Вместе и надолго.

Под одеялом становилось душно, кромешная тьма мешала разглядеть лицо Таки. На ощупь я приложил указательный палец к его губам, намекая на то, что сейчас нужно молчать. И Руки все понял, даже возмущаться не стал. А в следующую секунду я почувствовал, как он мягкими губами обхватил подушечку моего пальца, стал облизывать, а иногда даже слабо покусывал. Меня окружают провокаторы и извращенцы. Они еще меня извращенцем и называют, ага. Отобрав свой палец у Таки, я сам подтянулся и прильнул к его губам. Мне кажется, Аой уже давно понял, что мы проснулись. А еще, увлекшись губами Таки, я не сразу заметил, что гитаристов практически не слышно. Отстранившись, я медленно приспустил одеяло до уровня носа, чтобы видеть, что происходит в комнате. Увидел я лишь то, что Аой с Урухой снова спрятались под одеялом. В этот раз бугор хаотично двигался, из-под одеяла глухо доносились всякие охи и вздохи. Я понял, что настало подходящее время, чтобы сбежать от них. Я постарался как можно бесшумнее выбраться из-под одеяла и подняться. Така сделал то же самое. Вопрос «куда?» отпал сам собой, когда Таканори сам направился в спальню. А я чуть задержался: около дивана на полу лежал тюбик со смазкой, которым, видимо, пользовались эти двое. Я просто спер его на всякий случай, вдруг действительно пригодится? В самом деле, мы ушли от гитаристов в спальню Аоя, чтобы поспать, или провокации Урухи так сильно повлияли на Руки, и я, все-таки, не зря тырил такую нужную вещь? Эта дилемма решилась сразу, когда я бесшумно и плотно закрыл дверь в спальню Юу, потому что Така даже развернуться мне не дал, цепляясь за шею и приникая к губам. Я свободной рукой сжал его ягодицу, чтобы он точно понял, что последует за этим влажным поцелуем. Так, не отстраняясь, я подталкивал его в сторону кровати. Таканори спотыкался обо все, что лежало на полу у Аоя, и больно ударяясь, страдальчески постанывал мне в губы. Миновав расстояние до кровати, я, наконец, толкнул Таку на нее, после того, как он хорошенько приложился об уголок бедром. Упираясь руками в матрас по обе стороны его головы, я склонился над ним, увлекая в поцелуй. Он постоянно гладил мою спину своими влажными ладошками, и после его прикосновений по коже пробегал холодок. Разорвав поцелуй, я снова прошелся языком по его губам, сползая к шее. Пока я решал: оставлять ли на ней засос или нет, Така обхватил ногами мои бедра. Я все-таки передумал оставлять засосы. Не хочу, чтобы в жару он носил шарф. Таканори, видимо, решил, что и сегодня правила устанавливает сам, но нет. - Извольте развернуться, господин, - с каплей насмешки прошептал я ему на ухо. Он сначала немного растерялся, но затем перевернулся. В комнате становилось светлее с каждой минутой, но солнце еще не появилось. В сумрачном свете Така был, как никогда, привлекателен. Я бы касался этих манящих изгибов Такиного тела вечно, если бы не возбуждение, которое уже мешало здраво соображать. Обхватив Мацумото под животом, я поднял его на коленки. Да, именно так меня устраивает. Стянув его нижнее белье, я не удержался и от души шлепнул его по ягодице. Наверняка, остался след. - Мать твою, Акира! – застонал он. Склонившись над ним, я покрывал поцелуями всю его поясницу, и поднимался выше, вдоль по позвоночнику. Прижался бедрами к его ягодицам, целуя плечи. - Вспомним? – снова шептал я ему на ушко, и провел двумя пальцами по его губам. Он послушно принял их, тщательно обсасывая каждый. Растягивать Таку доставляло одно удовольствие. На самом деле, если бы мне кто-нибудь месяц назад сказал, что я буду подготавливать Таканори для секса со мной, я бы посмеялся. Серьезно. А в эту ночь, действительно, он выгибался под моими ласками. И тогда я вспомнил о засосах. Продолжая его растягивать, я склонился и прикусил кожу на его ягодице, засасывая. Пусть не на видном месте, но печать останется. - Акира! – снова застонал он. Отстранившись, несмотря на сумрак, я увидел потемневшее пятно на его заднице, отличающееся от цвета его кожи, а затем улыбнулся, восхищаясь проделанной работой. Така дернулся, когда я оставил его тело в покое. Быстро избавившись от своего белья и отыскав брошенный на подушки ранее тюбик, я, не жалея, выдавил его содержимое на ладонь. Провел рукой по своему члену, тщательно размазывая смазку по возбужденному органу. Свободной рукой я мял его ягодицы. Вновь подтянулся к его шее, втягивая манящий запах и прикусывая плечо. И тут я понял, что контролировать себя невозможно, потому что Така слишком близко. Слишком горячий. Слишком желанный. Я с трудом выпрямился и в следующий момент вошел в него. Немереное количество смазки улучшало положение. Снова эти ощущения обволакивали, воспоминания о прошлой ночи занимали мысли. Я честно ожидал Такиного согласия на последующие действия. Сначала он, опустив голову, часто дышал, будто бежал от кого-то, похоже, ему было нехорошо. Но вскоре Руки вдруг поднял голову, посмотрев на меня через плечо, и попытался насадиться сам. Я решил помочь ему, придерживая за бедра, медленно насаживая на себя до основания. Затем, почти полностью покинув его тело, я снова вогнал в него свой член, задавая ритм. Было жарко, душно, трудно дышать, но я продолжал двигаться. Мои руки часто соскальзывали с его бедер, потому что наши тела были влажными от пота. Така постоянно выгибался, подавался назад, насаживаясь и сбивая мой темп, и стонал. Стонал так, что мурашки по коже пробегали. Руки постоянно что-то сжимал: простыню, подушку, матрас, мою руку, дотягивался даже до бедра и, все-таки, расцарапал мне зад. Каждый раз, когда он поворачивался и смотрел на меня через плечо, мое внимание привлекали его влажные волосы, прилипшие ко лбу, щекам, шее. А еще, пухлые искусанные губы. Такое мне созерцать опасно. Таканори был настолько сексуален, что руки сами произвольно сжимали его бедра, а темп становился невыносимо быстрым. Вся комната была наполнена разными звуками: скрипящая кровать, стоны Руки, мое тяжелое дыхание и полустоны, звуки ударяющихся бедер… Я положил руки на плечи Таке, заставляя подняться в вертикальное положение. Перехватывая поперек груди, я старался прижать его к себе, но он не поддавался, отчаянно прогибаясь и отставляя задницу. Зато голову запрокинул мне на плечо. - Справишься сам? – борясь с тяжелым дыханием, я все же прошептал ему на ухо то, что хотел, затем прикусил мочку. Он все понял и, опустив руку к своему члену, стал двигать по нему, приближая долгожданную эйфорию. Когда я почувствовал приближение разрядки, все мысли перемешались. Улавливая Такин запах, я чувствовал, будто через мое тело проходят заряды тока, концентрирующиеся внизу живота. Последнее, что я услышал, как Така простонал мое имя, остальные звуки заглушила накрывающая меня волна удовольствия. Свалившись на подушки, мы еще долго восстанавливали дыхание и прижимались друг к другу. Оба чувствовали слабость и усталость. Однако Руки это не помешало поцеловать меня так… собственнически. Така лежал рядом на боку, отвернувшись от меня, а я устроился на спине. Мы укрылись каким-то легким пледом. - Смотри, Така, рассвет, - я даже приподнялся на локтях, чтобы лучше его разглядеть. Не хватало сигарет, но подниматься за ними было лень. - Красивый, - ответил он, даже не посмотрев. Я развернулся к нему, обнимая сзади. - К черту его, да? Мацумото ничего не ответил, лишь удобнее устроился у меня в руках. После этого мы оба провалились в сон. Мы так крепко спали, что не слышали ни Аоя, который несколько раз заходил за вещами, ни Уруху, который решил сушить волосы феном в спальне, – никого. И только спустя несколько часов, я проснулся от того, что капли дождя стали барабанить по стеклу. И Таку разбудил, случайно, когда хотел перевернуться на спину. После того, как я побывал в ванной, Аой позвал нас завтракать. За столом общались только мы с Юу, обсуждая новости спорта, погоды и прочую ерунду. Така и Кою кушали свои омлеты молча, опустив головы. Кажется, они смущались. Ну еще бы. Причина, по которой мы оказались в спальне Широямы, для Урухи была ясна. А Таканори часами ранее стонал так, что его не только гитаристы слышали, но и соседние дома. Нам же с Аоем было до фени, мы, как идиоты, возмущались пасмурной погоде.