***
Ровно в одиннадцать Джиллиан стояла в дверях палаты интенсивной терапии, улыбаясь лежащему, неподвижному, но живому Кэлу своей самой яркой и самой обворожительной улыбкой, которой удостаивались не все мужчины, знакомые с Фостер. - Привет, - он кивнул - трубка и маска мешали говорить. - Ты в порядке теперь? Ты очень напугал меня, я думала... - она всхлипнула и села на стул рядом с кроватью. Слабая рука Кэла несильно сжала ее пальцы, словно он поддерживал ее. Он и сам перепугался не на шутку, все болело, малейшее движение доставляло адские муки. Но ей об этом знать не обязательно. - Тебе очень больно? Он промычал: "нет". А потом чуть не зашелся в сильном кашле, сдерживая себя. Боль была невыносимой, голова раскалывалась, она словно горела. Неужели это из-за пары пуль? В него и раньше стреляли и он не припоминал, чтобы было так хреново. В этот момент в палату вошел доктор, не тот с кем Джиллиан говорила вчера, этот был в белом халате, костюме и разве что волосы не хватало зачесать - английский лорд в халате. - Добрый день, меня зовут Роджер О'Райан. Я лечащий врач мистера Лайтмана, - он протянул руку Фостер, та легонько пожала ее. - Я проведу стандартные процедуры и дам ему анальгетики, обколем рану антибиотиками если сегодня все пойдет хорошо, мы уберем трубки. Пока я провожу процедуры, вы можете подождать в коридоре. - Нет, есть еще дела. Я приду вечером, Кэл. Он едва заметно кивнул головой и мрачно взглянул на врача. Тот явно не внушал ему доверия, особенно своей неискренней улыбкой. Доктор О'Райан измерил температуру, снял показания с приборов, вколол кучу разных препаратов в трубку капельницы и вокруг раны. Наложив новою повязку на живот и грудь, он убрался восвояси, а Лайтмана начало клонить в тревожный сон... Дома - серые и однообразные. Это трущобы Лондона, бедные люди всей Англии сосредоточились в этом центре нищеты и пьянства, разврата и бедности. И это не могло не отпугивать детей, но только не Кельвина Мейсона. Он жил здесь с рождения, нежелательный ребенок, зачатый во время грубого и быстрого секса. Кельвин рос без благ богатых детей, обилия еды или денег, и был худощавым и низкорослым. Местные громилы под два метра вышибали из него мозги каждую неделю, у матери ехала крыша, отец зависал на работе стараясь добыть хоть какие-то деньги на хлеб. Жизнь не сахар, но огромная библиотека деда и собственный чердак, пусть и с протекающей крышей, обеспечивали ему счастливое детство. Ровно до восьми лет. Отца уволили с работы, на которой он держался уже почти два года, и это был безусловно сильный удар. А еще это был повод напиться до беспамятства. Но это не был повод избить сына. Мать осталась в психушке, он был дома один готовясь к докладу по естествознанию. Он слышал как вернулся отец, когда на поломанных часах уже показывало без десяти одиннадцать. Быстро выключив лампу он инулся к кровати. Но шаги его отца звучали все ближе, он поднимался по лестнице. Дверь раскрылась и его осветил тусклый свет с первого этажа. - Я знаю... ты не... спишшшшшшь, - нечетко проговорил он, переминаясь с ноги на ногу. Кэл вынырнул из под одеяла, но вместо улыбки он увидел злобу. И жестокость. Подойдя к ветхой кровати сына он схватил его за ногу и уронил на пол. Сначала мальчишка засмеялся, подумав что папа решил поиграть, но увидев ярость в глазах отца замер и словно в замедленной съемке видел, как кулак мужчины обрушивается на него. Лайтман резко проснулся и головная боль навалилась на него с двойной силой. После полудня его перевели в одиночную палату так как ничто не угрожало его жизни. Но черт, голова болела как после попойки. Джиллиан придет вечером и он очень надеялся, что будет в норме к этому времени. Ему дали попить, немного и горло жгло от сухости. Голова кружилась от боли, снова заснуть никак не получалось. Руки не слушались его, вообще он чувствовал себя очень слабым и немощным. Когда пришла медсестра снять показания, она побледнела и отнюдь не из-за обаятельности Лайтмана. Температура зашкаливала, давление подскочило, кровь снова пошла из ран, она убежала звать врача. Пришел О'Райан, вколол ему что-то, но лучше не стало - кровь только удалось остановить. Но головокружение и боли в горле не проходили, он не мог спать, потел и бредил. Таким застала его Джиллиан в шесть вечера. Бледная голова свалилась на подушку, волосы были мокрыми от поты, лоб тоже блестел в свете ламп. Он полулежал, его рубашка была распахнута, на груди виднелись пропитанные кровью бинты. Его губы двигались в немой молитве, или это был бред. Сев на стул Фостер не особо надеялась на его пробуждение, она просто разглядывала его испещренное морщинами лицо, напряженные губы, сжатые веки. Она погрузилась в воспоминания о сегодняшнем дне, что-то не давало ей покоя. Или кто-то. Вот она получает звонок, что Кэл ранен. Потом больница, хирург. Ничего необычного. Далее - утро, два хулигана около больницы раскрашивали мусорный бак. Доктор О'Райан. Стоп. А теперь в замедленной съемке - порой она удивлялась что способен заметить человеческий мозг. Это точно был он - гнев. Ярость, всего секундная когда он вошел в палату. Надо было взять кровь для анализа, Локер сделает его меньше чем за два часа. С кровати послышалось неразборчивое бормотание, правда последние слова Джиллиан все же услышала: - Иди в жопу… Сначала Фостер хотела развернуться и крикнуть, что он себе позволяет. Но голова Кэла лежала на подушке, глаза по-прежнему закрыты. - Уйди... Она не понимала, что происходит. - Отец... Подойдя к кровати она присела рядом, взяла его горячую и сухую ладонь в свои руки, провела пальцами по его запястью. - Все будет хорошо, Кэл.***
Локер засел в лаборатории как только Фостер принесла ему образец. И ровно через час был готов список всех веществ что находились в крови Лайтмана, и одного из них там точно быть не должно. - Хлорамфеникол - довольно токсичный антибиотик, принимается при брюшном тифе, дизентерии, сальмонеллезе... - Значит его не должны давать Кэлу? - в нетерпении спросила Фостер, что было обычно несвойственно ей. - Нет, тем более его в крови куда больше, чем положено. У него передозировка ненужным препаратом. - Мне нужно поговорить с врачом. Она вошла в палату когда мистер О'Райан колол Кэлу лекарства. Или яд. - Мисс Фостер... Не ожидал вас увидеть. Приемные часы уже кончились, вы же знаете - больным нужен отдых, - его мягкий голос совсем не успокаивал, а наоборот - действовал на нервы. - Простите, мистер О'Райан, но у меня просто возникли некоторые... вопросы. Наш ученый провел анализ крови доктора Лайтмана… Лицо доктора изменилось, на нем закрепился страх. - И выяснили, что кто-то из персонала дает ему неправильные лекарства. -Это наверное ошибка. Я полностью доверяю своим людям... - Доктор О'Райан, знаете что я вижу на вашем лице сейчас? Это страх. А сегодня утром я видела гнев. Вы злились на мистера Лайтмана, за что мне интересно знать? - Нет, вы не так поняли. В тот день мы.. немного повздорили с моей девушкой, но я не сердился на мистера Лайтмана. - Оооо, а это уже презрение. Вам даже противно его имя. Доктор встал с табурета около кровати Кэла, улыбнулся и подошел ближе к Фостер, та инстинктивно сделала шаг назад, не давая вторгнуться в личное пространство. - Что, мисс Фостер, он вам рассказывал о Белфасте, Северная Ирландия. - Я знаю об этом деле. - Так вот, у того террориста был... горячо любимый брат, проживающий в Соединенных Штатах. Вы понимаете к чему я клоню? - Я вас отлично понимаю. - Так вот, когда я узнал, что мистер Лайтман был шпионом, и втерся в доверие к Колину, он был таким доверчивым, и что моего брата убили из-за него, - он указал на Кэла. - Я продумал все, до мелочей. Я тогда учился на медицинском, и не думайте что я не поддерживал брата - он боролся за будущее нашей родной страны. Дверь распахнулась - Валловски и ее люди не подкачали и прибыли как раз вовремя. В палате было установлено видео наблюдение, поэтому весь разговор записывался, сомнений в виновности молодого доктора не было.***
Кэл лежал в больнице еще три недели. Сначала от него не отходила ни на шаг медсестра, пока он лежал в интенсивной терапии. Потом только он начал уже различать людей от предметов мебели и голова не раскалывалась. После второй недели он уже начал лезть на стенку со скуки, раны заживали, и уверенности в нем прибавилось. О'Райли посадили - за покушение на убийство. Один из очевидцев узнал его, когда тот стрелял в Лайтмана. Когда Джиллиан и Эмили забирали его из больницы, он едва из штанов не выпрыгивал от нетерпения. - Пойдееееем, хватит заполнять бумажки, - ныл он словно маленький ребенок. - Еще несколько минут, Кэл. - Ыыыыыыыыы, - завыл он сидя на кровати. Эмили усмехнулась и съела последний кусок маффина. - А как же мне - твоему больному отцу. Мне между прочим полезно сладкое... - Даа? Когда ты его начал любить? - Джиллиан подняла голову от бумаг. - Ты заполняй, заполняй. Пока я не сбежал. И когда вы успели стать такими занудами? - Есть у кого учиться, пап, - Эмили выкинула актерским жестом пакетик, словно он был кружевным платочком, и развернулась к экспертам. - На самом деле мы очень рады, что с тобой все в порядке. - Со мной не все в порядке после того, как ты доела этот кекс...