светлячки

— Сайори сегодня словно яркое солнышко! Не так ли, Моника? — мечтательно пропела звонким голосом Юри, поливая цветы на подоконнике чужой лагерной комнаты. Сегодня она была в прекрасном расположении духа, что намекало на удачный день для настроя многих других ребят здесь. Девушка становилась менее замкнутой в такие дни и мило улыбалась, иногда подкрепив свои действия лёгкими комплиментами, как фразочками из сухого удачного печенья. — Да! Ты права, — Моника прекратила разбирать вещи, которые её милая соседка с красным бантиком в спутанных волосах оставила здесь на совесть девушки (в основном это были те, что Сайори успела найти за время пребывания в лагере. Моника раскладывала в маленьком бордовом сундуке не до конца завершённый гербарий, некоторые, ещё не засохшие листочки, старые цветы, сложенные в маленькие эстетичные букетики и жучков в банках), и улыбнулась, поглядывая на окно, за которым голубоглазая уговаривала временно засевшую в телефон и читающую информацию о новой арке любимой манги Нацуки поиграть с ней в прятки или пойти ловить лягушек (только их для полной картины не хватало). — Было хорошей идеей привезти Сайо-чан сюда. Девушка ещё раз посмотрела на улыбающуюся Сайори. Улыбка её и правда блестела ярче самого солнца, а в голубых глазах тонуло бесконечное небо, которое тянулось далеко-далеко и уходило в широкий лесной покров. Милый красный бантик, напоминавший красивую бабочку, всё время норовил упасть из-за беготни своей владелицы, но всё так же крепко держался в волосах, словно останавливал себя на идее полететь вниз и затеряться в высокой зелёной траве. Сайори на секунду отвлеклась от своего занятия, — сейчас она бегала с Нацуки за окнами лагеря и старалась уговорить девушку самым жестоким методом на всей Земле — щекоткой. — и посмотрела в окно, за которым поливала пару душистых фиалок Юри и разбирала чужие милые безделушки в сундуке Моника. Она помахала им рукой с самой яркой улыбкой на свете. Солнечные лучи упали на её светлые волосы, цвета дешёвой, но очень вкусной карамели и девушка выглядела ещё более светлой, чем обычно. Юри сначала немного смутилась от неожиданности, но потом помахал в ответ и взглянула на противоположную от Сайори сторону с неким беспокойством. К счастью, Нацуки всё ещё старалась отдышаться от невольно беготни, упав на тёплую и мягкую травку. Моника поднялась, держа в руках банку с небольшим чёрненьким пауком, пойманным её энергичной подружкой и подошла к окну. На лице её играла фирменная улыбка, но уже совсем не та, что была у президента клуба ещё в конце учебного года. Губы растянулись в приторно-сладком движении, совершенно живом и таком скрываемом день изо дня. Моника тоже махнула рукой Сайори, а та ещё больше заулыбалась, когда увидела в чужих руках баночку с Куро-саном (так уж она назвала паука). Нацуки потихоньку поднялась и почти ползком отправилась на поляну, расположенную недалеко от ветхого деревянного домика, который пахнул чем-то вроде сосны и массивного дуба. Это был прекрасный шанс бежать, пока её личная мучительница отвлеклась, и вскоре Нацуки отошла достаточно, чтобы бежать вниз по склону, полному вьющихся молодых стволов и щекочущей колени длинной травы. Сайори теперь заметила, что осталась одна и, опечаленная, она громко простонала. Моника всё ещё держала банку с паучком в руках, устроившись рядом с Юри и опираясь локтями на подоконнике. Словно мамашка, недовольная обиженным и понурым видом своего чада, она повернула голову к девушке рядом. Глаза блеснули и в них отразилось требование объяснений. — Я… поговорю с Нацуки. Учитывая то, что она сама навязывалась в компанию Сайори, чтобы не убираться, этот поступок был очень некрасивым, — честно промолвила Юри, немного нахмурившись, и отвернулась обратно к ласкающим пальцы цветам. Рядом с фиалками стояли белые орхидеи, чем-то похожие на бант Моники своей чистотой и «добродушным» превосходством. Рука вздрогнула, но девушка продолжила поливать растения, которые так и просили нежными лепесточками ещё воды. Сейчас она не так многословна, как при обсуждение любимой книги. Неважно — своей или нет. Сайори снова оживились и побежала к детям, которые строили песочные замки на берегу реки. Вода ещё не достаточно тёплая, хотя попробовать можно. Дети заметили значок с эмблемой лагеря на красной футболке девушки и переглянулись с задорной улыбкой. Казалось, они проверяют, а на месте ли их эмблемы. Сайори плюхнулся на песок вместе с ними, чувствуя, как что-то маленькое и слегка неприятное касается нежной кожи. Она принялась лепить вместе с остальными и Моника выдохнула. Она уже никого не винила и только смотрела куда-то на берег и на кристальную воду. На неё падали остатки росинок с дерева. Всё-таки, только девять часов утра. Девушка совсем забыла, где она находится и пара капелек из лейки упали ей на руку. Ни этого, ни извинений Юри она не слышала. Моника вспомнила, каким становится это место с наступлением ночи. Где-то в дали поют свою тихую песню сверчки, подыгрывают себе на крошечных флейтах и скрипках. Они с честью провожают уставшее солнце на покой, а утром, уставших от реквиема, играющего всю ночь напролёт, их сменят птицы на ветках, распевающие победоносные арии, они восхволяют яркий шар своим голосистым пением на разный лад. Сверчки лягут в свои крошечные кроватки, тепло смотря на солнце. Так они и живут. Поют о нём песни, но никогда не смогут увидеть настоящий день. Вряд ли им это понадобится, на самом деле. Ночь окутана загадкой и многими мистическими существами, которые кружатся вокруг обыденных вещей с наступлением темноты. Даже листва дуба способна стать в это время хищником, что следит за своей добычей. Затихнут последние цикады и солнце скроется за горизонтом. Запах ночи, прохладный и не сравниваемый совершенно ни с чем окутает всё вокруг. Здесь пахнет свежестью и немного позеленевшей травой, пением насекомых и гладью воды. Вскоре над ней появятся маленькие огоньки, которые завораживают каждого, кому хоть раз довелось видеть светлячков. — Сайори говорила что-то про… — Моника остановилась и посмотрела на небо. Утро всё так же не желало идти быстрее и до ночи был ещё целый длинный день, переполненные новыми увлекательными событиями. Она вспоминает, как здесь всё только начиналось. Прибыв в лагерь практически в роли вожатых, девушкам так же стоило как-то работать над всеми мероприятиями. После фестиваля умение работать командой и организовать что-то значительно улучшилось, но минусом было только то, что Моника слишком сильно могла увлечься, стараясь сделать всё по максимуму идеально. После этого у них с Сайори могли возникнуть конфликты. Не такие острые, как у Юри и Нацуки, но из-за них вся работа летела коту под хвост. Стоило давно подметить, что даже не смотря на свои статусы в клубе, они никогда не были кем-то ближе обычных коллег. За проваленные подготовки они послушно несли наказание, которое просили назначить у своих подруг. Однажды, когда надо было драить полы в столовой лагеря, они закончили к ночи и когда вышли, увидели много-много светлячков на реке. Маленькие огоньки дружелюбно кружились там, изредка оставляя круги на воде. Сайори казалось, что так малыши создают целую мелодию, похожую на усталое сопение музыкальной шкатулочки. Так они и просидели у речки до утра, пока огоньки не стали растворяться в утреннем густом тумане. Затем, уснули. В тот редкий момент, когда слились в один голоса сверчков, пары цикад и жаворонков. Сколько уже прошло? И сколько они уже так дружны после одной единственной ночи, когда можно было поделиться самым сокровенным? — Сегодня я пойду с Сайо-чан ловить светлячков, — улыбается Моника и щурится, от тёплого солнца, которое мирно светит в зелёные хитрые глаза. *** Когда затихнули последние цикады и солнце скрылось за горизонтом, запах ночи, прохладный и не сравниваемый совершенно ни с чем окутал всё вокруг, здесь запахло свежестью и немного позеленевшей травой, пением насекомых и гладью воды, над которой вскоре появились маленькие огоньки, которые завораживают каждого, кому хоть раз довелось видеть светлячков, Моника и Сайори открыли двери лагеря и вышли, сразу направившись на поляну за руки, чтобы не потеряться. Здесь, делая каждый шаг, они могли побеспокоить сотню крошечных огоньков, которые затаились в траве. Тогда светлячки взлетали к небу, а оно кружилось вокруг маленьких насекомых, давая выбрать хорошее место на смольном полотне каждому. Сайори поймала парочку в банку и радостно смотрела, как насекомые мелодично подмигивают ей своими огоньками. Кажется, пока они совсем не боялись. Вслед за девушкой пару «фонариков» поймала и Моника. У неё светлячков было больше и Сайо недовольно надула щёки. — Ты тоже поймаешь ещё! — улыбнулась Моника. — Смотри. Мои жучки не довольны своим заточением, а твои улыбаются и чувствуют себя хорошо. — Сегодня не мой день, дорогая, — покачала головой Сайори и посмотрела на насекомых в банке. Они и правда вели себя совсем беззаботно. — Что ты! Смотри, какая сегодня славная ночь! Ни одного облачка на небе, свежий ветерок и самые прекрасные ночные обитатели! Ни один кошмар сегодня не заявится к нам и мы сможем мирно встретить рассвет, — заулыбалась девушка, кружась по всей маленькой полянке. — Ты, как всегда, говоришь столько красивого… Спасибо, Моника! Когда собеседница Сайори подошла к ней, девушка крепко обняла её и что-то прошептала у самого уха. А потом она улыбнулась и убежала к речке, которая нежно, вместе со склоном небольшой горы падала вниз. Сайори села на берегу и поставила баночку рядом. Она быстро сняла обувь и опустила ноги в холодную речную воду. Течение щекотало пятки, а девушка весело хихикала и смотрела на ночное небо. Вскоре к ней подошла Моника. Она плавно опустилась рядом, и тоже опустила ноги в воду. — Ты помнишь, как часто мы ссорились раньше? — волнительно спросила девушка, когда повернулась к Сайори. Последняя только отрицательно завертела головой. На лице её всё ещё была улыбка. — От чего же, милая? — Разве это достаточно важные события? Сайори прыгает в воду.