***
Данила сидел на диване, держа в руке почти опустошенную бутылку виски. Рыжие волосы неаккуратно были уложены набок, а в мешках под глазами можно было прятать мамонтов. Уже не первый вечер он так сидит и пьет. Просто пьет, в одиночестве. Рядом лежит телефон, на экране которого фотография его и русоволосой девушки. Она беззаботно улыбается и обнимает парня за шею, а тот, сделав пофигистичное лицо, показывает средний палец на камеру. Ему почти всегда было на нее плевать, на ее просьбы, советы. Особенно на ее чувства. Тогда она была для него просто телом, которым он мог удовлетворить себя, когда захочет. И он никогда не был с ней нежен, считал это напросто ненужным. — Она ведь не позвонит, — хрипло проговорил Данила и сделал большой глоток алкогольного напитка, немного морщась и закрывая глаза. Господи, как же он жалел о том, как с ней поступил. Ведь он никогда не задумывался о том, что любит ее. Никогда. Он просто трахал ее, когда ему вздумается и посылал на все четыре стороны. А она прощала его изо дня в день. Прощала. И он был уверен, что будет встречен ее объятиями и нежными поцелуями. Зачем он это сделал? Зачем бросил, если сейчас жалеет? Он просто захотел унизить ее, унизить прилюдно, чтобы она ползала за ним на коленях, умоляя вернуться. И она так и поступала, но чего ждал парень — непонятно. Теперь Данила ее не вернет. Никогда. Как бы ни мечтал и не хотел, не сможет вернуть то, что втоптал когда-то в землю. Ночь близилась к утру, и первые лучи солнца коснулись лица парня, освещая мелкие веснушки и синие глаза. С недовольным лицом Кашин отвернулся и покосился на телефон, который завибрировал от оповещения. Безразлично он включил его, и зрачки расширились в тот же миг. Ему написала Лиза, спустя три месяца. Лиза Неред 3:56 Привет. Сегодня у Светы день рождения, и, надеюсь, что ты не забыл. Она попросила пригласить тебя. Будет рада, если ты придешь. Завтра в 22:00 у ее дома встречаемся и едем на съемный дом. До встречи, Данила Кашин. Сердце бешено заколотилось, и бутылка с алкоголем с грохотом упала на пол, разлетаясь на осколки. Он так хотел ей написать, что сожалеет, что образумился и хочет вернуть все то, что когда-то сам разрушил, но что-то останавливало его. Гордость. Дрожащими руками он набрал текст: Данила Кашин 3:59 Ля, неужели, я уже и забыл про нее. Спасибо, мышь. И отправил. Да, он это отправил. Ничего не мог с собой поделать, рыжеволосый никогда не мог побороть свою гордость. Лиза Неред 4:00 Как я раньше не замечала того, что ты такой гондон? — Как Я раньше этого не замечал? — спросил себя Данила и погасил экран телефона. Она не спит в такое раннее время, интересно. Возможно, бессонница. Хотя, это были далеко не его проблемы. Парень отложил телефон подальше и удобно улегся на диван, прикрывая глаза. Нужно было попробовать уснуть, ведь он хотел произвести на Лизу большое впечатление, как бы намекая ей на то, что она, такая дурочка, упустила его. Он даже не понимал того факта, что это он ее упустил.***
— Теперь ты на год ближе к смерти, — небрежно бросил фразу Данила в сторону Светы, которая сидела за столом и попивала вискарь из прозрачного стакана. Девушка рассмеялась и наклонила голову на бок, оглядывая парня с ног до головы. Он был хорош. Темный свитшот с надписью «лицемер» прямым текстом говорил, кем он являлся. Турбина это подметила и ухмыльнулась, но аргументировать не стала, потому что знала, что получит в свой адрес кучу агрессивных оскорблений. Так, он пришел уже довольно давно, но так и не заметил виновницу его прихода. Лизы нигде не было, хотя она обещала прийти. Возможно, пряталась. А подходить к Свете Данила не хотел, подумает еще, что ему нужна Неред и что он соскучился. А в действительности так и было. Рыжеволосый обошел все комнаты (Света сняла небольшой дом для праздника) и, наконец, заметил в одной из них Елизавету. В темноте она сидела у кровати, держа за руку какого-то парня. — Значит, — подумал Данила, — это и есть тот самый Юлий Онешко, которого ты предпочла мне. — Какие люди, — прошептала Лиза и, отпустив руку парня, подошла к рыжему вплотную, глядя на него снизу вверх. Кашин немного удивился такой решительности девушки, но не растерялся. Он обхватил ее запястье своими крепкими пальцами правой руки и потащил в другую комнату. — Есть разговор, — мимолетом проговорил он и закрыл дверь. — И какой же? Русая высокомерно прошлась по комнате и улеглась на кровать, скрещивая руки на груди. В их «разговоре» чувствовалась тяжкая атмосфера, которую никто из них двоих разрушить не мог. Вернее, мог, но не хотел. Данила просто вновь хотел услышать ее невинное «люблю» и «возьми», а Лизе уже ничего не было нужно. Парень ничего не ответил, лишь улегся рядом, ощущая ее тепло. Ее присутствие казалось привычным, она медленно подняла голову и улеглась на его грудь, смотря вверх и думая о чем-то своем. Данила так хотел поцеловать ее, да и не только. Но не нежно, он никогда не был и не будет нежен. Внезапно Лиза медленно приподнялась и повернулась лицом к парню. Пальцами рук Неред дотронулась до его щеки и расплылась в улыбке. Она потянулась к его лицу, заставляя Даню всем своим видом поступить аналогично. Резко русая остановилась и прошептала, горячим дыханием обжигая губы Кашина: — Даже если сегодня что-то произойдет между нами, это не будет значить, что я ухожу от него, — затем она провела рукой по его торсу, предварительно засунув руку под футболку. И тут у Данила снесло крышу. Прошептав что-то вроде «хорошо», он резко приподнялся и навис над такой же хрупкой и нежной Неред. Девушка обхватила его шею руками и, чуть приподнявшись, нежно поцеловала его. Мгновенно парень понял, что ему нужна только она. Только ее тело и только ее слова. Жадно и грубо он ответил на поцелуй, моментально засовывая кисти рук под толстовку девушки. Он уселся на ее хрупкие бедра, вдавливая в кровать, так как был намного тяжелее Лизы. Она лишь зажмурилась и тихонько вскрикнула, пытаясь оттолкнуть Даню. Ему это не понравилось. В этом занятии она должна была полностью подчиняться ему, даже если испытывает невероятную боль. Медленно и вызывающе он стал избавляться от ненужной одежды, отбрасывая ее куда-то в сторону. Иногда он поглядывал в ее глаза, где, словно, читал, что она тоже этого ждала. Что у нее этот Онешко в печенках сидит, но Лиза просто молчала и иногда томно вздыхала. Кашин нежно касался пальцами ее чувствительной кожи, заставляя Неред вздрагивать. И, когда на обоих уже не осталось одежды, парень убрал русую прядь с лица девушки за ухо, разглядывая ее в темноте. Быстро он пристроился к ней и завел хрупкие запястья над ее же головой, сжимая их все сильнее и сильнее, резко вошел до самого конца, заставляя Елизавету сразу же выгнуться и громко вскрикнуть. Она моментально сжалась, причиняя парню некую боль, но тот, несмотря на это, сразу же начал умерено двигаться внутри нее. Его руки отпустили ее хрупкие запястья и скользнули к аккуратной груди, сжимая ее. Также, кисти рук умело блуждали по всему телу девушки, скользили по талии и поглаживали бедра. А на изящной шее он оставлял алые неровные круги. — Дань, подожди, — сквозь стоны просила девушка, — Юлий услышит же… Вместо поцелуев, он стал жадно покусывать чувствительную кожу на шее, чуть оттягивая ее (кожу, не шею). Лиза застонала громче обычного и обхватила ногами поясницу Дани, поддаваясь вперед и всеми движениями умоляя зайти глубже. А Даня только рад. Резко он опустил руки на ее бедра, сильно сжимая их. Резкими толчками с каждым разом заходил дальше обычного, заставляя девушку фактически кричать от наслаждения. — Не так грубо, Юлий услышит… Дань, стой… — вырывалось у девушки сквозь стоны. Но парень не реагировал, он лишь продолжал все грубее и грубее трахать хрупкую девушку, которую хотел (и получил) больше всего на свете. Лиза собрала все свои силы и попыталась перевернуть парня, что, на удивление, ей удалось. Она оказалась сверху, упираясь кистями рук о грудь рыжеволосого. Он шлепнул обеими руками Неред по ягодицам и сильно оттянул кожу на них, сжимая. Лиза, в свою очередь, стала плавно двигаться, создавая глухие шлепки. Даня лишь помогал своими руками, управляя ее задницей, и приговаривал: — Быстрее, Лиза… Это не вечер предварительных ласок, — прохрипел тот и довольно ухмыльнулся. Временами он опрокидывал голову назад и глухо постанывал, наслаждаясь телом и такими идеальными стонами русой. Через минуты три Кашин резко приподнялся и обхватил ее за спину, вставая с ней с кровати и проникая еще глубже. Лиза уткнулась ему в плечо, сильно царапая спину, и устало выкрикнула: — Остановись… И он остановился, прижимая ее к стене спиной, но продолжая держать на руках. Данила похотливо улыбнулся и склонился над ухом Елизаветы, обжигая шею горячим дыханием. — Скажи, — шептал он, — скажи, что хочешь, чтобы я остановился. Бездействие причиняло ей огромную боль, да и тем более в такой позе, а Даня прекрасно знал и пользовался этим. — П-продолжай… — ответила Лиза и громче прежнего вздохнула. — И не выебывайся, — прошипел Данила и стал двигаться, ускоряя темп с каждой минутой. С каждым толчком Неред подскакивала вверх и при «падении» насаживалась на член все сильнее, доставляя удовольствие обоим. Русоволосая сцепила худенькие щиколотки за спиной юноши и, оперевшись об его плечи, помогала ускорять движения, чтобы довести до пика обоих как можно скорее. Стоны стали намного громче, от чего парень довольно ухмылялся и сжимал ее упругий зад, заставляя Лизу просто теряться в таком количестве приятных ощущений. Спустя пару минут такого темпа, Лиза поджала пальцы на ногах и протяжно простонала, жмурясь и немного опрокидывая голову назад из-за накатившей волны наслаждения. От частых сдавливаний внутри, Даню тоже хватило ненадолго. Резко он отпустил руки, из-за чего Лиза соскользнула вниз с грохотом, и кончил ей прямиком на лицо, усмехаясь и поглаживая Неред по макушке. — Можно же, блять, хоть немного нежнее все делать, — пробубнила русая, вытирая лицо ладошками и хмурясь. — А ты заслужи немного нежности, — хмыкнул Данила и рухнул обратно на кровать, довольно ухмыляясь и наблюдая за Лизой. Девушка закатила глаза и стала одеваться, хоть и найти разбросанные вещи в темноте было сложно. Пусть она и разлюбила Даню, но его прикосновения, поцелуи и прочее никто не сможет заменить. — Послушай, Неред, — уже немного тише и неувереннее начал рыжий, — может мы, все-таки… — Нет, — резко оборвала его та, — теперь я счастлива, а с тобой я и не знала, какого это. Кашин подорвался с кровати и, натянув боксеры, которые валялись неподалеку, подошел к ней вплотную. Он нежно обнял ее за талию и уткнулся носом в девичью шею, вдыхая приятный и такой родной аромат. — Прости, — прошептал тот, — прости меня, Лизочка, я так скучаю по тебе…***
Да что Вы можете знать о разочаровании в себе? Вы не представляете, каково смотреть на любимого человека, который разлюбил Вас. Видеть, как его целует, или обнимает кто-то другой. По коже пробегается табун мурашек, а в душе загорается жгучая ненависть и презрение к самому себе потому, что сами виноваты в том, что упустили частичку своей души. Вы не представляете, какого каждую ночь пить и убиваться по воспоминаниям, по тем счастливым моментам, которые вы пережили вместе. А теперь тот, кого Вы любите больше всего на свете, не хочет давать Вам второго шанса. Не-ет, не потому, что Вас разлюбили, а потому что Вы его не заслуживаете. — Ну, что же, Светулик, спасибо за шикарный тусич, — улыбчиво проговорила Елизавета, держа Юлика за руку, который залипал в телефоне, — еще раз с 19-тилетием тебя. — Тебе спасибо, только ты пропала куда-то и я почти тебя не видела, — ответила Дейдример, держа в руке кружку с минералкой. — Да, было круто, — безразлично поддержал беседу Данила, хмурясь и прожигая Лизу взглядом. Русоволосая усмехнулась и, подметив, что Света залипла на свои новые розовые тапочки, перевела взгляд на рыжеволосого. Она знала, что Даня ее поймет, и пошевелила губами, словно немая: «Я позвоню тебе». На лице Кашина появилась счастливая улыбка, и пару раз кивнув, он ответил ей точно также: «Люблю тебя», получив в ответ одобрительный кивок. Юлий и Елизавета быстро вышли из квартиры. Неред оставила запах своих духов и надежду, что так нужна была Кашину. Теперь он был счастлив, уж точно зная, что эти отношения он будет беречь, что бы ни случилось.