Древа великого страж бессмертный

Читать под Mika Nakashima - Kiss Of Death [Remix ver.] [Darling in the Franxx] [vk.com_darli_fra] Нана уже давно не ведёт счёт времени. Плачут живительным дождём из года в год небеса, греют мир солнечным светом и дают благословение великим ветрам. От этого зеленеет весь мир, цветут сады и поют птицы. Картины сии намертво вросли Нане в душу и стали родными, ведь наблюдать за тем, как что-то развивается и совершенствуется, великолепно. И это почти единственное, что держит Нану от тёмной пропасти скорби и тоски. Нана проклинает тот день, когда её кровь разбавила магма и приостановила старение. Наблюдать за тем, как люди, ставшие более-менее близкими, один за другим уходят из этого мира, невыносимо, и это продолжается по сей день. Но Нана сильная, Нана не плачет, её слёзы орошали землю всего несколько раз в жизни. И в последний раз это было только тогда, когда она провожала в последний путь каждого из бывших тринадцатых. Нана не помнит, какое уже идёт поколение. Потомки её родных воспитанников давно превысили цифру в тысячу, и с некоторыми из них она вполне себе неплохо общается. Но что им до неё? Они спешат жить, их время не стоит на месте, и новообретенные связи обязательно в скором времени исчезнут, так было всегда. Зато через десяток-полтора годиков придут новые, их дети и родственники — знакомиться, налаживать контакты и познавать мир. И даже если такого всё-таки не случится и те пройдут по жизни мимо, кровь ребят всё равно рано или поздно её найдёт. Мир подскажет, ситуация потребует. Обкалывание сывороткой из жёлтых кровяных телец не прошло для нынешнего человечества даром, каждый из тех, кто ходит сейчас по земле, несёт в себе часть прошлого — кровь кричащих драконов. Модификация тел под управление франксами всё же перевела человеческий генокод на новый уровень. Спустя поколения это стало ясно видно, ведь люди вновь делят кровь и продолжают род. Мутации, появляющееся у детей, с виду кажутся незначительными, вроде того же особенного строения глаз — крошечный зрачок и наличие черного ободка, делящего радужку надвое — или даже просто лёгкое ускоренное развитие. Но Нана знает, что это и чем может закончиться — то, что подходит для ребёнка с обыкновенными показателями, не подходит для дитя, нестабильного кровно. Таким надо просто помогать — корректировать нужные гормоны, чтобы всё соответствовало норме и не давило на организм, поддерживать внутреннее равновесие и просто контролировать развитие. Если этого не делать, то будут проблемы — тело будет мстить и заставит страдать как физически, так и умственно в последующем. Нана одна из тех специалистов, которые помогают справляться с подобным. И к ней всегда идут и будут приходить — не потому что таких, как она, мало, а потому что знает гораздо больше, жизненный опыт длинною в полтора десятка столетий говорит за себя. И он выручает даже в самых сложных ситуациях. И ради этого уже стоит жить, хоть с каждым годом все невыносимее — давно пятнадцать веков минуло. Но самой расстаться с жизнью Нана не смеет, ей противно от подобной мысли. Всё это — её ноша, её судьба, её призвание. Она так или иначе окажется на том берегу в своё время, мир не оставит древнюю душу без внимания. А пока она живёт и будет продолжать жить, и жить в спокойствии и мире, ведь ради этого Хиро и Ноль-Два пошли на смерть. Нана вздыхает и открывает следующий файл с информацией о пациенте. Этот год богат на подопечных, скоро к ней должны привести еще несколько малышей, родители уже вышли на связь. За целый день она уже устала копаться в ворохе документов, ведь главный её помощник снова исчез на неопределенное время. Хачи делает это регулярно — раз в двадцать лет он покидает город и пропадает надолго, путешествуя по свету. Говорит, что город давит на него, поэтому нужно время, чтобы снова затосковать по этому месту. Нана же все столетия провела возле Сакуры. И не хочет ещё куда-либо отправляться, нечто её просто не пускает. Став источником большинства городских легенд и поверий, это дерево уже давно стало символом Птичьего Гнезда. Да чего уж там, всей их огромной единой земли, самой эпохой! Ровесница новой жизни, её олицетворение. Почти столь же далёкое и давнее, как собственное тело, поэтому Нана и ощущает с Сакурой какое-то духовное родство. А ещё это напоминание. Напоминание о том, кому обязан нынешний спокойный мир, напоминание о великой жертве, ведь те, по кому и расцветает каждую весну дерево, боролись в первую очередь за себя, но отдали своё счастье за грешную погибающую землю. Когда Нана приходит под Сакуру, то слышит под ней звон мерцающих звёзд, который сопровождает нежный шелест листьев. Сердце сжимается от боли и от сладкого ощущения надежды, которое витает здесь вместе с ветром. Нана не знает, слышат ли Ноль-Два и Хиро со своих звёзд, но часто рассказывает о том, что происходит в мире, усевшись у корней и прислонившись к коре головой. Это не прихоть, сие есть необходимость. Хотя бы создать видимость мистической связи, тонкую нить, потому что иначе вера Наны в этот мир и в новый восход ослабнет. Как по заказу, сегодняшняя встреча с новыми пациентами должна состояться именно там. С ней договорились увидеться сразу две семьи и выбрали именно Парк Сакуры. Нана всегда предпочитала первую встречу проводить не в белых безмолвных стенах медицинского центра, а где-то в более приятной и уютной обстановке, потому что дети увереннее чувствуют себя с новыми людьми в знакомом месте. Контакты надо налаживать сразу, быстро и без проблем — эти ребятишки будут рядом с ней как минимум десять лет теперь, пока не вырастут и не оформятся, поэтому начинать с плохого не стоит. Нана прибавляет шаг, вздыхает и немного улыбается — подобное предвкушение от встречи есть ещё одна из тех искр, что заставляют чувствовать себя живой. И даже чуть-чуть радостной, как во-он те мальчик и девочка, которые с упоением носятся по аллее и громко кричат. Она слепо щурится, потому что не видит лиц, ведь глаза сильно болят после работы с техникой, но слышит детский смех и понимает, что тот пробуждает в душе нечто тёплое, он кажется знакомым. Звуки в скором времени удаляются, и цветные пятна детской одежды теряются в глубине парка, но будоражащее чувство внутри не пропадает, а только усиливается, наполняет силой. Перешагнув корень и устроившись под любимой веткой сакуры, Нана улыбается шире и поднимает голову к небу, привычно вслушиваясь в нежный шелест. — Эей-ээей! Рю-уко*, не лети так! — слышатся новые визги из глубины аллеи. Звук чужого голоса бьёт по ушам, заставляет вынырнуть из сладкой задумчивости и внезапно будоражит сердце, заставляет кровь волнительно вскипеть. — Отстань, Кацу**, смотри, как хорошо! — взлетает в небо уже совсем рядом переливчатый смех, и из-за дерева вылетает розоволосая девочка, крепко держащая черноголового мальчишку за руку. Вместе они спотыкаются и летят на землю, и поднимаясь, поворачивают голову в сторону Наны, притаившейся в тени цветущей вишни. И взгляды встречаются. Шквалистый ветер налетает внезапно, запутывается в ветвях сакуры и сдергивает с дерева целый ворох лепестков. Нана чувствует, как в глазах вдруг неимоверно защипало, и щеки обожгли горячие слёзы. Внимательно-любопытный, немного испуганный и по-детски наивный взгляд, поделённый на двоих — две пары лазурных полудраконьих глаз будто видят насквозь. До боли знакомые черты лица, до боли знакомые чувства, до боли знакомые души. Нана уже не думает, что будет дальше. Она кидается к детям, раскрывая руки, и заключает их в объятия. Дрожит телом, дрожит сердцем и ещё крепче прижимает ребятишек к груди. — Вы вернулись, вы нашли друг друга, вы вернулись, — горячо шепчет и роняет слёзы на землю. Детские ручки неуверенно и немного испуганно обвивают её в ответ. Сквозь полузадушенную возню и возгласы слышится обвинительный шёпот, возмущенное бормотанье, и коронное «Ты когда напугать её успел, дурик?!». Нана в ответ лишь ещё раз всхлипывает и улыбается. — Не плачьте, не надо опять, что с вами? — хором вопрошают дети, а сзади уже стоят шокированные родители. Те самые, которые и договаривались о встрече. И начинается сбивчивый рассказ об этом маленьком происшествии, о внезапной встрече, о непрошенных слёзах доброй тётеньки. А Нана лишь сквозь слёзы усмехается, убирает влагу с лица и здоровается, извиняясь за такую реакцию. Небеса помнят о своих чадах и возвращают им сладость жизни.