прекрасно

— Лицо попроще, — мягко бросает Черышев и хлопает Артема по плечу, — ты сейчас их сожжешь взглядом.  — Не понимаю, о чем ты, — цедит Дзюба, оборачиваясь на друга. Денис лишь пожимает плечами и отходит к другим гостям. Женский смех в другой стороне стола заставляет вздрогнуть. Артем возвращает взгляд на веселящуюся пару, и его глаза снова темнеют от злости. Акинфеев что-то нашептывает своей жене на ушко, приобнимая по-хозяйски ее за талию, а та хихикает, прикрывая рот ладошкой, кокетничая. Фу, блять. Чертов прием по случаю начала Чемпионата мира, зачем он вообще туда пошел. Ворот идеально-выглаженной белой рубашки нещадно душит, а галстук лишь помогает ей в этом. Дзюба опять смотрит на воркующую парочку, а рука сжимает бокал с шампанским с такой силой, что еще чуть-чуть, и тот треснет. Какой же, блять, Игорь Акинфеев идеальный муж, вы видите это? Привел любимую жену на прием и не отходит от нее ни на секунду, как здорово, честь и хвала. Не то, что Артем, поганый изменщик и бабник, оставил бедную жену дома, чтоб тут подцепить какую-нибудь шлюху. Фу, Артем, фу. На самом деле не шлюху, а примерного семьянина, но это знать не обязательно. Дзюба понимает, что окончательно проебался, когда бокал все-таки лопается в его руках, и по внутренней стороне ладони начитает течь кровь, пачкая идеально-выглаженную белую рубашку. Игорь в это время целует свою жену в губы, коротко, не пóшло, но этого хватает, чтобы Дзюба закипел.  — Вы еще поебитесь тут, — зло бросает мужчина и уходит в туалет смыть кровь. Кажется, его не услышали. Оно и к лучшему, чрезмерная эмоциональность Артема часто играла с ним злую шутку. И портить отношения с объектом обожания капитаном команды из-за этого высказывания совсем не хотелось. Мужчина тяжело дышит, наблюдая, как окрашенная в алый вода стекает в канализацию. Как же его заебало. Все: чертовы чувства к мужику, появившиеся внезапно и так сильно впутавшиеся ему в мозг, что он уже и не помнит, как жил без этого давящего ощущения в груди, когда Акинфеев рядом; сам Игорь, весь такой идеальный, любящий свою жену, верный; его эта жена, нежащаяся объятиях голкипера с таким видом, будто это что-то само собой разумеющееся, и нет ничего прекрасного в ощущении прикосновений его рук и теплого дыхания над ухом. Артем срывает с себя так же порядком заебавший галстук, набирает в ладони воды и умывается. Когда Дзюба смотрит на свое отражение, то замечает позади себя хмурого Игоря. Все-таки услышал. Пиздец.  — Хули ты творишь? — зло шипит Акинфеев, наступая на Артема. Дзюба молчит, потупив взгляд. Их капитан умеет быть строгим, да и Артем накосячил, он это понимает.  — Что с тобой? — интонация меняется на обеспокоенную. — Что-то случилось? Ты случился.  — Нет, все нормально, — Артем поднимает взгляд, — просто не люблю, когда на людях целуются, — с тобой, — да и волнуюсь перед матчем. Прости. Игорь облегченно выдыхает и хлопает друга по плечу:  — Все хорошо, я тоже волнуюсь. Не переживай, мы их выебем, — и, подмигнув Артему, выходит из комнаты.

***

Тренировка была выматывающей, как, собственно, и всегда. Артем жадно, взахлеб глотает воду, когда сзади слышит тихий голос:  — Я понял. Дзюба давится от неожиданности и, закашлявшись, оборачивается, сталкиваясь со злым взглядом Игоря. Опять.  — Что ты понял? — Артем вот, например, ничего не понимает.  — Я понял, почему ты тогда психанул. Дзюба шумно сглатывает. Что? Как? Кто-то сказал? Черышев?  — Артем, я понимаю, Катя* красотка, но она занята, — видно, что эти слова даются мужчине с трудом, — мы друзья, поэтому я решил поговорить, прояснить все сразу. Не нужно портить жизнь ни себе, ни мне. Артем ни разу не моргнул, слушая тираду капитана. Неужели тот подумал, что…  — Ты думаешь, мне нравится Катя? — даже звучит странно, черт возьми.  — Ну да, а почему тогда… Игорь сбивается, когда Артем делает шаг вперед, приближаясь.  — Нихуя ты не понял, — выдыхает мужчина и, сокращая последнее расстояние между ними, целует. Целует жадно, крепко, как в последний раз, зная, что это продлится недолго и больше не повторится. Глаза Игоря распахиваются от удивления, он ожидал всего, кроме этого. Поцелуй длится пару секунд, а потом Акинфеев отталкивает мужчину.  — Ты… Ты… Какого хуя? — Игорь не знает, что ему говорить, как себя вести.  — Слушай, я… — Артем хочет оправдаться, но Акинфеев не слушает, выскакивая из раздевалки. Ну, хоть не въебал.

***

 — Погоди, — Черышев шокирован, — что ты сделал? Они сидели дома у Артема, обсуждая произошедшее между ним и Акинфеевым.  — Я его поцеловал, — четко произносит Дзюба уже раз шестой за вечер.  — Прости, просто это же пиздец! — Денис не может поверить, что его друг наконец решился.  — Он думал, что я влюблен в его жену. Что я мог сделать?  — Даже не знаю, — мужчина показушно задумывается, — может, просто сказать, что это не так, и чтоб тот не парился.  — Уже ничего не изменить, — отрезает Дзюба, — да я и не жалею, если честно.  — Он тебе въебал? — вопрос прямо в лоб, Черышев по-другому не умеет, — прости, просто я бы въебал.  — В том-то и дело, что нет, — Артема, если честно, и самого удивлял тот факт, что Игорь ничего ему не сделал, — просто сбежал.  — Жди пиздеца на тренировке, — смеется Денис. Их беседу прерывает громкий стук в дверь.

***

Всю свою жизнь Игорь думал. Думал постоянно: дома, на работе, на улице, прогуливаясь. Эта черта его характера помогла ему стать вратарем. Ведь там нужно думать постоянно, анализировать, предугадывать, в какой угол полетит мяч. Сейчас Акинфеев мечтал избавиться от своей привычки думать, ведь все его мысли заполнил Артем. Он не понимал, в какой именно момент размышлений пришел к тому, что, собственно, был бы и не против повторить то, что между ними произошло. Думать о том, как это называется, Игорь боялся. Катя, решившая, что виной загруженности мужа является предстоящая игра, пыталась всячески расслабить его, но Акинфеев с ужасом понял, что ему нужно не это. Не эта. Артем Дзюба что-то с ним сделал, что-то, что в корне перевернуло его жизнь и мир. Игорь вскакивает с дивана и начинает судорожно собираться. Жена, отрывая взгляд от телевизора, удивленно за ним наблюдает.  — Дорогой, что-то случилось?  — Я кое-что вспомнил, — Игорь натягивает футболку, — мне срочно нужно к тренеру, прости пожалуйста.  — Ничего страшного, — Катя жмет плечами, — жду тебя. Сердце Игоря болезненно сжимается. Кажется, сейчас он собирается предать самого светлого человека, которого он знал.  — Я скоро.

***

Денис и Артем переглядываются. Дзюба вскакивает и быстро идет к двери, которая уже дрожит от сильных ударов. Мужчина наклоняется, чтобы посмотреть в глазок и замирает:  — Там Акинфеев.  — Охуеть, — пораженно выдыхает Черышев. Артем отпирает замок и распахивает дверь, глядя на запыхавшегося капитана. Он что, бежал сюда?  — Надо поговорить, — произносит Игорь.  — Короче, я пошел, — быстро говорит Денис и выскальзывает за дверь, оставляя мужчин одних.  — Проходи, — кивает Дзюба и уходит вглубь квартиры, Игорь следует за ним. В гостиной мужчина останавливается и разворачивается, сталкиваясь взглядом с капитаном. Они так и стоят, друг напротив друга, не в силах разорвать этот зрительный контакт. Но говорить ведь что-то нужно. Артем нарушает тишину:  — Слушай, тогда в раздевалке… — но Игорь перебивает:  — Заткнись. А затем подходит непозволительно близко, будто повторяя ту сцену, только поменявшись ролями:  — Ты, блять, что-то со мной сделал, — Игорь шепчет это прямо в губы, а затем целует мужчину. Артем пораженно выдыхает в поцелуй, но отвечает, положив одну руку на затылок Акинфеева, а другую запустив под футболку голкипера, поглаживая рельефный пресс. Игорь отрывается от губ друга для того, чтобы стянуть мешающую вещь с себя. Во взгляде Артема мешаются восхищение и похоть, он неотрывно следит за действием капитана, а затем припадает с поцелуем к открывшимся ключицам. Игорь, кажется, и не дышит вовсе, потому что ему, черт возьми, так хорошо, правильно.  — Как давно? — Артем слышит вопрос и поднимает голову. Он понимает, что имеет в виду Акинфеев.  — Давненько, — шепчет Дзюба с улыбкой, а затем стягивает с себя футболку и валит Акинфеева на диван. Игорь растворяется в нем. Кожа к коже. Так, как нужно. Они проебались, окончательно и бесповоротно. Но, блять, это так прекрасно.