Любовь в наследство

Удивительно, но с тех пор как Даша забрала Павла из отделения полиции, прошло чуть меньше недели. Парочка продолжала жить под одной крышей, но между ними были напряженные отношения. Казалось, Павел стал избегать общества Дарьи. Девушка понимала, что, наверняка, серб обижается на нее. Брюнетка мучилась, но разговаривать или просить прощения у мужчины не решалась. Да и в целом, в последнее время Павел был мрачнее, чем обычно. Даша замечала это. Она не могла поверить, что причина таких изменений кроется только в ней. Канаева мысленно ругала себя за то, что не может собрать волю в кулак и поговорить с сербом тет-а-тет. «Ну, неужели, он не видел, как я переживала, когда забирала его из полиции. Я ведь, правда, за него беспокоюсь». А он думает только о том чертовом вечере, когда я представила его своим братом. А еще он, наверное, видел поцелуй». «Почему, если это только из-за меня, он не устроит скандал, не покажет, что я ему не безразлична?». В глубине души Даше хотелось этих споров и выяснения отношений. Ведь для девушки были загадкой чувства и мысли Павла. Сейчас она была дома одна. С утра серб уехал по делам в отель. Обещал вернуться только ближе к вечеру. Даше было одиноко. Пускай они почти перестали общаться с Пашей, но когда он был дома, брюнетка чувствовала его присутствие и была спокойна. Этот огромный дом наводил на нее тоску, она терялась в огромном пространстве. На самом деле, ее мучили бесконечные мысли. И, как всегда, это было из-за загадочного серба. Даша радовалась, что уже завтра она сможет поехать в Москву, ведь у нее начинается усиленная подготовка к соревнованиям. Это ее очень обнадеживало. Она тоже будет очень рано уезжать, а приезжать затемно. Такая перспектива ее устраивала. Вообще, Канаева могла переехать в свою квартиру и оставить дом Павлику. Но что-то ее останавливало. Она не хотела уезжать вот так вот, когда они почти перестали общаться и смотрели друг на друга через силу. Ей хотелось наладить с сербом дружеские отношения. Он стал для нее нечужим человеком. Ей не хотелось его терять. Даша приготовила ужин, накрыла на стол и стала ждать приезда Павла. Но тот не спешил ее обрадовать своим прибытием. Девушка просидела у окна более получаса, и вдруг окна ослепили фары его машины. Он приехал. Даша подскочила с места и быстро оказалась у входной двери. Через несколько мгновений дверь отворилась и в коридоре показался Павел. Мужчина, увидев Дашу, только грустно улыбнулся и начал снимать пальто. — Добрый вечер, Паш, — начала Даша. — Привет, — просто ответил он, глядя в зеркало. — Паша, я тебя очень ждала, нам надо поговорить. Я приготовила ужин и… — Даш, — перебил ее он, — я понимаю, но я прошу, давай как-нибудь потом. Пожалуйста. Даша посмотрела в глаза серба и увидела в них столько боли и тоски. У него что-то случилось. Девушка не знала, что дальше говорить, а он продолжал на нее выжидательно смотреть. Видя, что каратистка растеряна, серб просто обошел ее и сразу же поднялся к себе в спальню. Даша постояла так несколько минут, подошла к зеркалу и стала разглядывать свое отражение. В голове смешалась куча мыслей. «Паше очень плохо. Неужели это из-за меня. Он даже не хочет поговорить со мной. Я ведь хочу все исправить». Даша уже хотела пойти к себе, но потом передумала. Она решила пойти к Павлу и выяснить все у него. Если ее настойчивость его разозлит, то так и быть. Ей даже хотелось, чтобы он на нее накричал. Пусть проявит хотя бы какие-нибудь эмоции. Она больше не может смотреть на его измученное лицо. Это выше ее сил. Девушка несмело поднялась наверх и подошла к его двери. Она тихо постучала, но ответа не последовало. Тогда с замиранием сердца она дернула за ручку, и дверь легко открылась. Спальня была погружена в полумрак. Девушка не сразу отыскала Павла. Даже подумала, что его опять нет. Но вдруг она увидела, что мужчина сидит на полу. Его лицо освещает ночник и больше света в спальне не было. — Паша, — позвала его Даша. Павел молчал. — Паш, — Даша подошла к нему и присела рядом с ним. — Паш, я прошу, не молчи. Мне страшно, — честно сказала Канаева. Павел только тогда обернулся и посмотрел на нее. Девушка оказалась так близко и так рядом, что было для него совсем непривычно. — Сегодня, — начал Павел, — моей Маме исполнилось бы 50 лет, — на этих словах он закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. Дашино сердце, кажется, в данную минуту разорвалось на куски. Ей как-будто передалась вся боль Павла, что съедала его. Но, на самом деле, сейчас проснулась ее боль, которая жила так же и в ней, как и в нем. Боль потери, та, что никогда не исчезнет. — Паша, а что с ней случилось? — боясь спросила она. — Она, как и мой отец, погибла в 1999, когда бомбили Белград. Этот день я запомню навсегда. Мне было 13, я тогда много чего себе позволял. Хотя и сейчас ничуть не изменился, — он горько усмехнулся. — Но тогда я начал курить с друзьями в соседней девятиэтажке. Мы там собирались и нам было весело. Мои родители узнали об этом и очень сильно ругались. Я тогда их послал и пошел на крышу того самого соседнего дома. Сижу, курю, злюсь. И тут тревожная сирена, самолеты летят: один, второй, третий. Сбрасывают бомбы. И прямо на мой дом. Я увидел это своими глазами и не поверил. Я прекрасно помню, как я спускался с крыши, бежал по лестнице, думая: «Только не мои родители». А потом тьма. Я плохо, что помню потом. Меня забрал деда, а после приехала тетя Эля. Но этот момент, момент взрыва отзывается в моей голове. Мне больно от этого звука и сирены. Даша сидела, не шевелясь. В данную минуту она не могла поверить в то, как близка она с Павлом сейчас. Его рассказ оживил всю ее боль. Она вспоминала, как потеряла своих родителей и как переживала это. Ей хотелось именно сейчас защиты от этой боли, но она понимала, что Павел также в ней нуждается. И это была безысходность. Даша прижалась к плечу Павла и начала тихо плакать. Паша нисколько не удивился и даже не дрогнул, он продолжал сидеть бездвижно и смотреть прямо в стену. Но ощущая, как постепенно намокает его пиджак от слез, он не выдержал и обнял Дашу. — Тише, пожалуйста, я рядом, — Даша как будто этого и ждала. Она прижалась еще сильнее к Паше и закрыла глаза.  — Паша, я тоже потеряла родителей. Они погибли в аварии. Бензовоз врезался в автобус. Автобус занесло и в него врезалась машина моих родителей. В ней должна была быть и я. Каждое утро я ехала с мамой и папой в школу, а потом они ехали на работу. Но в тот ужасный день я заболела и осталась с бабушкой. Я не могу передать тебе, что я испытала, когда нам сообщили с бабулей об этом. Я, яяяя… Даша начала задыхаться и всхлипывать от боли. У нее началась истерика. Паша не знал, что ему делать. — Даша, Даша, родная, я понимаю тебя. Он развернулся к ней лицом и поднял ее подбородок. Он увидел красное заплаканное лицо девушки, которая смотрела на него и не знала, что ей сказать. В эту минуту два израненных сердца нашли друг друга. — Даша, прости, что я рассказал тебе это и расстроил тебя. Но я чувствую, как тебе больно, как ты переживаешь за меня. Ты — первая девушка, которой я это рассказал.  — А ты — первый мужчина, которому я рассказала это. Они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Паше было так хорошо от того, что она рядом с ним. Он слышал ее сбивчивое дыхание. И то, как она тихо всхлипывает. А Даша осознавала лишь одну деталь: он назвал ее родной. Ей было так важно сейчас чувствовать его заботу. — Не уходи, пожалуйста, — просил Паша, касаясь ее влажной щеки. — Останься, — прошептал он ей на ушко, придвинувшись еще ближе. — Да, — ответила она ему почти в губы. Он осторожно вытер ее щеки, слегка улыбаясь. А она не возражала, потому что каждое его прикосновение было для нее лекарством. Она перехватила его ладонь своей рукой и поцеловала. Паша опешил, но Даша развернулась и устроилась на его плече, закрыв глаза. Павел снова улыбнулся, обнял ее покрепче, поцеловав в макушку и тоже сомкнул глаза. — Спасибо, — прошептал мужчина. И каждый больше не думал ни о чём. Просто сейчас им больше ничего не было нужно. Нашли друг друга.