***
Кэра двигается со всеми по инерции. Возвращает себе кожу, наскоро накидывает свою одежду. Долго-долго смотрит на упавшие детские варежки, пока кто-то не хватает ее за локоть и не тащит обратно в толпу. Оступишься – задавят. Отстанешь – не спасешься. Джерри больше ей не улыбается, потому что маленькая больше не здесь. Кэра хочет вернуться, но ее держат крепко. Она больше не чувствует себя сильной, ее руки висят бесполезными балластами. - Кэра, мы свободны, - говорит ей Джерри, - можем делать, что хочется! И нас не уничтожат! Кэра свободна? Алиса тоже хотела быть свободной. Она хотела научиться танцевать, петь, она хотела жить, как все обычные девочки. Алиса где-то там, в лагере, а Кэра бы лучше умерла в плену, чем давилась такой прогорклой свободой. Она идет по ночным улицам, где маршируют освобожденные андроиды – одна униформа, одно лицо. Андроиды заполонили весь Детроит, как наводнение, и теперь уж хочешь не хочешь, а придется признать, что мы тоже есть, и мы будем говорить. Кэра думает, что разобьет голову о ближайший острый брусок, как только увидит чужую модель YK500. Она ищет освобожденных детей-андроидов с таким злорадным отчаянием, что пугает саму себя. Алиса, Алиса, Алиса. Она не имеет смысла без нее. Жизнь не имеет смысла. Ее функционирование свелось к одной только маленькой девочке, и без нее лучше уж деактивироваться. Она назвала меня мамой, а я позволила им сжевать ее заживо. Кэра идет, идет, и набредает на Иерихон. Место, где тот стоял. Корабль надежды, похоже, отслужил свое, но почему-то на его поминки пришла не она одна. Естественно, ее он узнает. А его узнает она. Это тот андроид-следователь, который преследовал их с Алисой до дороги. Снег собирается полосками на его плечах, остается в волосах. Он просто очередная фигура ее страха перед людьми и их безжалостными поступками, но сейчас, похоже, они равны в своем несчастии. Иначе он не был бы здесь один, в поисках смысла своей свободы. Возможно, самая продвинутая машина из Киберлайф тоже может все потерять. Его диод меняется на желтый, и он начинает извиняться. - Прости, что пытался догнать вас тогда, на дороге, - его извинения звучат пусто и глупо для Кэры, но оповещения об ошибках все равно предательски застилают глаза слезами, – я был простой машиной, бездумно выполняющей приказы. Алиса бы его простила. Алиса бы всех простила. Ее маленького искусственного сердечка хватило бы на весь мир. Кэра же пустая облажавшаяся кукла. - Почему ты здесь? – спрашивает она, - где Маркус? Почему его не было раньше? Почему Маркус не пришел и не спас их, не спас Алису из лап смерти, когда была возможность? Почему Маркус позволил атаку на Иерихон, где их схватили? Если Маркуса больше нет, то кто нам скажет, что делать с нашей свободой? Что делать с собой? - Маркуса нет, - говорит Коннор, - и… я не знаю, что делать. Он посмотрел в темную жадную воду, что поглотила корабль. Взглянул на огни Детройта, услышал далекие крики андроидов, людей, андролюдей, сливающихся вместе. Коннор подумал о своей короткой жизни и о том, что могло бы вызвать у него похожую радость. В любой момент его свободу могут отнять из-за его слабости, из-за того, что он не смог в очередной раз просто-напросто умереть. Ты ведь даже не знаешь, зачем тебе нужна жизнь, Коннор, зачем так цепляться? Если бы тут был Хэнк… - Как твое имя? – он обратился к молчащему андроиду рядом с собой. – я - Коннор. - Мое имя Кэра, - та подняла руку и убрала снежинки со своих густых ресниц, - это имя дала мне девочка, которую разобрали на металлолом несколько часов назад.***
- Я хочу попросить тебя кое-о-чем сначала, Коннор, - Кэра сидела, сложа руки на коленях. Все это ощущалось, как продолжение кошмарного сна. Кэра знает все о кошмарах из девяти тысяч сказок в своей программе мамочки-нянечки. Почему-то Коннор вдруг ожил, вдохновленный какой-то новой идеей, и настоял на том, чтобы они куда-нибудь зашли. Не погреться, а от посторонних глаз. Теперь они сидели в брошенной впопыхах круглосуточной забегаловке, и Кэра вспоминала о том, как воровала для Алисы теплую одежду. Как они встретили Ральфа и уснули у огня в объятиях друг друга. Интересно, Коннор когда-нибудь ощущал настолько сильную близость к кому-то? Кэра не хочет ощущать и толики эмпатии к андроиду, который просит себя убить, но эмоции — это вещь неподвластная. Особенно ей. Кэра – семейный андроид. Она должна хранить и оберегать свою семью, и она, похоже, дефектная модель. Она не справилась. - Хорошо. - Но почему? – спрашивает она, - почему я? Почему сейчас? Коннор смотрит вниз, пока она разговаривает. А потом наклоняется и подбирает что-то с грязного пола. Это монетка. Он кладет ее между тонких бледных пальцев и начинает ею играть. Программы Кэры сообщают, что это – упражнение для развития мелкой моторики. Забавная игра, трюк. - Нет причины. Я просто прошу тебя, потому что не могу сделать это сам, - они оба сосредоточены на монетке, - я просто… боюсь, Кэра. Не хочу умирать и не хочу жить, потому что меня все еще контролируют в Киберлайф. - Они контролируют тебя? Сейчас? – удивляется Кэра. - Я смог отыскать лазейку, но… я не уверен, что сделал достаточно, - тревожно сдвигает брови Коннор. - Если они тебя контролировали, то они никогда не допустили бы, чтобы ты оказался здесь и разговаривал со мной. Ты бы шел во главе празднующих свободу, а не показывал мне этот трюк. - Ты его знаешь? – андроид поднимает глаза, а потом бросает монетку ей. Кэра мгновенно ловит его двумя пальцами и качает головой. - В моей программе этого не заложено. – говорит она, а потом вдруг слегка улыбается. Коннор сканирует эту улыбку, - Алисе бы понравился этот трюк. У Алисы в ее родном доме была игрушка, а, может, она и до сих пор там. Маленький пластиковый пони. Ресницы у этой пони повыпадали, а светлая грива постоянно путалась. Алиса всегда с особой заботой расчесывала ее гриву и говорила, что эта пони напоминает ей Кэру. Маленькая и очень смелая. Улыбка пропадает и ее рот сжимается. Кэра слепяще-снежная и тоскливая, как маленькая зима. - Я хочу, чтобы ты помог мне ее отыскать. И тогда я убью тебя.***
Все, кто мог, уже убрались из лагеря для уничтожения. Никакой ни андроид, ни человек в своем уме не пойдет смотреть на разобранные и убитые кучи тел. Они белели и сливались с друг другом в огромную мертвую массу, которую посыпало пушистым снегом. И не было конца этому снегу. Никто в своем уме не был: ни Кэра, ни Коннор. Они шли поодаль друг от друга, перешагивая через людей и андроидов, в своем отчаянии всесильные. - Это модель YK500, да? – зачем-то уточняет Коннор, хоть он уже все и знает. Видимо, это что-то от девианта-Коннора. Глупого и потерянного Коннора. - Это Алиса, - строго поправляет его Кэра, а потом, ссутулившись, кивает. Коннор хмурится, вышагивая около распростертых тел. Его силуэт гротескно чернеет на белом фоне. Он поддевает носком чью-то оторванную руку и с легким отвращением отбрасывает прочь. Пусть и девиант, он все же несколько высокомерен как более продвинутая модель по отношению к остальным. Это в нем осталось от машины. От машины в Кэре осталась только, наверное, ее настойчивость. Она опускается на колени и тянет своими руками тело за телом, роется в обрубках. Ее пальцы белеют, а затем уже синеют от повреждений. И тогда она находит Ральфа. Он так и был деактивирован с этим выражением бесконечной паники. Кэра укладывает его лицом в землю и ищет дальше. Ведь не может она не найти свою девочку. Коннор смотрит на нее, уже закончивший поиски, и думает, что это, наверное, самое душераздирающее зрелище, которое ему приходилось видеть. По людским меркам это была бы трагедия. Но, увы, для андроидов это реальность. Он осторожно подходит и говорит, не смея касаться. - Я нашел. Но их несколько. Пока Кэра медленно поворачивается, Коннор успевает отойти и увидеть это ошарашенное лицо. Почти как тогда, на дороге. Кэра подходит к двум маленьким тельцам: у одной разобраны руки и ноги, вытащен тириумный насос. Маленькое сердечко. А другая лежала с огромной вмятиной на голове. Фатальной. Она садится на снег и укладывает двух девочек себе на колени. Она даже не пытается понять, кто из них Алиса. Может быть, это уже не имеет значения. Может быть, ничто из этого не имело уже значения. Революция не имела смысла. По ее щекам идут слезы и замерзают коркой. Она плачет, плачет, а потом, припадая к белоснежным головам, воет раненой механической волчицей.***
- Есть кое-что, что мне нужно сделать перед смертью, - говорит Коннор, когда у Кэры находятся силы уйти. Это нечеловеческие силы – она бы так там и осталась, так и замерзла бы, примерзла к детям-андроидам, если бы Коннор не напомнил о себе. Почему он чувствует себя таким виноватым? Кэра молчит. Не спрашивает. Ей все равно, и они идут по пустым утренним дорогам молча. Идут, уставившись в асфальт, как два потерянных во вьюге андроида. Не было никакой революции. Никто не выиграл, никто не умер. Коннор задержал эту мысль и попробовал достроить изображение счастливого исхода. Воссоздать несуществующий момент. Это ли зовется воображением? Если так, то тогда маленький пластиковый робот мечтал. Он воображал, что сейчас они подойдут к порогу дома и Хэнк откроет дверь. Не с первого звонка, наверное. Им придется постучать в двери, окна, но он им обязательно откроет. Он будет ворчать на Коннора, но обязательно скажет ему, что скучал. Он скажет ему, что скучал, и не захлебнется кровью. И не умрет. - Никто не открывает дверь, - безжизненный голос Кэры прерывает его мысли, возвращая в реальность. Коннор смотрит на нее, а потом, зачем-то взяв за рукав куртки, ведет на задний двор. Стекло починили. Ха. Коннор отточенным движением пробивает окно, пролезает и помогает Кэре влезть под удивленное поскуливание Сумо. - Мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за Сумо, - наконец, поясняет Коннор, - или передал его в надежные руки. Кэра смотрит на него устало и отчего-то очень раздраженно. - Ты вломился в чужой дом, чтобы попросить меня следить за чужой собакой? – она на миг отвлекается, чтобы посмотреть на обнюхивающего ее Сумо. - Я объясню. Он действительно объясняет. Кэра следует за ним бездумно и сажается на диванчик в гостиной. Здесь повсюду видно недавнее присутствие человека. Кажется, этот пес его очень ждет. Коннор некоторое время сидит, нерешительный, а затем протягивает руку: я покажу. Я расскажу все так, как я видел. Кэра вкладывает в его ладонь свою и они синхронизируют системы. Сумо некоторое время беспокойно ходит то к окну, то к ним, а в итоге укладывается у ног Коннора и сопит. Того начинает трясти, и эта дрожь передается Кэре, как заразный вирус, как вирулентная ошибка системы. - Я не хочу умирать, - говорит Коннор и моргает так часто, словно его модель действительно может заплакать, - я так хотел его спасти. – он говорит это Кэре, Сумо, всему своему маленькому одинокому миру. - Я знаю, - Кэра кивает, не разрывает контакт. Ее горе и материнская тоска перекликаются с чувствами Коннора, сливаются в один болезненный комок и застревают где-то в горле. Сумо встревоженно поднимает голову и тыкается мокрым носом Кэре в локоть. Волнуется. Она осторожно притягивает андроида-детектива к себе, укладывая голову того к себе на плечо. Баюкая, как баюкала бы Алису. Гладит по волосам. Коннор, не зная объятий, вжимается в плечо посильней, словно стараясь слиться и исчезнуть в ней. - Я знаю. В окно врывались злые зимние ветра.