Бог простит, а я не прощу

      Звук шагов в пустом зале собора гулко отдавался от стен. Детектив Рид шел вдоль ровных рядов скамеек к алтарю. Повернув влево, он приблизился к притаившемуся в нише конфессионалу. Ширма с другой стороны была задернута — падре ждал его.       Мысленно сосчитав до десяти и выдохнув, Гэвин зашел внутрь и задернул занавес. Преклонив колени, он немного помолчал, собираясь с мыслями. И вдруг слова полились будто сами собой.       — Святой Отец, я согрешил, — начал детектив, не блистая оригинальностью.       Тишина по ту сторону перегородки показалась обнадеживающей.       — Предал все свои убеждения из-за минутной слабости.       Минутной? На самом деле всё, наверное, сложнее. Все шло к этому довольно давно. Возможно, с того дня, когда поломался придурок Коннор, и порог департамента переступил этот идеальный сукин сын. Его холодный взгляд равнодушно скользнул по лицу Рида, и все заготовленные оскорбления ненадолго вылетели из головы. Потом, конечно, удалось взять себя в руки, а чего ради? Закончилось все хреново.       — Вчера вечером я вступил в сексуальные отношения с мужчиной.       Ну вот, он сказал это. Как будто самое страшное уже позади. Гэвин, конечно, не был гомофобом. Быть гомофобом в этой сраной стране нельзя, не выживешь, ха-ха. К «этим» он всегда относился так: пусть делают, что хотят, но чтобы я об этом не знал. Узнал.       — Он, эээ, не совсем мужчина. То есть, не совсем человек. Ну, вы же знаете, падре, что в городе творится. Вокруг эти сраные…       Из-за перегородки послышалось деликатное покашливание.       — Прошу прощения. Вокруг эти андроиды, никакого спасения. И мне довелось, пришлось, работать с одним из них.       Вот и Фаулеру Гэвин говорил то же самое. Ричард невыносимо бесил, а оторваться на нем, как на его младшем братишке, не удавалось. Все выпады словно разбивались о бетонную стену. Это было даже интересно, заводило. В конце концов детектив вдруг понял, что утром идет на работу раньше обычного, ради особого удовольствия провести несколько минут, пытаясь задеть эту консервную банку, развести хоть на какую-то ответную реакцию. Однажды он вылил на андроида, прямо на сияющий белизной рукав, стакан черного кофе. Нацепив на лицо гадкую ухмылку, Гэвин ждал, что Ричард вскочит и набросится на него, однако этого не произошло. Тот лишь встал, вышел, и через полчаса вернулся в чистой одежде. Так продолжаться больше не могло.       — И наши отношения неожиданно вышли за рамки обычных отношений между напарниками.       Рид сам не понял, как это произошло. Вот он в очередной раз изощряется в остроумии, пока RK900 выполняет свою работу, а через минуту он уже лежит на столе, не в состоянии пошевелиться. О том, что произошло дальше, он даже сам с собой, мысленно, говорить не мог. Не то что здесь, в церкви, священнослужителю. От одной мысли об этом по спине Гэвина побежали противные мурашки. Воспоминания вызвали к жизни и другие ощущения. Например, ощутимо засаднила задница. Вот блядство.       — Думаю, я нарушил все заповеди разом, падре. Мне невыносима сама мысль об этом. Как я могу заслужить прощение?       В исповедальне повисла тягостная тишина. Наконец, незримый собеседник подал голос, показавшийся смутно знакомым.       — Бог простит вас, сын мой. А я не прощу.       Гэвин опешил и сказал:       — Я не вполне понимаю вас, падре.       Из-за перегородки раздался смешок. Неожиданно она отъехала в сторону, и на Рида уставились серые глаза Ричарда. Черное одеяние выгодно оттеняло их стальной блеск, а идеально белый воротничок напоминал об обычной одежде андроида. Желудок Рида предательски ухнул куда-то в область пяток.       — Думаю, самый страшный ваш грех, детектив, — начал RK900, с плохо скрываемой иронией, — это то, что вы не удосужились позвонить тому сраному андроиду и трусливо отсиживались на больничном. Или вам правда понадобился врач, после всех моих стараний?       — Что? — Гэвин беспощадно тормозил.       — Что? — издевательски передразнил его Ричард. — Соберитесь же, где теперь ваши блистательные шуточки?       Рид вдруг ощутил приступ нервной тошноты, и на четвереньках вывалился из конфессионала на пол. Андроид вышел следом и встал над ним. Прикосновение холодных мраморных плит подействовало отрезвляюще, и Гэвин смог подняться на ноги.       — Я убью тебя, — сказал он Ричарду, тщетно пытаясь изобразить на лице что-нибудь, хоть минимально устрашающее.       — Убьешь, убьешь, — расхохотался RK900. — Но сначала закончим начатое. На чем мы остановились? Кажется, речь шла о том, чтобы заслужить прощение? У меня есть пара идей на этот счет, — с этими словами он сгреб Рида за шиворот и поволок за собой.       Стены пресвитерия в тот вечер видели такое, чего никогда не доведется даже стенам портового борделя. Однако подробное описание происшедшего невозможно, так как одной исповедью после этого не обойтись.