев. В то же время она почувствовала прилив энергии, струившейся вверх по позвоночнику и ногам. Когда он отстранился на мгновение, она потянулась за ним, но его руки удержали её. До того, как она успела почувствовать смущение от своего порыва, он снова её поцеловал, один раз, два, и она потянулась левой рукой к его руке и обвила пальцы вокруг его запястья. Он прислонился лбом к её лбу, Линали облизали губы, ощущая сладость горячего шоколада, и поняла – ей этого мало. Лави едва сдержался, чтобы не замурчать от удовольствия, когда она притянула его ближе, одной рукой крепко обхватив его запястье, а другой зарывшись в рыжие пряди. Он сдавленно засмеялся, и через мгновение его смех утонул в новом поцелуе, требовательном и отчаянном. После он перенял инициативу, прикусив её нижнюю губу, и она поначалу опешила от неожиданности. Её ладонь заскользила вверх по его руке и легла на его затылок, и он пододвинулся еще ближе, почти вплотную. И хотя её позвоночник прогнулся под неестественным углом, оно того стоило. О подобном она не то, что не мечтала, а даже никогда не смела допустить и мысли. Она не могла насытиться и была готова целовать его, пока не запомнит форму его губ, аромат его одеколона или рисунок на кончиках его пальцев. Громкий звонок в дверь испугал их, и Лави отстранился, как ошпаренный. Линали застыла от неожиданности, безуспешно пытаясь ухватиться за пустоту, на месте которой он был буквально мгновение назад. — Ой, — произнес он, нервно посмеиваясь, обеими руками взлохматил волосы и смотрел куда угодно, но только не на неё. Линали подняла руку и коснулась нижней губы, её движение привлекло внимание Лави, и они завороженно уставились друг на друга. Снова раздался звонок. Лави моргнул и тут же вскочил. Всё случилось так быстро, что он задел ножку стола, неуклюже подпрыгнул, чуть не упав, и исчез за дверным проемом, заливаясь смехом. Эта сцена рассмешила Линали не меньше. Она плюхнулась спиной на ковер, закрыв ладонями лицо, и хохотала так громко, что не слышала ни слова из того, что говорил курьер. Всё-таки ей хватило остатков рассудка, чтобы снова сесть и убрать со стола тетради и учебники. Она всё ещё ощущала, как пылали её щеки, а сердце отбивало бешеный ритм в груди. Когда Лави вернулся, уже с пиццей, они сели ближе, чем раньше, и она уже не колебалась, прежде чем взять его за руку, переплетая пальцы. А Лави улыбался ей в ответ, ослепительно и неотразимо.