i can't even

Неон клуба раздражает нервную, бьет по глазам нещадно, попутно задевая что-то около аорты холодным дымом сигарет, что туманом застилает комнату. В голове план горит начертанными стрелочками и галочками напротив пунктов, а еще Аллен лезет напролом, сметая все вокруг по глупой привычке. Однажды это сыграет с ними — или же только с Леном? — плохую шутку, но это же Барри. Он не может не нравится, он к себе располагает с первых секунд; сдался даже Уэллс, только поворчал ради приличия. Что говорить о Кейт, Лизе или же самом Снарте. Барри — концентрация хаоса, словно Вселенная ему при создании отсыпала щедро проблем по линии жизни, но в последний момент сжалилась на очарование через край. Эфемерная «улица» ему артерии забивает, то ли отравляя организм, то ли помогая нарастить невидимую сталь поверх слишком нежной кожи; он шрамы прячет длинными рукавами и искрящимся взглядом. Барри ломает все снартовы представления, на раз сносит выстроенные давным-давно стены, пылью легкие с сердцем пачкает; восхищение сменяется равным уважением после второго же дела, но Лен все еще надеется, что частичка восторга в карих радужках ему не мерещится. Барри улыбается надломано всегда, странно взмахивает руками с тонкими пальцами (это, кажется, остаточное от детства сиротой), но одной своей полуулыбкой выбивает любой намек на (само)контроль у Лена прямо из рук. Снарт понимает, что пропал слишком поздно, чтобы успеть выбраться из ловко расставленных ловушек. — Как тебе здесь? У него на лице отблески все того же проклятого неона играют, расцвечивают кожу кислотно-яркими пятнами, не забывая также шею и часть ключиц, что видны из-за расстегнутых первых пуговиц. Лен крепче сжимает зубы, руки в карманы прячет. Надо только дождаться, когда Лиза с Кейт начнут свою часть плана, надо только дождаться, а потом начать все заново. — Слишком ярко. И громко. (и душно, но это уже от тебя, так что не считается) — А меня почему-то дрожь бьет. Первое появление после смерти, немного волнительно, — он крутит меж пальцев десятку червей, пытаясь побороть накативший страх, а Лен зависает на этом простом действии, проклиная уже самого себя. Он слишком зависим от мальчишки с надтреснутым солнцем во взгляде, хрупкими костям и фирменными фокусами с картами и воровством; хочется заказать себе виски со льдом и остаться в этом баре до состояния полного презрения к себе. А Барри только добивает: без лишней мысли садится рядом, плечом касаясь чужого плеча, на атомы его разбивает одной усмешкой на обветренных губах и его кофе (выбитый у бармена со скандалом) допивает бессовестно совсем. Просто это же Барри. У него двойного дна не существует даже после не самого радужного детства, у него все всегда искренне и на пробой. И Лена он влюбляет в себя тоже просто и бесповоротно. — Знаешь, я скучал. По всему этому, — пальцы его вновь вырисовывают что-то странное в воздухе, описывая, наверно, новое разоблачение, но у Лена колет где-то в ребрах, когда он продолжает, — и по нашему с тобой дуэту. Это так, к слову пришлось. Снарт готов сдать последние позиции и белый флаг водрузить над головой в знак капитуляции; его сметает под ударными хлынувших эмоций из взорванного четырехкамерного метафорического, конечно. Настоящее сердце сжимает за клеткой ребер и вдохнуть получается только через десяток бесконечных секунд. Слова сами лезут наружу, игнорируя зависший в потоках чувств мозг: — Без тебя было скучно, Барри. И словно это он брал перерыв, а не Кейт, словно он уходил без стопроцентных шансов на возврат, а не просто оставался за занавесом всех фокусов, все еще прикрываемый легендой о трагичной смерти. И это его не хватало так сильно, без всяких «словно» и «как будто». Барри мимолетно задевает своей ладонью его пальцы, будто немного удачи забирая себе, и дальше по плану идет выверенно точно; сейчас у них феерическое возвращение Аллена из мертвых — Лен может поклясться, что его бьет по коже током (и совсем не статическим). Барри улыбается все также чуть сломано, карты в его руках парят и изгибаются под нужными ему углами — Снарт в эту простую магию неожиданно верит, зачарованный наблюдает за ним, не замечая насмешливого взгляда сестры. Барри — концентрация хаоса, обернутая очарованием и солнечными лучами пронизанная насквозь; Лен только сейчас осознает, что не хочет выбираться из ловушек, что ловушек никогда собственно и не было.