" Роман Тозиров, рады предложить вам место психоаналитика в нашей компании. Шахтерское поселение Пирамиден, расположенное на севере Норвегии - живописное место, где вы никогда не будете нуждаться в чем бы то ни было. Наши жители - чуть более сотни человек - работники угольной шахты на одноименной горе. Обязаны сообщить вам, что наше поселение- не выездного типа, потому вам придется подписать документ о невыезде. Именно по этой причине мы попросили направить в нашу компанию именно вас (насколько нам известно, вы еще не обзавелись семьей, однако, если есть люди, которых вы хотели бы взять с собой, просто сообщите нам). По этой же причине мы ищем специалиста: жизнь в закрытом поселении и постоянный труд в замкнутом пространстве (на шахтах) развивают в наших работниках фобии и неврозы, и нам просто необходим человек, способный справиться с данной проблемой. Мы готовы предоставить вам жилье с одной из наших семей. Семья Каспбрак с радостью позаботится о Вас и Вашем благополучии. Как и значительная часть наших работников, семья Каспбрак - русскоязычные норвержцы, люди честные и трудолюбивые. Если у вас нет вопросов или возражений касательно нашего предложения, ждем Вас 15.07.2018 на пропускном пункте с документами и вещами. После въезда вы уже не сможете покинуть территорию города в следующие 4 года. Надеемся, вы станете ценным сотрудником в коллекции нашей компании ".
Последнее предложение - это странное слово "коллекция" - смущает Рому. Ладно, на самом деле его не только это смущает. "Вот тебе и читай направление после отъезда", - мысленно вздыхает Тозиров. Тело парня сковывает холодное оцепенение, даже пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в письмо, не разгибаются. Ромка ведь и понятия не имел, что после учебы можно загреметь в подобное место. Слышал, конечно, что некоторых по окончанию распределяют на работу в тюрьмы, но чтоб в невыездной город... . Ромка - тот еще авантюрист, но чтобы настолько... Прежде, чем на Тозирова нападет паника, парень пробует себя успокоить: может, Пирамиден и впрямь станет его долгожданным шансом начать жизнь с нуля? Рома смотрит на себя в боковое зеркало и подмечает, что хаос на голове, который он с таким усердием превращал в терпимый артхаус, вернулся в исходную кондицию. Весь Рома - тощее лицо, черные блестящие глазищи и взрыв на макаронной фабрике вместо прически - выглядит непрезентабельно. Не так, как стоило бы выглядеть высококвалифицированному специалисту. Вкупе с потерянным выражением лица и огромными очками в роговой оправе парень и вовсе смахивает на неопытного студента по обмену. Понравится ли он семье, с которой ему предстоит жить? "Семья Каспбррррак", - шепчет он, мягко порыкивая. Смакует фамилию. - Волнуешься? - спрашивает вдруг водитель. Вот тебе раз, а Ромка за четырнадцать часов дороги решил уже было, что этот человек, не проронивший ни слова даже на границе, немой. Рома бросает на мужчину первый робкий взгляд исподлобья и понимает, что не только он здесь взволнован и напуган. Мужчина, ведущий презентабельную витару, выглядит нервным, под его глазами залегают глубокие серые тени. Руки, - замечает Рома, - несмотря на относительно зрелый возраст, уже подрагивают, да и сглатывает мужчина, по профессиональному мнению Тозирова, слишком уж часто (то ли от сушняка, то ли от болезни печени, то ли от банального волнения). Водитель производит впечатление настороженного и необщительного человека, но стоит ему заговорить, как Ромка в очередной раз убеждается в общепризнанной аксиоме: первое впечатление обманчиво. - Ты, парень, не бойся. Я работаю в Пирамидене уже десять лет, и поверь, это отличное место, где ты всегда будешь в достатке и спокойствии. - Хорошо платят? - скептично уточняет Рома. Ему, на самом деле не очень-то интересно, просто общение помогает бороться с собственными эмоциями, с накатывающим отчаянием. С каждым следующим словом собеседника лицо Тозирова удивленно вытягивается: -В Пирамидене никому не платят. Неужели не потрудился узнать об оплате, соглашаясь на работу? -Я по распределению, - опешив, бормочет он. - Значит повезло тебе с распределением. Товарно-денежная система у нас не действует. Все, что нам нужно, мы заказываем в интернете. Каждый день служебные машины завозят в город провизию и запрошенные товары, а все расходы покрывает компания... Понимаешь, мы работаем в обмен на обеспеченную и, что главное, безопасную жизнь. У нас не бывает террактов, войн, бедности... Наш город как бы в стороне от всего мирского ужаса. -Да вы просто идеал коммунистов...- тянет Рома, - Прямо все-все можете заказать? -С некоторым лимитом. Не переживай, журналами с девочками обеспечен будешь, - хохочет водитель. Его каркающий смех и низкопарный юмор Ромке не интересны, а вот идея создания коммунистического общества для сотни человек в 2018 году - очень даже. В свете новой информации расположение русского города вдали от истинной Родины кажется Тозирову невероятно ироничнным. Волнение медленно отпускает парня. Страх перед неизведанным превращается в подпитываемое интересом волнение, а перспектива жизни в закрытом городе воспринимается теперь как необычный эксперимент. - И что вы делаете, когда срок вашего контракта заканчивается? Не имея сбережений и места жительства, не имея новой работы, как вы встаете на ноги после Пирамидена? -А никто ни разу не покидал наш город, -вновь сглатывая, сообщает мужчина, - люди слишком счастливы у нас, они находят друзей, коллег, заводят семьи и живут в достатке, раз за разом продлевая контракт... Пока ты молод, ты ищешь приключений, но когда ты взрослый повидавший мир человек, все что тебе нужно - тихая гавань, где можно осесть с любимыми людьми и ни о чем не волноваться. Мы счастливы в Пирамидене. Описанная картина, практически идиллическая, восхищает парня, он покупается на однообразные описания, и по лицу его расплывается глупая наивно-предвкушающая улыбка. Когда ты молод, перспективы делают тебя слепым. -И что, уголь окупает затраты целого города? -Видимо, так. - А почему Пирамиден закрыт? Разве угольные шахты — засекреченный объект? - Пирамиден, фактически, русский город посреди Норвегии. У правительства и так полно проблем из-за дележки пограничья, не хватало еще чтобы жителям Пирамидена угрожала опасность. Не вдавайся в политические проблемы, малый, главное, что мы всегда будем в безопасности. "Да что он заладил: безопасно, тихо, спокойно", - раздражается Тозиров, оставляя, тем не менее, свои мысли при себе. -Знаешь, - помолчав, добавляет мужчина, - Что бы не написали тебе там в письме, на самом деле тебя наняли, чтобы ты разобрался с бушующими детьми. -Родители приняли жизнь в заточении, а дети хотят повидать мир? Подростковые бунты? - сразу же догадывается Рома. -Вот, ты и сам все понимаешь, дружище. В последнее время наши дети ведут себя слишком агрессивно, устраивают попытки побега, воюют между собой, некоторые и вовсе ведут себя неадекватно. -Как например? - Бьют других детей. Бьют других детей? Этот человек школьником никогда не был? Неужели жители Пирамидена настолько привыкли к мирной жизни, что воспринимают типичные для всего мира подростковые распри и иерархические детские войны как нечто, требующее вмешательства психиатра? Совсем что ли на своей безопасности двинулись? Так обычно и бывает: наслушаешься идеалистов и заранее составишь ошибочное мнение о человеке. Рома предпочитает разбираться с проблемами людей самостоятельно, после личной беседы. А потому прежде, чем его рот открывается, чтобы выразить несогласие, Рома переводит тему: -А как у вас с развлечениями? -Их полно! - с неожиданным энтузиазмом вскрикивает мужчина, и, Ромка готов поспорить, в глазах его пляшут шальные огоньки, словно он только и ждет, чтобы показать Ромке город и затащить его в самые злачные места на кутеж, - На шахтах работают только мужчины. Женщины занимаются обустройством города: работают в школе и детском саду, больнице. У нас есть кинотеатр, парк развлечений для малышей и, представь себе, "массажный салон". Ну, если ты понимаешь, о чем я, — подмигивает мужчина. -Вы имеете в виду... -Ну да, да, - понижая голос, шипит водитель. Глупо так шифруется. Будто в машине их могут услышать, ей Богу, - Но это тайна известна в нашем городе лишь мужчинам. Проболтаешься - шкуру спустят. Окей, - Рома, уж было решивший, что все в городе слишком правильные, нахально ухмыляется. Ответная ухмылка от водителя прилетает в ту же секунду, родня будущих сожителей. "Мы с тобой одной крови" - мысленно смеется Рома. Его настроение становится все лучше и лучше. Сопутствуя мыслям парня, меняется и пейзаж за окном. На смену покосившимся домишкам Баренцбурга приходят кристально-чистые мерцающие воды. Полноводная река тянется вдоль склона и опоясывает дорогу с двух сторон, а крутой обрыв уносит водную гладь вниз, в расщелину, образуя шумный водопад. Завывания ветра и шум водопада создают потрясающее смешение звуков. "Звуки свободы" - восхищается Рома. Даже небо проясняется вдруг мягким бело-золотистым сиянием. "Это, блять, похоже на рай", - думает Рома. Может, водитель прав, и Пирамиден - маленький рай на земле, оплот красоты и спокойствия, который Тозирову не захочется покидать никогда в жизни? Впереди виднеются кирпичные стены в 3-4 метра и пропускной пункт. Подъезжающей машине приветливо машут рослые мужчины. Если Тозиров не ошибается, на некоторых из них надеты бронежилеты. -Так, парень, - бодро улыбается водитель, - положи руки на приборную панель ладошками вверх. Сейчас нас обыщут. В карманах ничего подозрительного нет? -Зачем им бронежилеты? На город могут напасть?- интересуется Рома, когда мужчины, пожелав приехавшим хорошего дня, пропускают машину за ворота. -Не обращай внимания, - отмахивается собеседник, - они стали носить их после того, как мальчишка Бауэрсов, пытаясь сбежать из города, метнул кухонный нож в одного из охранников. Глаза Ромы ползут на лоб, но водитель быстро добавляет: -Именно поэтому ты здесь. Ты должен успокоить расшатавшиеся нервишки детей. И, - мужчина неловко кашляет, - будь поделикатнее с Генри Бауэрсом. И поосторожнее. Я знаю, на что он способен. Он - мой сын. Я Оскар Бауэрс, но все зовут меня Батч. Можешь обращаться ко мне по любому вопросу, - дружелюбно, но с долей неловкости бросает мужчина, протягивая руку. Наконец, машина въезжает в город, и Рома молча приоткрывает рот, добирая воздух. Расположенный на горной местности, городок петляет асфальтированной дорогой то вверх, то вниз, уходя к самому подножью высоченного исполина с чернеющим нутром шахты. Это даже не европейская - типично американская - провинция из разряда тех, что Ромка видел в фильмах вроде "Крутой Джорджии". Маленький городишко кажется безлюдным сейчас - в разгар рабочего дня. Двухэтажные домики - кирпичные, отделанные сайдингом или составленные из блоков, тихо дожидаются своих хозяев. Ухоженные лужайки, высокие деревья, бросающие тени на дорогу, фигуристые фонари, скамейки и... Взгляд Ромы неожиданно цепляет граффити на одной из стен, что-то про "хуи" и "дерьмо", выведенное скачущими неравномерно закрашенными буквами. "Даже пятиклассник нарисовал бы лучше", - думает Рома, но это не мешает ему уже сейчас чувствовать себя здесь как дома. Рома счастлив. Оскар Бауэрс довольно лыбится: -Нравится? Сложно не заметить, как меняется поведение мужчины по возвращению в город: с лица Батча не сползает блаженная улыбка, напряженные плечи его заметно расслабляются, а грудь, напротив, вздымается колесом. Даже руки мужчины перестают подрагивать. Спокойный, уверенный в себе Батч кажется гораздо моложе и статнее того испуганного молчаливого водителя, что вез Рому в город. -Сейчас я заброшу тебя к Джилл Урис в контору, решишь там дела с заключением контракта, оформишь пару-тройку - Ха! Сотен! - документов, а потом отвезу домой, - информирует он Рому. Документов и в самом деле оказывается бессчетное множество, и выбраться из конторы у Ромы выходит лишь где-то через час. Несмотря на занимательную беседу с вежливой, но слишком сдержанной работницей ("Завтра в обед зайди ко мне согласовать свое расписание, а до этого времени отдыхай и знакомься с городом и людьми"), Тозиров выходит измученным. В руках он тащит весящую не меньше тонны (по мнению самого парня) папку с досье на потенциальных клиентов. - Что за кислая морда? Джилл - зануда, конечно, но не настолько, чтобы выходить от нее с таким лицом, - ехидно тянет Батч, завидев Рому. Если на Тозирова два дня дороги повлияли не лучшим образом, то водитель, кажется, длительного отсутствия сна даже не заметил. Словно почерпнувший жизненных сил со въездом в город, он выглядит бодрым и довольным жизнью. -Возьми и расслабься, - говорит он, протягивая Роме рожок с клубничным мороженным. В ответ на удивленный взгляд Тозирова поясняет: -За углом автомат стоит. Бесплатный. Главное, не наглей, а то горло заболит. Наконец, машина останавливается в маленьком тупичке за развилкой улицы, и перед нетерпеливым, хоть и дико уставшим, Ромкой предстает его новое жилище. Внушительный двухэтажный дом дышит уютом. В голове сразу возникает ассоциация с рисунками на новогодних открыточках: тот же домик из красного кирпича с огромным дымоходом, сияюще-белыми оконными рамами и цветочными клумбами на подоконниках. "Новое начало", - думает Рома, силясь запомнить момент. Будоражащее волнение не дает ему сделать решительный шаг в будущее (или на крайний случай хотя бы шаг из машины). Перспектива знакомства с новыми сожителями будоражит внутри парня что-то до ужаса сентиментальное. Рома хочет не просто произвести хорошее впечатление на этих людей. Где-то на подсознательном уровне он хочет влиться в семью, срастись с ней и стать единым целым. Тозиров никому не признался бы в том, как трепетно он лелеет внутри это нежное уютное слово: семья. Да и другие слова тоже: забота, поддержка, понимание (и в кои-то веки не пустая квартира). "Пошел к черту, Фрейд", - мысленно шипит Рома, борясь с собственными страхами. Сложно отрицать свои потаенные желания, но игнорировать их - дело в разы более легкое. На ватных ногах шлепая по мощеной дорожке к двери дома, Рома едва не подскаиквает, когда дверь открывается и на него фактически налетает подросток-ураган. Смазливый мальчик, выхватывая из рук Тозирова чемоданы, втаскивает их в дом, нетерпеливо хватая за руку и самого Рому. По-дестки припухлое круглое лицо мальчишки раздраженно морщится, а густые каштановые волосы топорщатся из-под кепки петушиным чубчиком. Того и гляди этот маленький бойкий ребенок бросится в бой с невидимым соперником. -Я, блин, думал ты не приедешь уже, - зло вскрикивает он. Голос у парня начинает ломаться, звучит хрипло и глупо. Мальчишка тараторит так быстро, что Ромка готов поспорить, в детстве он побеждал в школьных конкурсах спеллинга, если таковые здесь проводились: -Меня зовут Эдди. Твоя комната на втором этаже направо, родители вернутся со смены в 9, скажешь им, что я ушел к пещерам, ужин в холодильнике, в нижних камерах есть банка пива, ключи на полке, мой мобильный, если что-то понадобится, записан на холодильнике. Приятно было познакомиться, - в его голосе сквозит акцент, заслушавшись которым Рома пропускает добрую половину сказанного. Уже около двери, набрасывая на плечи безразмерную джинсовку, мальчик бойко вскидывает голову: -Будешь лезть ко мне в голову, мозгоправ, проблем не оберешься. И... зря ты сюда приехал. Бывай. Пару секунд Рома корчит самому себе и закрывшейся за Эдди двери сердитую рожицу: щурит глаза и шипит, показывая зубы. Дальше - лучше: Рома впадает в полный ступор. Окей, как-то так Тозиров и рассчитывал начать знакомство со своими новыми соседями. Да кого он обманывает, это был полнейший провал.***
Не то, чтобы одиночество когда-либо пугало Рому. Остающийся наедине с собой слишком часто, он успел не просто привыкнуть - полюбить часы тишины и покоя, проведенные наедине со своими мыслями. И тем не менее сейчас, находясь в пустом незнакомом доме за черт знает сколько километров от дома, не имея, похоже, во всем мире ни одной по-настоящему близкой души, Тозиров хочет позорно пожалеть себя. В груди неприятно тянет. Разбирать чемоданы - ни сил, ни желания. Парень уныло оглядывает фотографии на полках, надеется, хоть это поможет занять голову. Из большинства рамок на него смотрит улыбчивый Эдди: вот он обнимает родителей, вот - пса, пухлую смешную таксу, а вот - сверкает ровным рядом белых зубов (ну просто ходячая реклама зубной пасты). Такая семейная идиллия расстраивает Ромку еще больше. А чего он ждал: что его тут же кинутся обнимать, назовут вторым сыночком и.. Глупый-глупый Тозиров. Разочарованный окончательно, Рома падает на диван в гостиной. Телевизор напротив проигрывает что-то из старых выпусков "Городских легенд". "С ума сойти, эта программа еще живет? - думает парень, - Ведущий уже 20 лет выглядит на тридцать, о нем самом, как о супердолгожителе, впору снимать мистический сюжет". Ведущий рассказывает о Слендермене. Старо как мир, но Ромке заходит, потому что на месте очередного похищенного ребенка он представляет нового сожителя - Эдди. Плохо - да. Помогает успокоиться - именно. Вообще, Эдди кажется Роме неплохим: улыбчивый, скорее всего простой в общении. "Его реакция при встрече была обусловлена спешкой и срывающимися планами, - понимает Тозиров,- Интересно, как звучит его полное имя: Эдвард, Эдуардо?" Телевизионный сигнал периодически сбивается, но в этом ничего удивительного нет. Миссис Урис рассказывала Роме, что в Пирамидене действуют свои телевизионная и мобильная сети: телефонная связь работает лишь в пределах города, а Тв-сеть транслирует передачи, подобранные по результатам голосования городских. Удивляет Ромку разве что то, что в центре черно-белых помех, на которые иногда прерывается показ, красуется иностранное слово: vermoj. Слово кажется смутно знакомым, но Ромка уверен, что язык, на котором оно записано, сейчас не употребим. На автомате парень вытаскивает из все еще лежащего в прихожей чемодана блокнот и записывает слово. "Может, это всего лишь название телевизионной сети?" Чего парень не ожидает увидеть днем на кабельном - так это скримеров. Скримеры, мать их! Да у Ромки душа в пятки уходит, когда посреди безмятежного пляжа на экране появляются вопящие зомби. "Надо бы спросить городских об этом". Спустя полчаса гипнотизирования зомбоящика Рома ощущает во всем теле тяжесть: голова кружится, а руки слабеют. "Дорога была слишком утомительной", - решает парень, выключая телевизор и откидываясь на спинку дивана. Комично вытягиваясь к чемодану, он берет в руки лежащую на кожаном ребре папку, ту самую, в которой содержится информация о его будущих пациентах. Как и ожидалось, все записи в журнале посвящены местным подросткам от 13 до 18 лет."Эдвард Каспбрак. 18 лет. Семья Эдварда переехала В Пирамиден из Осло через год после того, как его отец, вложивший все деньги в финансовую пирамиду, обанкротился и влез в долги. Эдварду на тот момент было 11 лет. Год мальчик прожил в бегах от банковских работников, нередко подвергался избиениям и голодал. Несмотря на свой возраст, не обучается шахтерскому делу ввиду медицинских противопоказаний (болен бронхиальной астмой). Изучает хирургическое дело. Заключение психиатра: невроз навязчивых состояний. Опасности не представляет".
-Привезли без согласия, — сразу подмечает Рома, - но все лучше, чем жить в бедности и терпеть побои. Здесь, значит, в комнатных условиях решил сам внушать людям ужас, маленький бунтарь? Единственное, что действительно удивляет Рому, это психиатрическое заключение. Парень и не знал, что до него в городе раньше работал психиатр. И что это за странное "опасности не представляет"? Ради интереса парень листает другие анкеты."Стэнли Урис ("Ох, да это же сынок юриста Джилл!). Уровень опасности: повышенный".
"Генри Бауэрс. Высший уровень опасности".
Бэн Хэнском. Уровень опасности: высший.
"И в чью голову пришла гениальная идея отмечать в личных делах детей "уровень их опасности"? - поражается Рома, - Не проще ли было сделать записи о детских проделках? Так судить об уровне опасности ребят можно было бы куда более объективно. Ведь, если по мнению Батча детишки опасны только потому, что дерутся друг с другом, можно ли доверять прошлому городскому психиатру?" Когда голова Тозирова перестает ощущаться пустым шаром для боулинга, парень выходит из дома, чтобы осмотреться. Если рабочая смена здесь заканчивается в 9, то до прихода Каспбраков остается еще два часа. Рома бредет по пустой улице и полной грудью вдыхает свежий воздух. Даже здесь, в дальнем конце города, еще слышен шум водопада. Запах, картинка, звук - все дарит Роме умиротворение. Выбивается из общего ряда разве что температура. В одном свитере парень зябнет, пальцы ног поджимаются от холода даже в кожаных ботинках. Никуда не сворачивая, за полчаса Тозиров выходит к реке у подножья горы. Сквозь мелководье от одного берега к другому мостиком тянутся крупные камни. Проскакав по ним, Рома оказывается около усеянного пещерными впадинами подножья горы. - В следующий раз, щенки, я попаду в цель, уж поверьте, - доносится из ближайшей пещеры. С грацией крадущегося тигра (и не такому научили Тозирова детские годы) Рома прокрадывается внутрь, занимая безопасный наблюдательный пункт. Перед его глазами две типичные уличные шайки. Все "по понятиям": четверо парней против четверых. -Да ты такой неудачник, Бауэрс, что перебьешь всех охранников, прежде чем, наконец, попадешь в меня. И это при моей-то комплекции, - ударяя себя по брюху, выкрикивает один из парней. Полный, светловолосый и загорелый, он выглядит как типичная бабушкина радость. Так и не скажешь сразу, что хулиган. За его спиной Тозиров не без удивления обнаруживает своего нового соседа в окружении парней, фото которых он уже встречал в своей папке: Уильяма Денбро и Стэнли Уриса. "А Каспбрак на их фоне выглядит как полный неудачник", - думает Рома. -Я все сказал, лузеры. И, Каспбрак, позаботься о русском. Если из-за вас мне снова придется устранять мозгоправа, вам не поздоровится. Вот это уже интересно. Рома продвигается ближе, чудом оставаясь незамеченным, и пытается понять, что же за светловолосый парень стоит к нему спиной. - Ты забываешься, Бауэрс. Мы своей части договора следуем, следуй и ты своей, -словно читая мысли Ромы, фамилию стоящего спиной парня озвучивает долговязый кудрявый мальчишка. "Сынок Джилл Урис. Повышенный уровень опасности", - вспоминает Тозиров. Светловолосый раздраженно ведет плечами и факует кудрявому: -Завтра в восемь здесь же. Ромка, слыша последние слова, тихо ретируется, прячется в соседней пещере. Здесь куда красивее: из каменных стен вытекают тонкие струйки подземных вод, крупные плоские камни возвышаются над водянистым усеянным мелкими камушками дном. Тозиров набирает в ботинки литры (не меньше!) воды, прежде чем добирается до камня, где можно хоть лечь, хоть усесться с вытянутыми ногами. Тозиров уже знает, куда будет приходить, когда нужно будет подумать. А подумать уже сейчас есть над чем... "Ох, блять!"- только и успевает мысленно вскрикнуть парень, когда у входа появляется темный силуэт: - Сидеть на жопе ровно ты не умеешь, да? - отбивается эхом от стен пещеры, - Здесь таких не любят. Неожиданным визитером оказывается всего лишь Каспбрак ("Всего лишь? А что если он тоже связан с исчезновением прошлого психиатра? Безопасен ли мальчишка? Что, если вся компания заметила шпионаж и решила разобраться со Тозировым сразу?") Шлепая по мелководью к одному из камней, мальчишка брезгливо морщится: - Херово шифруешься. Я увидел тебя, как только ты пришел. -Ты ведь в курсе, что мне двадцать четыре года и я работаю здесь психотерапевтом, да? - указывая собеседнику на его невежливое обращение, неуверенно начинает Рома. Пацану следует показать, кто здесь батя, но Тозиров сейчас в такой разножопице, что определить тактику поведения относительно Эдди никак не выходит. - А ты трепливый. Думал, будешь в ужасе от услышанного. -Это моя работа - анализировать тебя, а не наоборот, - уже увереннее бросает Рома. "От мальчишки не стоит ждать опасности, просто очередная пубертатная язва", - решает парень в конечном итоге. Каспбрак влазит на камень, ложится в полный рост и выбрасывает вверх руку. Совсем тонкая мальчишеская ладонь выписывает в воздухе непонятные узоры. На лице Эдди задумчиво-усталое выражение лица: -Эй, мозгоправ...Расскажи про ту сторону, - едва слышно бормочет он. Опешивший Тозиров думает, безопасно ли будет сейчас лечь, как и Каспбрак, на камень. Не набросятся ли на него откуда ни возьмись дружки Эдди? Сдавшись, парень все же укладывается спиной на холод и, когда в пещере не меняется ровным счетом ничего, отвечает: -Зови меня Ромой. Россия. Я приехал из России. Что конкретно ты хочешь узнать? -Глупое имя, - бормочет мальчишка, - Просто расскажи о свободе. - А её нет. Люди везде в чем-то ограничены, Эдди, - деликатно начинает Тозиров,- Ваш вариант ограничения - не так плох, в сравнении с тем, когда ты ограничен в деньгах, крыше над головой или, скажем, в родных людях. Роме самому противно, что он повторяет то, что так настойчиво вбивал в его голову утром Батч, но других слов не находится. - Ты еще ничего не знаешь об этом месте. Ограничений здесь куда больше, чем снаружи. Эдди и правда оказывается легким в общении, р а с п о л а г а ю щ и м. Беседа выходит легкой, одновременно бессмысленной и несущей колоссальный подтекст. Среди шумящей воды Рома чувствует себя расслабленным, обкуренным и невесомым, рамки его профессионализма вслед за установленной утром преградой между ним и Эдди летят к чертям: -В любом случае, снаружи ты был бы неудачником, - под удивленным взглядом Каспбрака Тозиров поясняет: посмотри на себя, ты выглядишь как мамина детка. Серьезно, Эдди, ты был бы полным чмошником снаружи. -Ты психолог или как?- недоверчиво подрывается Каспбрак. Эдди не выглядит больше как язвительный петух. Теперь он напоминает заинтересованного ребенка. Новое лицо в городе все же срывает с него рамки холодности и недоверия, притворного бахвальства . На лице мальчишки - абсолют удивления. - Ваша компетенция вообще позволяет говорить людям такие вещи? -Ти фсихолах иле хак?-кривляется в ответ Рома. Ни один мускул на его теле не приходит в движение: как лежал, так и продолжает лежать, глядя на возвышающегося в паре метров от него охуевающего Каспбрака. Тозиров и сам не понимает, зачем ведет себя, как чертов подросток, но собственное детское поведение, что удивительно, совсем его не смущает. То ли уединенная тихая пещера располагает, то ли на глупые поступки толкает наивное желание завести в новом городе хоть кого-то близкого, с кем можно было бы говорить по душам. Может, Рома погорячился с выбором? Но Эдди кажется безопасным и...искренним каким-то. Тозиров просто отвечает ему тем же, оправдывая свои слабости тем, что " нужно же втираться в доверие к своим потенциальным клиентам". Только вот Тозиров очень сомневается, что будет вести такие же задушевные беседы с сыном Оскара Бауэрса. В следующую секунду по пещере разносится оглушающе громкий смех Эдди: -Серезно? Блин....Серьезно? - хохочет мальчишка. Поднявшийся на локтях Ромка видит, как смешно округляются его и без того большие глаза. Вот ведь глазастая мамочкина детка. -Хочешь покажу как дерутся у нас? -Бить меня будешь? Рома закатывает глаза и достает мобильный. Есть у него одно видео... Парень быстро находит запись в альбоме и вытягивает руку, чтобы Каспбраку не пришлось спрыгивать с камня. Сколько бы Рома не отрицал, а этим видео он гордился, несмотря на то, что съемку вела какая-то старшеклассница с явными признаками тремора, отчего картинка в кадре скачет как наездник на механическом быке, а звукоряд состоит из пронзительного девчачьего визга и подбадривающего рычания парней. До шестнадцати лет Тозиров был тем еще долбаебом, честно говоря. Он нарывался всюду, где только мог, потому что только боль помогала ему чувствовать себя не так паршиво. После съемок этого видео, например, скорая принимала пациента с пробитым легким (результат удачно надломленного ребра, феерическое комбо), парой внешних переломов и тремя выбитыми зубами. Радовало, что соперник крючился на окровавленных носилках с не меньшими потерями. Сейчас, наблюдая за этой кровавой бойней, Ромка со смехом оглядывается на свое прошлое: "Идиотом был". А вот Эдди смотрит в экран полными ужаса глазами-блюдцами, заинтересованно прикусывает губу и, черт возьми, болеет за Тозирова, едва заметно взмахивая сжатым кулаком около своего бедра. Когда кроваво скалящегося Рому берут крупным планом, лицо Эдди и вовсе белеет. Заметно так белеет. "Нет, ну тут без вариантов, - думает Ромка, - брезгливая трусливая деточка была бы снаружи полным аутсайдером и напарывалась своими припухлыми щеками на все встречные кулаки. И хорошо, если только на кулаки". Занятый мыслями, Тозиров не сразу замечает, что видео с дракой заканчивается, сменяясь другим: тем, где выпускник Ромка мчится по ночным парковым улицам с парой друзей, крича что-то нечленораздельное. За огромной мостовой мелькает сияющий огнями город, а в руках у Ромки спизженная с вечеринки бутылка. Заглядывая в прошлое, Ромка думает, что той ночью в целом мире не было никого счастливее него. Как раз тем утром Тозиров узнал, что кому-то в Норвегии вздумалось позвать его на работу.... А сейчас он заперт в невыездном городе с детьми, которые, похоже, прикончили предыдущего врача. Улыбка, тронувшая ненадолго губы Каспбрака, быстро сходит с его лица. Мальчишка сверлит экран обиженным взглядом, надувается весь, как сердитый ребенок (ну а кто он, собственно говоря), а в его потянутых дымкой глазах Рома замечает нехилую такую примесь грусти. Не нужно иметь психиатрического образования, чтобы догадаться, что парнишке до осточертения хочется увидеть что-то кроме провинциального городка и привычных лиц. Адекватное желание подростка, за которого все решили родители. Видя угнетенное состояние мальчишки, Рома понимает, что лучшего момента для вопроса не предвидится. Склонившись на своем камне, чтобы оказаться поближе к Эдди и взглянуть снизу вверх в его опущенное лицо, Рома тихо, чтобы не напороться на бурную реакцию, шепчет: -Так вы все собираетесь бежать отсюда? Прошлый психиатр вам помешал? Каспбрак вздрагивает, словно от удара, понимает, что позволил себе выглядеть надломленным непозволительно долго, и изо всех сил старается взять эмоции под контроль. Выходит плохо, мальчишка все еще кажется обиженным и печальным: - Я как раз из-за этого и пошел за тобой. По поводу Генри...Я просто хочу тебе посоветовать: сиди смирно и, как и все взрослые, глупо улыбайся и делай вид, что ничего не замечаешь. Не копай под Бауэрса или кого-то из нас. Генри - реальный псих, никто не хочет, чтобы он снова сорвался. Если сумеешь притворяться дебилом четыре года и не станешь овощем за это время, драпай отсюда без оглядки. Рома хочет спросить о многом, едва успевает набрать воздух для следующего вопроса, но Эдди жестом просит его заткнуться и поднимается со своего камня, с глухим плеском опуская ноги в воду. Это значит, что разговор окончен. Рома следует его примеру. -Знаешь, почему они позвали на эту должность именно тебя? - уже у самого выхода вдруг бросает Каспбрак. Его черная фигура на фоне алеющего заката выглядит как постер к какому-нибудь приключенческому фильму.- Потому что у тебя никого нет. Тебе не нужно было убеждать семью приехать сюда, никто не заметит твоего исчезновения, ничто не держало тебя в твоей России. Последние слова Эдди бросает язвительно, вымещает скопившуюся после просмотра недавнего видео обиду. Однако, стоит мальчишке осознать значение сказанного - и Каспбрак, тушуясь, опускает голову. Давить на больное не по-мужски, и все такое... Ромка и бровью не ведет: не Эдди первый, не Эдди последний говорит ему подобные вещи. Рома уже перерос тот возраст, когда контролировать свои эмоции нет ни навыка, ни сил. А о том, что каждый подъеб в адрес семьи задевает сохраняющего каменное лицо парня за живое и беспощадно полосует что-то горячее и трепещущее внутри, знать никому не обязательно. Сейчас Тозирова беспокоит другое. Ему кажется, что опущенные глаза Каспбрака - последняя искренность, разделенная ими сегодня на двоих . Когда Эдди покидает пещеру, Рома физически ощущает, как между ними двумя вновь вырастает ментальная стена. Хлюпая мокрой обувью, парни бок о бок бредут домой. 1:1, настроение теперь дерьмовое у обоих. Эдди поникше смотрит под ноги, расстроенный одновременно и своей излишней откровенностью с психиатром, и недавно увиденным видео, и сказанными в сердцах словами. Утомленные люди, возвращающиеся домой со смен, от усталости едва ли видят дальше своего носа. Они проходят мимо, изредка кивая Эдди и Роме, мол: "я заметил вас, молодой человек, и много о вас наслышан. Завтра обязательно зайду познакомиться, а сегодня прошу меня простить, хорошо бы уснуть прямо здесь". Тозиров проигрывает эти диалоги в голове, и это немного отвлекает его от грустных настроений. Проходя мимо детского сада Рома нарушает тишину, и голос его звучит так же неестественно, как если бы в десять часов вечера на улице забили в барабаны: -На тебя похож, - говорит Тозиров указывая на огромную деревянную статую шахтера. На самом деле, Ромку дико коробит эта статуя. Возвышающийся в пять-шесть ярдов над землей деревянный шахтер смотрит вниз, на дорогу и проходящих мимо людей, жутким злым взглядом. В сочетании с вырезанной по дереву белозубой улыбкой лицо его кажется маниакальным. "До усрачки...", - как выразился бы Ромка. Кирка за спиной шахтера непропорционально огромная, металлическая её часть, похоже, и в самом деле выкована из железа. Действительно, до усрачки. -Чем? - бурчит Эдди, все еще не поднимая лица. -Щеками, -совершенно искренне выпаливает Тозиров. "Сходство и правда есть", - думает Каспбрак, но черта с два он признает это вслух. Вместо ответа Эдди поднимает голову, корча оскорбленную мину, и раздраженно фырчит. Ромка на явление "лица" народу лишь довольно лыбится: "контакт налажен". -О, кстати, это нормально, что у вас скримеры по кабельному? Дичь какая-то. -Забавно что ты заметил это в первый же день, - отзывается Каспбрак. -Что, скримеры? Эдди бросает на Тозирова нечитаемый взгляд из-под челки и, воровато осмотревшись по сторонам, произносит на грани слышимости: -Что в этом городе творится какая-то дичь. Просто делай вид, что нихрена не замечаешь и поменьше смотри телик. Добравшись до дома к десяти часам, Эдди идет в обход к заднему двору. Ромка без лишних вопросов следует за ним (мало ли, какие нравы в этой семье? Может, все взрослые после смены спят и заходить в позднее время положено через черный ход). Когда Каспбрак резво подпрыгивает к ветке стоящего у дома дерева, Ромка озадаченно тянет его за брючину. -Мне тоже так входить полагается? -Я с родителями уже два дня не разговариваю, - бросает мальчишка раздраженно. Вот и залажу сразу в свою комнату, чтобы они мне сцен не устраивали. А ты иди через дверь. С этими словами Эдди пихает Рому ботинком и не без усилий потягивается на ветке. В глазах Тозирова он выглядит как нелепый червяк. Эдди напряженно двигает поочередно то одной половиной тела, то другой, выдавая с потрохами неразвитость мускулатуры. Тозирова прошибает: "Червь, книжный червь, книжный книжный книжный червь книжный червь". Vermo - вот то самое знакомое слово, которое силился вспомнить Тозиров утром. Некогда в университете его группа напряженно заучивала крылатые выражения на языке эсперанто*, готовясь к зачету. Было среди них и слово, встреченное сегодня утром среди помех на экране телевизора. "Если vermo - червь, то vermoj - черви", - понимает Рома. Из мыслей Тозирова вытаскивает шипящий из своего окна Эдди: -Ну и чего ты сверлишь взглядом дерево? Топай домой, я отсюда чую запах мамкиной выпечки! Когда Рома, подняв на Эдди расфокусированный задумчивый взгляд, послушно разворачивается к двери, думая лишь о своем неожиданном открытии, Каспбрак осматривает улицу из окна и окликает Тозирова снова: -Эй..Похвали мамину стряпню и, если она будет в розовом платье, скажи, что ей идёт цвет. На самом деле он ей совсем не идет, и она очень обижается, когда соседи ей об этом говорят. Но если похвалишь, сразу станешь ее любимчиком. А отец и так с тобой быстро закорешится, он общительный. Все, вали уже домой. Добро пожаловать в семью. Если бы какой-нибудь момент из собственной жизни можно было зациклить, Тозиров бы обязательно поставил на повтор эти пару секунд, когда Каспбрак так аляписто и неловко сообщил, что Роме здесь рады. Его голос, тонущий в шумящих на ветру кронах деревьев, едва долетал до Ромки, но и такой громкости было достаточно, чтобы Тозиров уловил главное. Наблюдая, как макушка Эдди быстро скрывается за оконной рамой, Рома бодро идет к двери. Все странности дня мигом вылетают из его головы, даже то и дело мелькающее на телевизионном экране слово "черви" больше не привлекает внимания Тозирова. Ему предстоит познакомиться с семьей Каспбрак. Может Пирамиден и правда станет для Ромки новым домом? Примечания: * Пирамиден (русская версия: Пирамида) - законсервированный русский город на норвежском архипелаге Шпицберген. В данный момент что-то вроде города-призрака, принадлежащего русской компании. Баренцбург - еще один русский город на том же архипелаге. Пусть в фф он и описан как деревня, на самом деле место отлично приспособлено для жизни. Смотрела на снимки и восхищалась: реально атмосферный город (одновремменно и заброшка, и милое местечко с цветными отреставрированными зданиями) На окраине города стоят огромная голова Ленина и мемориал "наша цель - коммунизм" в качестве арт-объекта (не знаю, зачем вам эта информация, но я лыбилась фоточкам как идиот). *мамочки, хочу там погулять, я влюблен* *Эсперанто - искусственно созданный международный язык. Несколько оговорок по достоверности - климат в фф смягчен, иначе Ромка в своем свитере и мокрых ботинках подох бы от какой-нибудь пневмонии. Медведи не водятся,хд