другой путь от центра

Стайлз уверен, что Скотту необязательно знать, что он довольно частый посетитель другой стороны их милого с первого взгляда городка. Потому что с другой стороны от центра простегается некий весёлый шабаш суровой реальности. А Скотт, который и так сильно переживает за друга после Ногицуне, ну вот никак не ожидает увидеть его с пробитым черепом в маркете на том конце. — Да твой дружок то ещё сцыкло, — говорит ему темноволосый парень лет восемнадцати с битой на перевес, передавая Стилински сигарету, которую тот благодарно возносит себе в лёгкие. — Если бы все было так просто, Ми-кки, — Стайлз произносит имя по слогам, замечая, что оно такое же абсурдное, как и у него. Не были они друзьями, но Милкович его спас, и это большой плюс, потому что МакКоллу всё же не придётся увидеть его с пробитым черепом на этом конце. Почему Стилински так часто заносит в этот район — он сам не знает ответа, он мечется со стороны в сторону, когда решает ехать ему туда или нет. И он едет, потому что у него появились свободные уши, несколько километров неизведанных широт такого недосягаемого народа-реалистов: алкоголиков, наркоманов, матерей-одиночек и неблагополучных семей. Одной из них являются Галагеры. Героиня Фиона, умница Лип, уже-взрослая-я Дебби и бывший зек Карл. Липу прямо в руки скидывают почти недвижимое тело Стилински, когда возле бара начинается потасовка, кто его скинул и почему ему — Галагеру не интересно, а вот что делать с этим неизвестным он не знает, поэтому несёт его на себе домой. Парень что-то бормочет, прижимается сильнее к спине и ближе к дому уже храпит. Липу остаётся его только скинуть на диван и уйти спать. Утром его будит девочка явно младше него, предлагает подрывать свою задницу и присоединится к завтраку. У Стайлза гудит в голове, во рту сухо как в пустыне, он поднимается и на своих двух еле тащится в сторону звуков. Его встречают резким молчанием и прожигающими взглядами. Он немного сжимается изнутри, пытаясь вспомнить, кто это хотя бы, и где он находится, но всё четно. Стоящая за плитой девушка, видимо самая старшая, даёт ему кружку с кофе и предлагает завтрак, от одного упоминания о котором ему хочется блевать. — Так ты кто, парень? — прерывает тишину Лип, откусывая кусок тоста. — На нарика похож, — кидает Карл оценивающим взглядом, и уходит восвояси, не желая оставаться в обществе своей семейки. — Ох, — выдыхает Стилински на столь дружественный приём. — Я с другого района, — отвечает он слегка хрипло из-за резкого глотка обжигающего кофе. Стайлз не появляется в тех местах примерно неделю, и не то чтобы это кого-то затрагивает, просто становится ощутимо. Стилински официально был признан самым въедающимся под кожу человеком, которого когда-либо встречала Фиона. То ли от нечего делать, то ли от избежания своей простецкой жизни этот парниша довольно, но часто заглядывает в их дом просто… Просто чтобы побыть, помочь, может быть поиграть с Лиамом или потусить с Липом. Просто так. Без дополнительных проблем и вопросов, а с пониманием в глазах и ярким отражением уставшего, как и у Фионы, лица. Неделю назад Стилински позвонил некий «хмурый Дерек» и потребовал срочно явится в город. По странной фразе «стая не смогла тебя учуять» Фиона поняла, что лучше не лезть. И вот, в субботу, ровно восемь дней спустя своего отсутствия, Стилински является всем с неизменной улыбкой, новыми темами для разговор и лазаньей собственного приготовления в знак извинения. Ещё с гематомами по всему телу, рассеченной губой и ещё более уставшим видом. Но он молчит и не отвечает на немые вопросы. Его телефон пол вечера не замолкает, в итоге на оставшийся он его отключает. А в доме Галагеров впервые так четко слышен вой волков. Которые не водятся в Бейкон Хиллз. Однажды Стайлз встречает Йена. Стилински не спрашивает, где все это время он был, он просто знакомится с новым человеком. Этот парень привлекает его внимание и поглащает с головой. — Привет, я — Стайлз, — Стилински протягивает руку, криво улыбаясь. — Угу, Йен, — веснушчатый парень неловко пожимает руку, — ты, видимо, тот ещё отморозок… Галагер-средний — рыжий, высокий, с милой и одновременно жуткой улыбкой, а ещё с вагоном своих проблем, которые никто, кроме него, решит не сможет. А Стайлз и не пытается. Стайлз много слушает, мало рассказывает. Лип усмехается, и Фиона молча отводит глаза — не её это дело, приговаривает себе. Однажды Йен случайно засыпает у Стайлза на кровати, когда тот снова пропадает на ночь. Его отец дежурит, а Стилински умотал со своим пришибленным — Галагер не сомневается на это счёт — другом. Йену не впервые залазить в чужие дома без спросу. Он ждёт несколько часов, но его невыносимо клонит в сон. А Стайлз возвращается под утро, когда солнце только-только начинает подниматься. Йен просыпается резко, с прилившей в мозг кровью из-за резкого подъёма и нехилого шока от увиденного грязного с головы до ног Стайлза с сальными волосами, в разодранной рубашке, со стертыми в кровь костяшками и исполосанными руками. — Ты в мясорубке побывал по собственному желанию? — спрашивает Галагер, потому что больше ничего на ум не приходит, потому что… — Потому что это пиздец, Стайлз. Даже у нас такой хуйни не бывает. Стайлз считает, что Йену не стоит знать о всей этой сверхъестественной херне, которая окружает его уже больше года. Ему не стоит знать, что это ещё цветочки и что он будто бы вымирающий вид человека в этой части города — хотя Стайлз уверен, что и там творится то же самое, только Галагеров как-то обходит стороной. Ну хоть где-то их всевышний пожалел. Стайлз долго молчит и смотрит в глаза Йену, от чего у того сдают нервы. — Прости, ещё одна темная сторона Бейкон Хиллз, — как обычно саркастично отвечает Стилински, ибо сарказм и есть его защита. Защита, которую Йен принимает и не лезит. Через час Галагер знакомится с подозрительно смирившимся взглядом шерифа, и его кормят и расспрашивают, как парня какой-то школьницы допрашивает её отец — странное сравнение, но самое подходящее. Однажды Стайлз приглашает Галагеров на игру. Приходят старшие, Фиона знакомится с шерифом и они о чем-то переговариваются, а позже со смехом расходятся, странно поглядывая на Йена и Стайлза. Наверное, впервые Фиона Галагер испытывает чувство родительского стыда. Всю игру его, Йена, прожигает взглядом мрачный тип, и только под конец, когда дружок Стайлза, вроде Скотт, подбегает к нему познакомиться, силуэт пропадает, а МакКолл один раз бросает глазами в ту сторону, снова оборачиваясь к нему, и продолжает непринуждённый разговор. Но Галагеры научены всё замечать. Сидя на крыльце дома Галагеров, тем же вечером после игры, Стайлз закидывается пятью таблетками аддерала, а Йен хлещет Рэд Булл. У Йена чешется спросить, кем был тот мужик, но он молчит, поглядывая на Стилински, который опять затараторил о чем-то несуесветном. И только тогда замечает выцветший засос на слегка загорелой шее. Но Йен молчит, усмехается и заводит разговор о чем-то повседневном — слово, которое никак не связанное ни с жизнью Стилински, ни с жизнью Галагера. — У меня был парень, — внезапно произносит Стайлз, откидывая голову, — самый жуткий парень во всём Бейкон Хиллз. Не, не так, самый жуткий, красивый и горячий парень во всём этом грёбаном городе. — он кривит губы, скользя взглядом по Йену. — И я его бросил, буквально на этой неделе. — Этот жуткий парень меня чуть не сжёг взглядом, — говорит Галагер, косясь на Стилински, улавливая удивление лишь на секунду. — Ладно, Йенни, мне пора домой, — Стайлз резко поднимается со ступенек, подходит к своей машине. — Я сказал что-то не то? — безэмоционально спросил Йен, не обращая внимание на прозвище. Стайлз проводит рукой по капоту Малышки, не глядя на него: — Успокойся, рыжик, и не такое слыхали, — Стилински обворожительно улыбается, шлёт воздушный поцелуй и садится в джип. Стайлз целует Галагера, когда они сидят на диване в доме Стилински. Когда отец ставит поп-корн для них в микроволновку, а новости сменяются фильмом. Когда у Стилински кончаются таблетки, а у Йена отговорок. Целует нежно, почти невинно — Йен не привык так, ему непривычно, хочется углубить, но нет, ведёт Стайлз, не разрешает. Через 5 секунд отрывается и улыбается вошедшему шерифу, забирая у того миску. На протяжении всего вечера их руки не размыкаются.