Полет Гефеста

      Всем нам со школьной скамьи знаком мифологический сюжет о падении Гефеста с Олимпа. Сюжет трактовался по-разному античными и более современными авторами. Я же хочу поделиться с вами своей трактовкой и предложить вам немного посмеяться и поразмышлять.       Никто не знает, с чего всё началось, но к закату Гелиоса на Олимпе возник конфликт: Гефест, сын Геры — царицы богов, тогда еще совсем молодой юноша, правда, некрасивый — конопатый и приземистый, но уж какой есть, — вздумал домогаться дочери Зевса, неприступной красавицы Афины. Причем поскольку и тот и другая, являясь богами изобретений, обладали исключительным умом, то домогательство переросло в жаркий спор. Оба доказывали свою позицию примерно в следующем ключе:       — Смотри, Гефест, я не смогу стать твоей женой, поскольку нас связывают близкие родственные узы, что повлечет за собой инбредную депрессию для нашего потомства, характеризующуюся снижением жизнеспособности, иммунитета и выживаемости.       — Готов опровергнуть твое высказывание, опираясь на факты, — в отличие от совоокой богини, являвшейся чистой воды теоретиком, Гефест отличался практическим умом и отдавал предпочтение опыту. — Наш отец приходится братом нашей матери, тем не менее, они сильнее всех богов Олимпа. Наш дядя, Аид, в браке с племянницей Персефоной породил столь устрашающих чудовищ, что их боятся во всей Элладе и за ее пределами. Далее…       — Это всего лишь частные случаи, — усмехнулась Афина, — к которым, кстати, не относишься ты. Вот, посмотри на себя — вроде бы и бог, а хил и слаб, как дитя, да еще и ноги кривые. Но единичные случаи ничего не значат. Предоставь мне ряд аргументов, против которых мои высказывания бессильны, и я стану твоей женой.       Долго думал бедняга Гефест и ничего не придумал лучше, чем сказать следующее:       — Нас не связывают близкородственные узы: тебя отец родил из головы без участия женщины, а меня мать — из бедра без участия мужчины. Следовательно, мы не брат и сестра, а всего лишь кузены.       — О, так ведь это скандал! Пойду доложу своему отцу! — с громким смехом, от которого кровь стыла в жилах, Афина исчезла. А спустя некоторое время бедолага-изобретатель уже летел с Олимпа, сброшенный разгневанным Зевсом. Еще и молнии вслед полетели, благо, Гефест успел выковать себе непробиваемые доспехи, закаленные в пламени Олимпийского огня.

***

      Испугался поначалу бог-изобретатель за свою жизнь, но потом успокоил себя, начав рассуждать логически:       — В самом деле, бояться мне нечего, ибо я бессмертен. Даже если я при падении переломаю себе кости, моей энергии хватит на восстановление.       Уже богиня-Ночь окутала своим черным покрывалом Древнюю Элладу, а Гефест всё падал и падению не видел конца.       — От Олимпа до Матушки-Земли примерно три дня и три ночи, — размышлял Гефест. — Довольно длительное время, и хорошо бы его потратить с пользой. Вон, камни летят с гор… Если вычислить ускорение, с которым они падают на землю, то получится, что… оно одинаково для камней различного веса.       Таким образом, Гефест вычислил ускорение свободного падения, опровергнув утверждение Аристотеля, который еще даже не родился, и предвосхитив теорию Галилея, которого не было даже в проекте.       Три дня и три ночи летел Гефест на землю с Олимпа. За двое суток он успел сформулировать три закона Ньютона, вывести все формулы Эйлера, изобрести телескоп, обнаружить странные небесные тела, которые назвал в честь всей своей родни, предварительно переведя на не известную грекам в те времена латынь.       Утром третьего дня Гефест построил в своем воображении реактивный двигатель, который позволил бы простым смертным совершать полеты на Олимп и далекие планеты. К середине дня юный Гефест уже тестировал его, опять же, в своем воображении.       — Ты слишком жесток, Громовержец, — укоряла мужа Гера. — Как бы по приземлении он не начал делиться со смертными своими поистине опасными идеями, которые черпает мой сын прямо из рассеянного в эфире разума праотца Урана?..       — Не беспокойся, о супруга моя. Люди пока еще слишком неразумны, они не готовы к подобным знаниям. Человеческий разум дойдет до них еще очень не скоро.        — Но что, если найдется человек, который сможет понять и принять идеи Урана?        — Не найдется. Твой сын… слишком приземленный, ему не дано постичь высшую мудрость.       Слова Зевса оказались пророческими. Когда к ночи олимпийский бог с пытливым умом изобрел ядерный реактор, ему вдруг стало скучно. Гефест впервые познал одиночество и ощутил неимоверную тоску по женщине.       — Раз уж никого поблизости нет, — заключил Гефест, — супруга Зевсова орла не в счет, — добавил он затем, глядя вслед пролетевшей мимо него орлице, бросившей на потенциальную жертву хищный взгляд, — придется по-старинке, старыми Кроносовыми методами.       Не сразу пылкий юноша сообразил, что под рукой у него нет подходящей емкости, и вскоре драгоценное семя олимпийского бога пролилось на землю. Произошло это неподалеку от Афин. Крестьянин как раз тогда вспахал сухую каменистую почву, заранее зная, что урожай будет скудным. Каково же было его удивление, когда пролился серебряный дождь (золотой, напомним, мог позволить себе лишь Зевс) и из почвы мгновенно вырос Эрихтоний — богатырь со змеиной кожей. Обрадовался крестьянин, собрал народ, и избрали они Эрихтония своим царем. Но это уже совсем другая история.       Оскорбилась Мать-Земля на столь кощунственную выходку своего правнука и наслала на него, а заодно и на всех смертных, проклятие:       — Забудешь всё, что изобрел, и люди веками будут собирать по крупицам эти знания! Клянусь, их постигнут только те, кто сумеет преодолеть притяжение к Земле!       Так оно и случилось. Обрадованный Гефест, уже проектировавший в воображении модель квантового компьютера, вскоре достиг земной поверхности, но при этом сильно треснулся головой, и всё, что изобрел олимпийский бог за три дня и три ночи падения, мгновенно исчезло из его светлого ума. Не смог поделиться олимпиец своими достижениями, не смог донести их людям, ибо все забыл.       Но, может быть, это и к лучшему?..