Океан и наш монохром

— Приветствуйте, капитан корабля — прекрасный Эрик! Дракула слегка нервно поднимает голову — после вывертов доченьки-то! — и пропадает. Хрупкая, тонкая, гибкая фигурка на верту приветственно машет рукой. Капитан в мгновение ока спускается на палубу, и Влад может рассмотреть его поближе, но этого уже не нужно — в тот же миг, когда вампир взглянул на светловолосого парня, это произошло. Это был дзынь. Эрик был высоким, тонким, изящным и как-то по-человечески элегантным. Дракула посмотрел ему в глаза и будто бы увидел что-то похожее на ненависть и ярость, но в следующую секунду капитан кокетливо поинтересовался самочувствием вампира. — О, прекрасно! С вашим появлением любой день становится лучшим в жизни! — хотел сказать Дракула. Но получилось… то, что получилось. — Ах, давно хотел выучить трансильванский язык! — проговорило чудное создание. «Когда я увезу тебя к себе, он тебе понадобится, потому что никуда выпускать я тебя, мой прекрасный, не намерен» — нежно подумал Дракула. Язык все еще плел какую-то фигню, но, слава демонам, его оттащил Франкенштейн. Еще пара секунд ушла на то, чтобы осознать происходящее и вернуть контроль над телом. Потом в лицо плеснули шампанским и шлепнули несколько раз по щекам. «Это был дзынь», — вдруг думает еще раз Дракула. Так, просто. Чтоб напомнить себе. *** — Эй, кажется, это капитан Эрик! — воскликнул Гриффин. В следующий момент Драк осознал себя под матрасом. Это было стыдно, и он, к своему неудовольствию, не увидел капитана. Невидимка пошутил, друзья поржали, Дракула выдал себя. — Кажется, это был дзынь… — мечтательно ответил на все вопросы вампир. — Но дзынь бывает в жизни только раз! — возразил Франк. — И он парень! — взвизгнул Мумми, харкая песком. Дракула только пожал плечами: — Только попробуйте сказать Мэвис, я вам в кошмарах буду сниться! — рыкнул он. *** А на следующий день он стоял перед своей платиноволосой мечтой, а Эрик мягко улыбался, будто знал все и… отвечал взаимностью. Может, друзья были правы? — Я пойду с вами на свидание, граф, — просто сказал капитан, — в семь в корабельном кафе, хорошо? Драка хватило только на полупридушенное «Да-а-а-а!». О, черт. Какой же Эрик… красивый. *** — Папа ведет себя странно, — сказала Мэвис. Джонни поднял глаза от коктейля и посмотрел на жену: — О, все в порядке. Твой отец просто по уши влюблен в Эрика. — Что?! — ошарашенно воскликнула вампирша. — Но… Я… Я никогда не представляла его ни с кем, кроме мамы… И они оба мужчины! И… — Мы же не имеем ничего против, да, дорогая? — с нажимом отчеканил парень. Он был проницательнее Мэвис — лучше знал людей. И если в монстровском «дзынь» разбирался средне, то в обычной людской влюбленности — очень и очень хорошо. Какая разница: вампир или человек, мужчина или женщина… Это любовь. Драк буквально лучился счастьем, а зачем портить жизнь влюбленному тестю? — Да… — осеклась вампирша, — я… хочу, чтоб он был счастлив. Джонатан печально вздохнул: видимо, жену он не убедил. *** Драк Эриком… любуется. Капитану очень идет легкий брючный костюм в подсолнухах, а цветок в волосах делает его невыразимо притягательным. «Утащить и спрятать ото всех, — планирует вампир, — в отеле мно-о-ого укромных уголков, где можно зажать и…» Нет, не думайте, что Драку только красивая мордашка да шикарная, крепкая и соблазнительная задница нужна. Это ж дзынь, тут ничего не поделаешь — придется любить, оберегать, холить и лелеять. Это ж дзынь. — А я вообще матери не знал, — грустно усмехается Эрик, — ни матери, ни отца. — А кто же вас воспитывал? — Прадед. Он тоже был капитаном этого корабля, и… — И поэтому вы стали капитаном? — улыбается вампир. И когда в ответ Эрик — вечно серьезный и собранный Эрик — смеется, Драк понимает, что ради этой улыбки отдаст все на свете, включая собственное бессмертие. *** — Но сначала поболтаю с Эриком! — Драк резко меняет маршрут, потому что на горизонте мелькнул знакомый бело-молочный силуэт. Интересно, куда намылился его прекрасный? Каменная лестница вниз, тайный проход… Дракула начинает подозревать что-то плохое, но тут Эрик медленно расстегивает рубашку и бросает неаккуратной кучей на песок. Вампир облизывает взглядом изящный изгиб шеи, острые лопатки и вязь позвонков, уходящих вниз под ремень брюк. Кожа у человека такая же молочно-белая, как одежда, а на плече Дракула замечает россыпь веснушек. Эрик без всплеска, по-дельфиньи ныряет и уверенно плывет между каменных глыб. А после он спасает его раз, второй, сотый… Эрик сильный, он может постоять за себя, но покорно отдает ведущую роль вампиру, позволяя вертеть себя, прижиматься близко-близко потому что самому хочется вплавиться внутрь, под кожу, остаться навсегда в объятиях своего врага и возлюбленного. Драк в какой-то момент танца не выдерживает, дергает блондина к себе — тот пластично подчиняется, прикипая всем телом — и глубоко вдыхает запах волос. Морская соль, влага и легкий флер туалетной воды. Вампиры не имеют запаха, зато, Дракула точно знает, Мэвис узнает мужа по аромату огней фейерверка и лимонных леденцов. Человек в его руках — дар Судьбы, награда измучившемуся одинокому вампиру. Такое из рук-когтей-клыков не выпускают. У Эрика под ребрами заполошно бьется сердце, он очаровательно-легко краснеет и смотрит так же влюбленно, как смотрит на дочь Джонатан. Это ли не взаимность? У самого вампира в груди разливается что-то теплое и искрящееся, как шампанское. Что-то необычайно живое. Может, это называется счастьем…? А он уж и забыл, как это бывает… *** В отеле вечером спокойно, но так только кажется — сегодня грядет нечто грандиозное и радостное. Мэвис слышит за спиной тихий смех отца и Эрика и улыбается. Она знает, зачем папа потащил своего человека на крышу, Мэвис помогала выбирать кольцо! Давно пора, Дракула и Эрик — красивая пара. Контрастная, но красивая. Мэвис не сомневается, что такой же влюбленный по уши Эрик скажет «да», но все равно спешит на крышу — смотреть. Она приходит одной из последних, но дочке Дракулы почтительно уступают место поближе к месту действия. Джонатан приобнимает жену за талию и кивает на черно-белые силуэты на черепице крыши. — Выходи за меня? О, она как раз вовремя. Мэвис видит, как Эрик прижимает руки ко рту, смущенно улыбается и кивает, что «да, да, да, конечно». Эрик кидается Драку на шею, вжимаясь так, что страшно отрывать, и шепчет что-то, что услышит только Мэвис — благодаря вампирьему слуху — но предпочтет сделать вид, что это осталось между отцом и его человеком. — Я люблю тебя, граф Дракула, в жизни и смерти, прошлом и будущем, горе и радости. Навсегда. Слова древней клятвы слетят с языка и растворятся в вечернем небе.